- Они спят! - торжественно прошептал Колька.
Эмма, которая наблюдала за качающимися колыбельками, устроившись на диване, сонно кивнула. Ее приятель сел рядом, почесал подбородок и проговорил:
- Сегодня днем все собирались в маленькой библиотеке, что на первом этаже. В той самой, где нет окна. Это пока нас не было. Решали, кто будет главный, так и не решили.
Эмма усмехнулась, Колька продолжил:
- Теперь передвигаться будем только по галерее, она безопасна. На первый этаж, к Главной Площади спускаются только старшие. Ну, и надо придумать план, как избавится от пауков-роботов.
- И еще парочку планов тоже надо придумать. Где брать еду, как защититься от новых нападений крейсеров и так далее. Это безнадежно, Коль. Мы застряли здесь, и мы бессильны.
- Ты сдаешься? Эм, ты никак сдаешься? Ты же раньше никогда не сдавалась, всегда держалась до последнего. Даже когда заболела. Помнишь?
Эмма поднялась, опустила вниз ноги, глянула на свои полосатые носочки, почесала переносицу. После повернулась в сторону коридора - Сонька и Максим спали, с их комнаты не доносилось ни звука.
- У меня плохие предчувствия. Все время плохие предчувствия. И они сбываются. Подожди, не перебивай, ты просто не понимаешь. Ты же помнишь, как я заболела, и ты нашел профессорские таблетки и стал мне давать. Я их до сих пор пью, потому что мне временами кажется, что я меняюсь. Даже не кажется, я просто уверена в этом. Я стала быстрее, ловчее, умнее. Я могу слышать то, что не слышат другие, у меня быстро затягиваются раны. И я могу предчувствовать события. Не полностью, то есть я не предсказатель. Ну, ты понимаешь, да? Как бы так сказать...
Эмма забралась на диван с ногами, обхватила колени и совсем тихо сказала:
- Я вот, например, знала, что Федор и Таис не вернутся на Станцию. Еще когда они только спускались к катерам. Я тогда не поверила сама себе. Ну, подумала, что лезут в голову глупые мысли и надо меньше заморачиваться. То есть не сдавалась, как ты говоришь. А Федор с Тайкой не вернулись. И я знала, что так будет!
Колька не удивился. Наклонил слегка голову и спросил:
- Ну, и что дальше?
- И такие предчувствия у меня всегда. Даже сегодня, когда Макс ушел, я спала. Отключилась, понимаешь? Он ушел, и я не слышала ничего. Во сне мне приснился Мартин и разбудил меня, как раз вовремя. Я сразу поняла, что тут что-то не так и сразу кинулась искать мальчика. И еле успела спасти его от пауков. Я уже поняла, что могу предчувствовать плохие события. У меня внутри как будто загорается красная лампочка и сигнализирует об опасности.
Колька кивнул и спросил:
- И чего ты боишься больше? Того, что может случиться? Той самой опасности, которую предчувствуешь? Или того, что ты станешь зверем?
Эмма вздохнула. Все правильно. Колька озвучил все те мысли, что крутились у нее в голове. Прямо в самую точку. Если она превратится в зверя - какой смысл спасать Станцию? Ее все равно убьют. Если половина детей превратится во фриков - какой смысл их спасать? Они все равно не станут людьми.
Она потерла ладонями плечи, как будто в комнате стало вдруг холодно, и сказала:
- Ты ведь меня любишь, да? Ты не превратился во фрика, значит, ты меня любишь. Как это - любить? Что ты чувствуешь?
- Я никогда об этом особенно не задумывался. Но, как бы это объяснить? Вот помнишь, как я показывал сегодня Максу нашу Станцию? И как беспилотники кружились вокруг его вездеходика? Вот так и мои мысли всегда возвращаются к тебе. Я всегда думаю о тебе, хочу быть рядом с тобой, видеть тебя. Мне нравятся твои волосы, твои глаза. И то, как ты хмуришься и пощипываешь нижнюю губу, когда думаешь. И нравится, когда ты злишься и резко откидываешь назад волосы. Можно это назвать любовью, как думаешь?
Эмма пожала плечами:
- Не знаю. Наверное, да. Тогда мне тоже нравится быть рядом с тобой, и нравится, когда ты мне помогаешь. Да и доверяю я только тебе одному.
- И? - Колька выжидательно уставился на нее черными пронзительными глазами, слегка сощурился, ожидая ответа.
- Хочешь услышать от меня, что я тоже тебя люблю? Но я не знаю, Коль. Я действительно не знаю, что со мной происходит. Что вообще происходит на этой Станции, что случилось с нашим миром, с нами всеми. Раньше было просто, раньше мы знали, что нам надо делать. Нас всему учили роботы. А теперь я не знаю. И никто не знает. Мы пытаемся выжить, каждый день пытаемся выжить. И уже никто не знает, что правильно, а что нет.
- Теперь правильно только то, что позволит нам остаться живыми. Наверное...
- Никто не знает, Коль. Я тоже не знаю. Давай, наверное, ляжем спать. А завтра снова будем пытаться выжить. Смотреть за детьми, готовить еду, прятаться от роботов. Завтра у нас снова будет полно хлопот.
Эмма растянулась на диване, Колька ткнул в сенсорную панельку, выключающую свет - после поломки роботов в каютах перестали работать голосовые команды, управляющие электричеством. И комната погрузилась во тьму, светились только небольшие ночники у люлек малышей. Люльки медленно покачивались, и еле слышно звенела слабая мелодия, похожая на звон колокольчиков. Под такую только спать и спать.
