Надо было поспевать за ним.
– Что это еще за глюченые? – переспросила Таис.
– Роботы, как что. Они тоже вроде пауков, только их программы удалось взломать. Нелегалы их взломали, сразу после войны. Вот всех двадцатых и заглючило. Они теперь как сумасшедшие, они потеряли свои приоритеты. Вы же знаете первое правило роботов. У каждого свой приоритет. Вот у двадцать третьих приоритет – безопасность производства и очистка помещений от лишних людей. И вообще от всех зачистка. Они чистильщики, их еще так у нас называют. А у глюченых не осталось приоритетов, и они просто все разрушают и всех убивают. Их выловили с материков и привезли сюда. В определенные часы они вылезают и шастают по Свалке. От них лучше держаться подальше, от них даже кучи мусора не спасут, потому что глюченые хорошо лазают. Так что быстрее уходим отсюда.
Вот теперь и вовсе стало не до шуток. При таком раскладе до холмов еще добираться и добираться, и к закату солнца можно и вовсе не успеть. Ничего себе, теплый приемчик на Земле!
Федор больше не задавал мальчишке вопросов, просто торопился за ним, и Таис тоже не отставала. Теперь, когда приходилось перепрыгивать, перескакивать, забираться и спускаться, ее уже не так донимал ветер. Она даже немного согрелась и окончательно пришла в себя.
Перестало дико пугать огромное небо – видимо, именно так и существовали люди на Земле, видимо, они просто привыкли к тому, что над головами у них бесконечность. Постепенно ноги приловчились находить опору в небольших уступах, руки – цепляться за холодный колючий металл. И теперь Таис занимало только одно – поскорее выбраться с бесконечной треклятой Свалки. Да еще терзало волнение о пропавшем Пушистике.
– Как тебя зовут? – спросил Федор.
Мальчишка обернулся, сверкнул зубами в довольной улыбке и крикнул:
– Вар. Меня зовут Вар.
Странное имя. Хотя, может, на Земле уже ничего не осталось нормального. Ничего нормального и ничего настоящего. Сплошные роботы, сплошные загадки.
– Почему тебе разрешают шастать тут одному? – снова крикнул Федор в спину мальчишке.
Тот остановился, перевел дыхание и уточнил:
– Что значит «разрешают шастать одному»? А микрочипы кто притащит? Взрослые сюда точно не сунутся, взрослым тут запрещено. На холмах стоят столбы с блокираторами, они не пускают сюда взрослых людей. Людям запрещено заходить за поселения без особых разрешений. А мне можно, я свой.
– Что значит «свой»? – не понял Федор.
Но мальчишка не стал отвечать. Развернулся и запрыгал вперед, смешно поджимая ноги, когда перескакивал с кучи на кучу. Долгое путешествие по Свалке продолжилось.
Таис уже начало казаться, что железные горы действительно бесконечны. Гудели ноги, саднили царапины на руках от острых металлических краев. Тоскливо ныл голодный желудок, и страшно хотелось пить. Скачущий впереди Вар и не заикался ни о еде, ни о питье. Несся вперед, как заведенный, будто и не уставал, будто энергии в нем было хоть отбавляй.
– Прыткий мальчишка, – буркнул Федор, переводя дыхание и останавливаясь.
Таис тоже сделала остановку, но Вар тут же оглянулся, замахал руками и закричал:
– Давайте, давайте! Скоро тут будут глюченые, и всем будет конец!
От такой угрозы деваться было некуда, и пришлось снова пуститься вперед.
И вдруг за тремя здоровенными горами, рядом с которыми тяжело пыхтел невысокий кубический робот, аккуратно поднимающий сваленный хлам и складывающий его в стопки, Таис увидела что-то очень знакомое. Слишком родное и близкое. Она слезла с выступа, спустилась пониже и уставилась на поле, сплошь покрытое головами, руками, ногами и прочими белыми деталями донов-12 и донов-15. Кладбище старых роботов пугало своей величиной. Сколько же машин сюда свезли за ненадобностью! Сколько металла зря погубили! Сколько технологий!
А ведь это были неплохие машинки. Да и сейчас они еще очень хорошо служат на станции. Воспитывают детей, убирают, учат, кормят и защищают. Выполняют свои функции. А здесь, на Земле, от них давно уже избавились, оказывается.
– Ничего себе, – проговорил Федор, оглядывая горы металлических трупов.
– Я же вам говорил, – снова заулыбался Вар. – Это уже никому не нужное старье. Валяется тут, с них даже чипов не возьмешь, таких спаек теперь не делают.
Федор молча спустился в самый низ и зашагал по белым рукам и ногам. Качнулся, оглянулся и сказал:
– Они воевали. Их убили – всех. Почти всех. Туловища разнесены выстрелами, конечности оплавлены. Кто мог против них воевать? Может, люди?
– Теперь уже не узнаем, – проговорила Таис, ступая за ним.
– Нам в другую сторону, – закричал им в спины Вар.
Но остановиться не было сил. Словно завороженные, они с Федором ступали и ступали по железякам, и обоим казалось, что целая жизнь скрипит у них под ногами. По крайней мере Таис так казалось.
Целая эпоха, навсегда утраченная, лежала теперь на Свалке, и ничего уже нельзя вернуть назад. Эпоха Робототехники, которая для людей закончилась навсегда. Хотя, по словам Вара, это как раз эпоха людей закончилась.
