Но Колька был настойчив.
– Они думают, что все спят, и не станут нас ждать. А мы пройдем тихонько и посмотрим. Прямо сейчас, – торопливым шепотом объяснял он.
Дину решили не будить. Потому что если вдруг придется задержаться наверху – кто-то должен будет позаботиться о малышках, Соне и Максиме.
– Это здорово, что теперь она живет с нами, – объяснял Колька, когда они вдвоем торопились к решеткам. – Она толковая девочка, быстро схватывает. На нее можно положиться.
В секретный план посвятили только Егора и близнецов. Егор помог открыть и закрыть решетку, а близнецы могли пригодиться на тот случай, если придется прописывать вирус специально для цеха.
– Мы сначала все разведаем, а после придем и расскажем. По плану мы должны обернуться за час, максимум за два.
– А если не придете? Идти вас выручать? – уточнил Егор.
– Это плохо, если мы не придем. Выручать нас не надо, потому что тогда мы наверняка влипли в историю. Вам лучше не лезть на Третий уровень, это опасно. Мы не можем себе позволить терять старших детей, иначе о младших некому будет позаботиться. Ты же понимаешь, что весь Второй уровень держится только на нас, – пояснил Колька.
Егор понимал.
Эмма тоже слишком хорошо это понимала.
Выбраться через решетки было не так просто – там караулили роботы-пауки, не устающие, не отвлекающиеся и ни о чем не задумывающиеся. Выполняли заданные программы, перебирали лапами и постоянно пялились сквозь слегка светящиеся прутья, готовые напасть при первом удобном случае. Загнали детей в середину уровня, забрали всю станцию себе и диктуют свои правила. Решают, как все должны действовать. Управляют людьми.
Колька был хмур и сосредоточен. Подойдя к туннелю, он закричал роботам:
– Мы хотим выйти, мы тоже хотим с вами сотрудничать! Нас двое! Мы сейчас выходим!
Потом оглянулся на Эмму и сунул ей лучевой пистолет. Шепнул:
– Твои – те, что справа. Стреляй сразу, частыми выстрелами.
Эмма еле заметно кивнула и сжала теплую легкую рукоять.
Почувствовала, как нервно завибрировала жилка на шее, как ровно и уверенно застучало сердце и как зашумела в ушах кровь.
Новая битва. Им предстоит новая битва. Тут рядом, недалеко от выхода из туннеля, находились шахты для электрокабелей – узкие и душные. В них можно будет укрыться, они разветвляются, уходят вглубь стен, до них роботам не добраться.
Колькин расчет верен. Расстрелять ближайших роботов и укрыться в шахтах. А там они вполне себе доберутся до мусорного отсека и до заветной лестницы, ведущей наверх.
Тихо зашипела, уходя вверх, решетка. Стукнуло горячо сердце, где-то у самого горла. Эмма слегка присела и прыгнула вперед, следом за Колькой. Их выстрелы грянули одновременно.
Перед Эммой, словно в замедленной съемке, двигались трое пауков – они не ожидали молниеносной атаки и шквального прицельного огня.
Раз, два, три!
Три выстрела, три секунды. Ни одного промаха – цели находились слишком близко, и рука безошибочно выбрала траекторию. Об этом даже не надо было думать – пространство послушно раскрылось, останавливая темп движений.
За спиной слышались гулкие выстрелы Колючего, шипела обшивка стен, дрожал воздух.
Три секунды – и путь свободен. Закрылись решетки, рухнули сожженные пауки. Вперед, к узкой овальной крышке, за которой находился вход в кабельную шахту. Именно из-за нее вышли в прошлый раз, и Колька не прикручивал винтики, просто поставил крышку в пазы. Оттолкнуть ее не составило труда.
Рвануть на себя и протиснуться в узкий проход, стараясь не сильно давить на толстые провода, упакованные в прочные пластиковые покрытия – белые и прозрачные.
Колька поднял крышку, приставил ее на место и сердито зашипел:
– Двигайся вперед, не теряй время!
Это был один из коротких путей, он пересекал несколько внутренних помещений и тянулся почти по прямой до самой мусорки. Эмма работала локтями, протискиваясь вперед и чувствуя, как стекают по спине и бокам прохладные струйки пота.
Остановились у самого выхода, там, где уже слышался шум сортировки мусора. Эмма прислушалась и сказала, не оглядываясь на стоящего за спиной Кольку:
– Никого нет. Тут чисто. Они по-прежнему тщательно контролируют выходы из внутреннего круга. Программы не настолько гибкие, чтобы позволяли им просчитывать действия противника.
Мусорный отсек работал по-прежнему. Правда, мусора в нем почти не было – то, что собирали во внутреннем круге, пока что там и оставалось. Некому было доставить его на переработку, да и роботы не пускали.
Блестящие металлические перекладины лестницы привычно загудели под ногами, крышка люка поднялась медленно и тяжело, а после с легким стуком улеглась на место, герметично закрыв вход. Знакомая темнота обступила жарким напряжением, но Эмма все видела достаточно хорошо. Теперь темнота уже не препятствовала ориентации, теперь она чувствовала и осязала пространство. Спокойно и тихо, можно двигаться.
Ритка и Нитка, возможно, знали про этот ход. Но не успели рассказать. Или их не спрашивали. Или никто не думал, что дети осмелятся тайком проникнуть наверх. Такой смелой вылазки роботы не ожидали.