Повернувшись на бок, Эмма вспомнила, как ей нравился Федор, как хотелось смотреть в его глаза, слушать и улыбаться, улыбаться. И чтобы он был всегда рядом...
Может, тогда она начала испытывать что-то похожее на любовь. Начало любви, ее зародыш. А после все потухло, испарилось. Колючий ей скорее как брат. Добрый, веселый, надежный. Она любит его как брата. Но, может, и такая любовь сойдет? Может, благодаря хотя бы такой любви Эмма не превратится во фрика?
"Я пытаюсь любить, все время пытаюсь любить. Но не уверена, что вообще что-то чувствую", - подумала Эмма, засыпая.
Глава 11 Таис:
все, что рассказывал Вар
1.
Среди Управляемых людей, живущих в Поселениях на Сабе, ходила старая легенда. Завезли ее Нелегалы с других островов, и прижилась она. В нее мало кто верил, но пересказывать по вечерам любили.
Вар рассказал ее вдохновенно и красочно, в нужных местах понижая голос до шепота и не отрывая внимательного взгляда от Таис и Федора. В легенде говорилось о том, что страшный вирус, поразивший людей на Земле, распространился и на Станции, но в космосе мутировал, и потому стал не таким сильным и страшным. Часть жителей Станций погибла, в живых остались только дети. На них вирус не подействовал, и они взяли на себя управление Станциями. И однажды, когда они вырастут, они спустятся вниз и одолеют роботов.
Простая и наивная легенда, звучащая как сказка. Но ведь она оказалась верна! Вернее, почти верна. Вниз, на Землю, спустились только двое, и одолеть нашествие представителей другой цивилизации им не удастся. И мечтать нечего.
Но все равно звучало очень интересно и заманчиво.
А Вар, все так же блестя глазами, принялся рассказывать историю Земли. После глобального потепления, когда поднявшийся и взбунтовавшийся океан уничтожил большинство суши, осталось всего два Материка, пригодных к жизни. На одном обосновалось мировое правительство - Международный Сенат, главы корпораций, научные институты. Так называемый "Банк данных" - хранилище человеческого генофонда - тоже находился там. На втором материке, который был поменьше, и на котором климат был похуже, осталась большая часть людей, нуждающаяся в еде, крове и медицинском обслуживании.
Преобразившаяся и обнищавшая Земля погружалась в хаос. Тех людей, что уцелели, надо было кормить, одевать, лечить. Обеспечить им крышу над головой. А ресурсов осталось слишком мало, и людям пришлось голодать. Это был период войн, грабежей и болезней. Беспокойный и сложный период, где более-менее сносные условия для выживания предлагали лишь резервации. Но резервации же требовали стерилизации и строго учета. Если ты зарегистрировался и получаешь похлебку и кров от Сената - то есть живешь в приюте и там же питаешься - то ты просто обязан был подчиняться общим правилам. Как раз в этот период и запустили в космос Станции. Это было гарантией, что на производство никто не нападет и не разграбит его - а подобные нападения на Земле стали настоящим бедствием. Банды озверевших людей грабили и убивали с регулярным постоянством.
- Людям надо было выживать, - спокойно пояснил Вар, - и нельзя их за это осуждать. Каждый выживал, как мог и как умел.
На Станции пригласили работать самых лучших и самых образованных. Провели строжайшие тесты и строжайший отбор. И на Станциях установили новейшие технологии, позволяющие создавать людей без помощи женщин. Дорогостоящие и сложные, но они помогали полностью контролировать людское размножение. Право иметь потомство принадлежало только самым лучшим.
- Эти технологии получили в правительстве название "Естественный отбор", хотя ничего общего с этим не имеют. Это искусственный отбор, если называть вещи правильно, - пояснил Вар, - они искусственным методом решали: кому жить, кому умирать. Уже тогда было принято решение сократить население второго Материка вдвое, то есть убрать половину населения резервации. Потому что их нечем было кормить, и они представляли реальную угрозу благополучию тех счастливчиков, которым повезло обосноваться на втором Материке. Второй Материк носил название Всемирный. Видимо, тогда уже считали, что на нем будет сосредоточен весь мир.
А дальше началась война. Сначала она вспыхивала мелкими восстаниями в резервациях, но после того, как повстанцы захватили несколько воздушных крейсеров Всемирного Материка, после того, как на их сторону перешла часть сенатской гвардии - война разгорелась в полную силу.
- В гвардии многие имели родню в резервациях. На службу частенько набирали тамошних людей, - пояснил Вар, - и конечно они желали лучшей судьбы своим родным и были возмущены той несправедливостью, что творилась.
Война разгоралась, и как раз в это время Международный Сенат создал свою первую армию роботов. Это были Доны-пятнадцатые. Они почти решили исход битвы, если бы повстанцы не научились перепрограммировать их. Каким-то образом несколько программистов перешли на сторону восставших. Да и среди жителей резерваций оказалось несколько толковых людей. Война вспыхнула с новой силой, кровопролитная и тяжелая. Люди уничтожали друг друга с удвоенной яростью. Бомбили города Всемирного Материка, бомбили резервации, топили корабли-платформы, на которых жили люди. В итоге Международный Сенат решил применить новейшее ядерное оружие, усовершенствованное и ставшее в буквальном смысле огромной разрушительной силой.