00.15.32
…По опушке самолеты уже не били — можно было наблюдать. Штурмовики прочесывали из пушек и пулеметов взлетную. Та шестерка, что занималась зенитками, ушла на новый заход. Придавленные было орудия вновь начали оживать… Но Марина смотрела не туда: бинокль приблизил стоянку самолетов, казармы, левее бегали фигурки финнов. Вроде туда, к блиндажам. И вот: точно, это не пулемет — из ППШ шьют.
— Наши встряли? — прошептал Лешка, морщясь от рева идущих на бреющем «илов».
— А кто еще? — Старшина не отрывалась от бинокля. — Не вышло без шума все-таки. А толстый пыжился-пыжился…
— Так тут попробуй… Мариш, может, сдвинемся чуть ближе? Отсюда разве увидишь?
Шведова выругалась не по-женски.
— Лешка, ты рацию-то уволочешь?
00.16.38
…Лезли. С двух сторон, да еще хорошо, что левый фланг Торчок прикрывает. Меняя диск, Женька слышал скупые строчки ефрейторского ППС. Ну да, там три «рожка», много не навоюешь…
Ага, вот они. Очередь ППШ — в меру длинная, но убедительная. Попадали. Треск винтовок — это в белый свет как в копеечку. Им под автоматными очередями, без укрытия, неуютно. И не обучены они. Вот товарищ переводчик, тот, о-го-го…
Женька переполз на старое место. Из щели небось уже ушли. А то приноровился там один пулять. Может, охотник какой…
Очередь… попадали. Тот, без кепи, ползти взялся. Лежи, сука…
Свистнуло у самой головы. Вот гад, точно охотник. Дав очередь в сторону щели, Женька скатился по обползанной со всех сторон куче песка…
Что-то медлит начальство…
00.16.41
…Коваленко выглянул из траншеи — стрекотал за дымом ППШ — отбивается рядовой состав. Надо побыстрее отчаливать. Старлей метнулся ко второму блиндажу — граната в руке, глушануть, выгнать… Если сами еще не повылезали…
Повылезали. Двое выглядывали из ровика-входа, смотрели, как скачками приближается к ним пятнистый гигант. У одного финна была в руках винтовка, но он даже не целился — оторопел, глаза по семь копеек…
Срезать бы обоих, да с левой руки из массивного «суоми», пожалуй, попадешь. Валера взмахнул гранатой, гаркнул, почему-то на языке совсем иного, вероятного, противника:
— Down![100]
Стрелок (слава богу, этот только врагов-бомбовозов и видывал) еще шире распахнул глаза, второй, взвыв, отпрянул внутрь блиндажа. Коваленко свалился вниз, с ходу приложив локтем по загривку «стрелка» — тот рухнул на колени. «Эфка» влетела за приоткрытую дверь. Валера успел распластаться, внутри пыхнуло, дрогнула дверь, ощетинилась щепками пробоин. В блиндаже многоголосо завопили-застонали. Коваленко пнул дверь, благоразумно прижимаясь к откосу траншеи, дал короткую очередь:
— Ахтунг! Выходить немедленно!
Стрелок сидел рядом на корточках, вцепившись в винтовку, свободной рукой заслонял голову.
— Да ты брось ствол-то, — посоветовал Валера и заорал в блиндаж: — Считаем до трех и бросаем гранаты…
Да, языковой вопрос — эта такая неприятная штука…
Стрелок разжал руку, и трехлинейка повалилась поперек траншеи.
— Понимаешь? — обрадовался старлей. — Так скажи, что аэродром захвачен союзным десантом. Сопротивление бессмысленно. Гитлер и этот… Маннергейм — капут!
Стрелок что-то плачущим голосом завопил в дверь. Закашлялся — пришлось стукнуть прикладом между лопаток…
00.19.05
…Пулемет Женька все-таки зевнул. Да и как тут за всем уследишь? Со стороны взлетной полосы, от казарм многоголосо орали по-фински, им откликались и откуда-то из зарослей. ППШ разогрелся, вонял разъяренно. Женька полз на локтях, проклятая винтовка здорово мешала. Приподнялся — со стороны изломанных кустов финны садили как из самозарядки…
…Ох, как дало слева — даже не свист, вихрь сметающий. Женька закрылся автоматом, вдавился подбородком в землю, зажмурился зачем-то… Жив? Нет? Плотная очередь стригла хвою на несчастной ели. Это они до спарки «максимов» добрались. Не видят, лупят наугад, да только попробуй шевельнись…
А шевелиться-то надо. Опять орут, уже ближе…
Стоило поползти, как снова полили сотней пуль. Двойной, сливающийся факел Женька видел, да только как ответить? Только обозначься — спилят как той газонокосилкой. Конец, кажется. Как говаривал Шопенгауэр, этот мир «наихудший из возможных». Мля, сейчас придется проверить…
Бабахнуло там. Граната…
— До заду давай! — проорал невидимый Торчок.
— Альбом Захарычу пришлю, — пробормотал Женька, вскакивая. — Храм Христа во всех ракурсах.
Стоило вскочить, как выяснилось что финны рядом: человек десять, офицер…
Автомат все-таки недурная вещь. Выстрелили одновременно — Землякова дернуло за капюшон, а финн, срезанный очередью, упал. И другие падали. Женька пятился, изо всех сил давил на гашетку…
00.23.11
— …Мы вас выведем из-под огня! — объявил Попутный. — Перевести!
