Передо мной опускается тарелка, отправляя вверх клубы пара. От этого аромата во рту выделяется слюна и я берусь за ложку.
— Как дела на работе?
Слюна тут же пересыхает, и я смотрю на тетю, не моргая. А в голове раскачивается метроном мыслей. Рассказать — не рассказать. Озвучить или продолжать дальше держать это в себе. Она, вроде как, тоже знает Марка. К тому же, это прошлое, так чего его боятся, если оно прошло.
— Так, что там, рассказывай? Прям заинтриговала своей полуулыбкой.
Я опускаю ложку в борщ и прячу улыбку.
— Теть Нин, помнишь, папу в санаторий отправляли? — Она кивает в ответ. — Со мной приезжал парень. — Она усмехается, поправляя волосы на голове.
— Это такой худой или богатый?
— Богатый, — быстро проговариваю, понимая, что она помнит обоих.
— Помню, конечно, Марк, кажется. Имя у него красивое. Запомнилось. А куда он делся, кстати? Вроде и на похоронах Коли я его не видела.
— Мы расстались, и он не знал ничего.
— А сейчас чего его вспомнила?
— Мы работаем вместе. Случайно получилось.
— Работаешь вместе с бывшим? Как интересно. — У моей любительницы сериалов и ток-шоу загораются глаза, будто ее уже зовут на телевидение рассказать все, что она знает о Никифорове. — И как он теперь?
— Теперь он мой начальник. — Заношу в рот очередную ложку супа, а тетя молчит и ждет, чем же закончится мой рассказ. — Непостоянный, а только на время проекта, это где-то около месяца.
— Как интересно, так у вас теперь что, служебный роман?
Я закатываю глаза и выдыхаю.
— Нет, он женат, поэтому служебного романа у нас нет. Но его и не было бы, ты же знаешь, в одну реку два раза не входят. Тем более, если по этой реке уже плывет корабль любви.
— А он все также хорош?
— Теть… — усмехаюсь я, — он же тебе в сыновья годится.
— Галкин вон тоже в сыновья годился, — смеется в ответ. — Передавай от меня привет.
— У нас с ним не такие теплые отношения, как ты думаешь, чтобы я ему приветы передавала или на семейные обеды звала.
— Зря, люди расстаются, а потом дружат. Просто вы, наверное, не сошлись какими-то полюсами в любви, а так в дружбе, может, было бы и ничего.
— Слушай, из-за него умер папа, плевать мне, какие у него там полюса.
— Что значит — из-за него папа умер? Коля же болел.
— Марк бросил меня. Мы не просто так расстались. Однажды пришел и сказал, что все кончено, не объясняя ничего. А я любила его, нравился он мне очень. Так долго за мной ухаживал и добивался, что в него нельзя было не влюбиться, а потом, когда я сказала, что люблю его, он бросил меня. Это было шоком, который… ну в общем, мне было очень плохо. Я старалась не показывать этого вам, но то, что творилось у меня внутри, не передать. Я настолько в этом сгорала, что не заметила, как болезнь папы начала прогрессировать. А когда пришла в себя, уже было ничего не исправить. Понимаешь, если бы не он тогда, я бы обязательно заметила то, что папа скрывал. Что с ним было что-то не так. Уверена, что можно было бы что-то сделать. Если бы только все можно было вернуть…
— У каждого своя судьба, Алис. А если бы этот парень тебя не бросил? Думаешь, было бы по-другому?
— Да.
— А если нет?
Я поднимаю на нее глаза, словно она знает что-то, чего не знаю я.
— Вот представь. Вы вместе, не расстались, ты счастлива, ты влюблена. Ты живешь только им. Тебе хорошо и ты думаешь, что всем хорошо. А вдруг папа все равно бы заболел, а ты в эйфории, только теперь не от горя, а от счастья, и могла не заметить, что с папой? И вот он умирает. Ты будешь винить Марка за то, что он сделал тебя счастливой и ты не заметила болезнь отца?
Суп застревает в горле от ее слов. Ни ты и не я не виноваты в том, что он умер. В памяти слова Марка.
— Эта болезнь могла начаться и независимо от того, видишь ты ее или нет, — продолжает тетя. — Не вини себя. И его не вини. Если твои родители тебя оставили, значит, знали, что ты обязательно справишься без них. И, если бы отец был тут, ты бы уже ремнем получила за такие мысли.
Как бы ее слова сейчас не звучали ободряюще, но мне больно. Знать, что я никогда их не увижу, вот так не выпью с ними чая, не посижу на кухне, не послушаю, какой урожай они собрали на своих грядках, и как они хотят внуков. — Ложка опускается в тарелку с недоеденным борщом. А поверхность супа расходится кругами к краям тарелки от капли, упавшей в нее.
— Алис, ну не плачь, — тетя поднимается и прижимает меня к себе, долго гладит по волосам. — Моя красавица. Всем бы таких детей. Знай, что никто лучше самого человека не знает, что у него болит. А часто что-то очень долго не болит, а проявляется болью, когда уже нельзя вылечить. Папа либо знал и молчал, либо даже не знал и сам. Ты, тем более, не поняла бы.
Я вытираю слезы ладонью и снова беру ложку. Мне надо отвлечься.
— Теть Нин, папа тебе ничего не рассказывал про Марка?