А зря. Потому что Третий уровень всегда был тем местом, куда проникали вопреки всем опасностям. Личный квест, персональное испытание. Поход, который совершал почти каждый подросток из тех, кто жил внизу.
Колька действовал автоматически. Открыл замок, проник в коридор и кивнул Эмме, сигнализируя, что путь свободен, хотя Эмма и сама это чувствовала. Коридоров наверху слишком много, во все роботов не напихаешь. Тихо и пусто в белом пространстве, и можно двигаться дальше.
Системы жизнеобеспечения, судя по всему, работали на славу. Многоножкам удалось все починить. Свежий и теплый воздух, чистота в коридорах – все выглядело так, будто здесь, как прежде, работает Моаг, трудятся роботы-уборщики и станция существует в обычном режиме.
– Надо добраться до рубки, – сказал Колька.
Эмма кивнула и поманила его за собой. Решительно зашагала вглубь коридора, пытаясь найти нужный поворот. Ни роботов-караульных у кладовок, ни охраны у входа в спальные каюты. Здесь все уверены, что им ничто не угрожает.
Эмме хотелось попасть в спальни и проверить, как живут те девочки, которые ушли. Почему-то ее не оставляла мысль, что Рита заняла каюту Таис и теперь спит на ее кровати, пьет из ее кружки и слушает ее музыку.
Это злило невероятно. Хотя понятно, что глупо выходить из себя по таким пустякам, и Эмма сдерживала напряжение. Но интуиция, внутренние чувства почему-то звенели, как натянутая до предела струна.
Конечно, здесь было опасно, здесь скрывалось множество враждебных роботов, готовых убивать, и надо было не зевать, смотреть в оба и слушать в оба, чтобы не пропустить внезапное нападение. Но не только поэтому тревожили плохие предчувствия. Эмма не сомневалась, что Третий уровень хранит в себе немало сюрпризов и, пожалуй, часть из них сейчас вывалится, можно сказать, почти под ноги.
Прошли мимо серебристых дверей того самого лифта, на котором Эмма совсем недавно поднималась после Праздника выпускников, уверенная, что ее встретят взрослые и дадут работу. Вот тут на нее напали Колька с Федором и Таис, вот здесь она лежала на полу, полная гнева и смятения.
Все это было недавно, совсем недавно. Тогда опасность пряталась на Первом уровне, а сейчас она затаилась наверху. Сколько еще секретов хранит станция? Родная станция, где Эмма прожила всю жизнь?
Донов-15 нигде не было. Не было ни поломанных уборщиков, ни каких-либо других роботов, обслуживающих людей. Пустые коридоры удивляли чистотой, это вам не Второй уровень, засыпанный крошками, пластилином и обертками от конфет. Здесь людей не водится, здесь обитают только роботы.
Короткий поворот вывел в хорошо знакомый коридор, в котором сияли стеклянные двери капитанской рубки. Сейчас они были распахнуты настежь, и это заставило и Эмму и Кольку сбавить шаг, присесть и подобраться к проему на четвереньках.
В капитанской рубке сидели трое. Два робота-девочки, уже хорошо знакомые: Инесса и Женя. И один молодой мужчина с каштановыми волосами и длинными ногами. Весь в серебристо-белом, с голубыми отражателями на рукавах и воротнике, он выглядел красивым, новым и каким-то… медлительным, что ли.
Торжественно и неторопливо он работал с большой кубической голограммой, в которой высвечивался ряд незнакомых программ. Тонкие усики так называемого «дерева» увеличивались на экране настолько, что становилось понятно – они состоят из незнакомых, странных знаков.
Человек в серебристом брал частички этих усиков и протягивал к монитору Мартина-Моага, загружая, видимо, файлы каких-то своих программ. Инесса что-то подсказывала ему, Женя помогала, то и дело подбрасывая новые файлы со своего экранчика.
Все трое были слишком заняты, чтобы обращать внимание на притихших у входа Эмму и Кольку. Разговаривали они редко – видимо, роботы не нуждались в общении. А может быть, нужную информацию они умели передавать друг другу по беспроводной связи, вот как сейчас перекидывали программы в Мартина.
А на голограмме выстраивался ряд непонятных знаков. Были они словно точки, только разной формы, длины и цвета. Были крошечные пустые точки, похожие на маленькие нолики, были вытянутые овалы, похожие на глаз со зрачком посередине. Знаки так плотно прилегали друг к дружке, что казались непрерывной нитью с нанизанными бусинами. Нитью-программой, готовой к действию.
Вот усик нити протянулся и нырнул в светящийся большой экран Моага. И тот запестрел быстрыми значками, зарябил, загружая в себя новые установки.
Эмма выразительно глянула на Кольку, и тот понимающе кивнул.
Конечно, роботы полностью перезагрузили систему станции, и теперь она работает на них. Все это было сделано ради цеха, в котором производят искусственных людей.
И если захватить цех, станция окажется в руках детей. Тогда можно диктовать условия Гильдии.
Оставалось еще много чего непонятного, но главное Эмма уже уяснила. Станция существовала ради цеха, и он имел для Гильдии исключительно большое значение. Поэтому они и выслали подкрепление в виде каракатиц и пауков.