Очкастый, сидя на корточках, заговорил. Остальные выбирались из блиндажа и тут же ложились, приседали в траншее… Выходить было жутко: пули свистели над головами, стреляли со всех сторон, надрывались пулеметы. Но финны видели своих товарищей, сгрудившихся наверху: пригибающихся, окровавленных, в истерзанной одежде. Зажимал выбитый глаз капрал, держали под руки раненого — Коваленко пригнал «своих» глушенных.
— Господа военнопленные, срочно выходим из боя. — Майор махнул рукой, указывая направление. — Все, отвоевались вы.
— Так там же взлетная, — оторопел Коваленко.
— Именно. Пусть видят, что мы организованно и целенаправленно отходим, и совершенно незачем по нам палить. Пошли, — Попутный махнул пистолетами набившимся в траншею финнам. — Эй, телефункен, переведи, что убежища сейчас будут подорваны…
00.24.16
— …Отож, орали, что отходим, — пропыхтел Торчок, присев на колено и целясь из своей легкой трещотки.
— Кто?
— Та майор. Не слыхал, что ль?
— Оглох малость.
— Туда давай…
Спарка молчала, но бил какой-то пригавкивающий агрегат калибром побольше, трещали винтовки — финны лежали где-то у ровиков, силы накапливали.
Женька бежал за ефрейтором, проскочили дым — и тут переводчик Земляков порядком офигел, увидев целую кучу бегущих прочь от блиндажей, пригнувшихся финнов. Несколько успокаивала узнаваемо рослая пятнистая фигура. Коваленко махнул рукой:
— Не отставать! Отстрелят…
00.25.32
— …Окружили их, кажется, — прошептала, кусая губы, старшина.
— Пробьются. Там лес, проскочить можно, — сказал Алексей.
После того как ушли штурмовики и замолкли зенитки, стало ясно, что на той стороне полосы, у укрытий, идет натуральный бой. Хлопали винтовки, иногда явственно доносились автоматные очереди, потом вступил пулемет. Кажется, сразу пара…
Алексей думал, что могут и не уйти. Финны местные, все тропки знают, сядут на хвост, в болото загонят…
— Это все майор, — начала психовать Мариша. — Он же… вообще не фронтовик. Завел наших как курят. Они там…
— Да перестань. Все опытные, а старший лейтенант так и крупноват для цыпленка. Выкрутятся…
С ближней опушки выскочили несколько финнов с винтовками, побежали было через взлетную — на той стороне бухнула граната — аэродромщики затоптались, повернули назад — видимо, за собственной «карманной артиллерией». В конце полосы выкатился грузовик — к нему сбегались фигурки — подмога финнам сейчас прикатит.
— Уходить нужно, — прошептала Шведова. — Они потом лес прочесывать начнут. И радиограмму нужно…
— Ага, — согласился Алексей. Было понятно, что Мариша, пока там стреляют, никуда не сдвинется. Да и какой код «200», если еще дерутся ребята?
— Пум-пум-пум-пум-пум, — глухо колотило на той стороне что-то скорострельное. Его наперебой поддерживали своей трескотней винтовки. Поднимался над деревьями дым. И снова — пум-пум-пум-пум-пум…
— Вот сейчас бы штурмовики навести. — Старшина крепко прижимала окуляры бинокля к глазам. Небось плывет у нее там, в глазах, все.
— Да самолеты пока подойдут…
— У, мать их, финны целой толпой прут, — Мариша в отчаянии лягнула ни в чем не повинный стволик рябинки.
Алексей и сам видел: вывалилась с опушки плотная группа в светлой финской форме — взвод, должно быть. Пригибаясь, рысили через испятнанную воронками взлетную…
00.26.54
— …Шире шаг! — ободрял Попутный. — Ты им переведи, переведи.
Очкастый телефонист залопотал, задыхаясь. Вообще-то двигались не слишком быстро — финнам было страшно. Стыдно признаться, но Женьке тоже было весьма не по себе. Оказались на открытом — если сообразят, скосят в пять секунд. За спиной продолжала жечь снаряды подтянутая трехногая «бреда»[101], палили винтовки. Должно быть, к решительному штурму блиндажей враг готовится. Могут и зенитную трехдюймовку подкатить и раскатать бомбоубежища. И фиг бы с ним, но их же здесь еще с сотню…
Женька с Торчком прикрывали тыл «сводного отряда». Коваленко двигался с фланга, а майор ближе к голове — доброжелательно взмахивал пистолетами, указывая направление. Вообще, как-то глупо получалось. И финны начали, наконец, что-то такое соображать, все чаще оглядываться. Троих раненых оставили у блиндажей — Попутный приказал с ними не возиться. Теперь угнанные авиатехники начали подозревать, что брошенным раненым не так уж не повезло.
— А я предлагаю пошевеливаться, — напомнил майор. Бил он расчетливо, не сбивая с ног, но с такой пугающей неожиданностью и так точно, что техник-сержант и белобрысый парень без знаков различия вскрикнули почти по-детски. Подконвойная команда ускорила шаг, кто-то в середине группы отчетливо всхлипывал.
— Отож к нам катят, — пробормотал Торчок.
По взлетной, виляя между воронок, ехал грузовик, набитый солдатами. На подножке висел офицер, взмахивал пистолетом.
Коваленко шагнул навстречу, поднял автомат, словно отвечая знакам финна. Потом сделал повелительный жест оружием, указывая в сторону дыма и геройски сопротивляющихся блиндажей — там как раз вновь начала вколачивать свои гвозди 20-миллиметровка.