Поди теперь разберись со всем этим.
– Странно это, Федор, – тихо проговорила Таис.
– Да, – согласился он. – И мне это не нравится. Что-то мне, Тай, вообще не нравится Земля. А тебе?
Таис оглянулась на отставшего мальчишку, который махал руками, подзывая их к себе, и согласилась:
– Странно тут. Все какое-то ненастоящее.
– Вот именно. И мне так кажется. Ненастоящее и опасное. Будто какой-то подвох со всех сторон.
– Роботы опасны.
– И очень.
Они оба продолжали идти вперед. Таис теперь и сама не понимала зачем, но ее словно тянуло на горестное поле погибших андроидов. Словно здесь была похоронена какая-то важная часть ее жизни, что-то, что имело большое значение.
Ведь, собственно, так оно и было. Доны-12 вырастили ее и Федора, они были наставниками, охранниками, помощниками. Были еще, конечно, и лоны, которые тут нечасто встречались. Хотя, может, они с Федором просто не добрались до свалки лонов. Чуть дальше стали попадаться кухонные роботы, пекари, уборщики и еще множество других, незнакомых и неизвестных.
Видимо, в прошлое отошли все роботы, которые раньше взаимодействовали с людьми: готовили пищу, убирали, учили, лечили и так далее. Видимо, теперь в них не нуждались. Их системы даже перепрограммированию не подлежали.
– Смотри. – Федор наклонился, поднял что-то и показал Таис.
Это оказалась магнитная доска. Чудом уцелевшая, темно-синяя, крепкая и широкая.
– Магнитные доски тут тоже попадаются, – проговорил Федор. – Это значит, что теперь даже управляемые не катаются на них.
– Может, нет времени? – предположила Таис. – Вар сказал, что теперь люди обслуживают роботов, а не наоборот. Вот у людей и не остается времени, чтобы кататься.
– Видимо, да. Видимо, так. Смотри, вот еще несколько магнитных досок, только они уже не работают. А эта, – Федор потряс своей первой находкой, – еще ничего. Сейчас попробую запустить.
Он дотронулся до экранчика, вытянул руль – и раздалось тихое гудение, которое вскоре замолкло. Доска просигнализировала, что она в порядке, дрогнула и зависла над грудами мертвых донов.
– Мы теперь на транспорте, Тай, – невесело усмехнулся Федька. – Можно расслабиться. Давай ко мне, прокатимся. Доска выдержит двоих.
Таис не стала возражать. Наконец-то ее усталые ноги хоть немного отдохнут. Она прыгнула на синий край перед Федором, прижалась к нему и порадовалась теплу, исходившему от друга.
– Давай проедемся. Сделаем круг, – предложил Федор и, не дожидаясь ответа, двинулся вперед.
Сначала медленно и тяжело, а после быстрее и быстрее доска понеслась над Свалкой.
Грустное и тяжелое путешествие. Ни Федор, ни Таис ничего не говорили. Да и не хотелось. Проехали чуть-чуть вперед, развернулись и собрались было уезжать, как вдруг за белыми головами донов показалось что-то страшное и слишком знакомое.
– Это уже не роботы, – жестко сказал Федор. – Это уже люди. Были когда-то.
Множество человеческих черепов возвышалось страшными грудами чуть дальше, в тех местах, где Свалка шла под уклон. Побелевшие, с темными глазницами, с обнаженными зубами, черепа отрешенно пялились на Таис и Федора. В многочисленных безглазых взорах показался немой упрек: мол, вам повезло, вы еще живы, а мы вот погибли, наше время прошло и уже не вернется.
Ни Таис, ни Федор не произнесли ни слова. Пространство вокруг словно бы замерло, даже ветер перестал дуть – или Таис перестала мерзнуть? Медленно, очень медленно доска донесла своих владельцев до низины, полностью забитой человеческими костями, и остановилась. Насколько хватало глаз – везде одни кости. Черепа, грудные клетки, кисти рук и ног. Огромное людское кладбище под открытым небом.
Некоторые кости были обугленными, оплавленными и почерневшими. Некоторые рассыпались в прах прямо на глазах. А некоторые скелеты, целехонькие, торчали жутким напоминанием о бренности всего живого. Никто не вечен: ни роботы, ни люди.
– Кто это их? – наконец нарушила молчание Таис.
– Война, – тихо ответил Федор.
– Это роботы поубивали столько людей, уроды паршивые. – Злость полыхнула внутри и согрела лучше жаркого костра. – Взорвать бы здешний терминал и здешних роботов. Взорвать так, чтобы и следа не осталось…
Федор не ответил. Сжал ее плечо рукой, словно хотел удержать от движения вперед, вглубь заброшенного кладбища, развернул немного доску и направил ее обратно, туда, где возмущенно прыгал Вар.
Едва поднялись из низины, ветер окреп и с удвоенной злостью хлестнул ледяным потоком. Солнце садилось, и холодало стремительно, прямо на глазах. Хотя правильнее сказать – «на коже», потому что Таис чувствовала, как покрываются мурашками ноги и руки.
Что-то зашелестело по бокам, затрещало тихо и неприятно. Будто кто-то полез по металлическим рукам и ногам донов. Трак-трак-трак… Сухое и методичное щелканье принялось нарастать, усиливаться и совсем скоро слилось в неприятный, раздражающий гул: трак-трак-трак.