— Да ничего особенного. Не нравилось ему то, что у Марка много денег и боялся именно того, что он тебя бросит. Собственно, так и произошло. Коля как чувствовал, что он ненадежный. Хотя мне парень показался, наоборот, уверенным в себе. Он так отстаивал тебя и свои интересы к тебе, что я даже удивилась, что он так быстро бросил тебя. Смотрел он на тебя так, как будто отпускать не хотел, тем более так быстро.
— Ладно, — смахиваю слезу, — давай не будем об этом. — Он нашел другую девушку, на которой женился и с которой счастлив. Так что я желаю им всего хорошего.
— Ты ведь не уволишься оттуда из-за него?
— Нет уж. — Эта мысль теперь вызывает улыбку. — Хотя такие мысли были, если честно. Неожиданно было встретить его вот так, да еще и работать с ним. Хорошо, что его жены там нет. Видеть, как они целуются и ходят за ручку, было бы слишком, даже для меня, поэтому я вполне справляюсь. Мне просто надо поверить в себя и в то, что есть человек, который оценит меня и покажет, что всё может быть еще лучше. Никифоров, в конце концов, не эталон.
— Ну и правильно, думаю это надо отметить и съесть еще тарелочку борща.
Закатываю глаза, отмечая, что в понедельник надо будет наведаться в тренажерку и скинуть набранные калории.
13
Захожу в здание и качаю головой, чтобы стряхнуть с волос мокрый снег. Если понедельник начинается с такой жуткой погоды, то и всю неделю жди не айс. Подхожу к лифту, замечая знакомое лицо. Мне достаточно секунды, чтобы узнать в нем мужчину, с которым однажды уже пила кофе. Глупо будет здороваться, если он меня не вспомнит. Но он смотрит на меня, потом на волосы и улыбается.
— Алиса, верно?
— Да, — улыбаюсь в ответ. — Доброе утро. Легко запомнить, особенно, если пользуешься Яндекс-браузером или читал Кэрролла.
— Меня тоже легко, если читал Шерлока Холмса.
— Запомнить автора сложнее, чем героя, Шерлок Артур. Вообще отличная компания — автор детективов и девочка из сказки.
— Ты не знаешь, лифты тут, может, по расписанию ходят? — он плавно переходит на “ты” и я поддерживаю эту идею.
— Главное, чтобы не ввели запись на них.
Мы ждем уже несколько минут, а за нами скапливается приличное количество людей, желающих попасть на свой этаж. Машинально оглядываюсь в поисках еще кого-нибудь знакомого, но замечаю даже больше, чем просто знакомого. Никифоров. На лице — ни единой эмоции. Как всегда — сосредоточен и собран. Но, при этом, смотрит на нас.
— Доброе утро, Марк Алексеевич, — громко здороваюсь и, дождавшись сдержанного кивка в ответ, разворачиваюсь к Артуру. Я должна, наверное, их познакомить, но меня отделяет от Марка несколько человек и я не хочу кричать на весь холл, распинаясь в приветствиях. В конце концов, это мой знакомый.
— Это мой начальник, — поясняю Артуру, понизив голос, и тут же смотрю на часы, проверяя, не опаздываю ли я. Пусть Никифоров и поедет со мной в одном лифте, но ему можно опоздать, а мне — нет, даже, если мы придем одновременно.
— Такой пунктуальный, — наклоняюсь к Артуру, — что за секундное опоздание готов уволить.
Говорю полушепотом, но мне нравится это. Обсуждать с кем-то все минусы начальника, зная, что меня не сдадут и поддержат.
— Вид у него, будто проглотил удава, — так же низко говорит он и бросает в сторону Марка взгляд.
Действительно, я не помню, чтобы он сейчас улыбался… так, как раньше.
— Жена, наверное, кобра, приходиться быть удавом с такой, — поддерживаю шутку. Возможно, не очень смешную, но думая о том, что все действительно так, приятное злорадство растекается по венам.
— Кофе выпить до работы, видимо, не успеем? — кивает на часы Артур, а я отрицательно качаю головой.
Двери лифта разъезжаются, выпуская одну порцию людей и освобождая место для следующей. Артур пропускает меня вперед, аккуратно придерживая за талию, чтобы никто не толкнул. Приятно снова чувствовать заботливое прикосновение, хотя и непривычно, что это кто-то другой… Заняв место у стены, разворачиваюсь к мужчине лицом. Людей набивается в лифт так много, что мы напоминаем шпроты, красиво уложенные в прямоугольную банку — голова к голове.
Мой взгляд скользит поверх плеча Артура и натыкается на профиль Никифорова, который уставился кому-то в затылок.
— Марк Алексеевич, — окликаю его, вдыхая аромат своего нового знакомого, — а во сколько у нас официальный перерыв, чтобы я могла отлучиться и выпить кофе?
Полуоборотом резко ко мне, будто ждал момента, чтобы посмотреть на нас.
— В одиннадцать.
— Спасибо. — Перевожу взгляд на Артура и поправляю волосы.
— Ну вот, в одиннадцать мы можем выпить кофе.
— Отлично, встречаемся на старом месте?
— Да.
— Может, дашь свой телефон, чтобы не потерять тебя в этом лабиринте?
Голубые глаза искренне смотрят в мои и я не вижу препятствий, чтобы отказать.
— Конечно, — диктую ему номер, по которому он тут же мне перезванивает, оставляя в памяти моего телефона способ найти его.
— Запишу тебя как Шерлок.