— Ладно.
Иона нервничала и действительно переживала за нее. Это заставило Алену усомниться в собственной уверенности: может, все на самом деле не так радужно, как она надеялась?
Что хоть немного придавало уверенности, так это неожиданное стечение обстоятельств: Алена умудрилась согласовать встречу за день до международного праздника — дня становления Империи. Улицы города украшали флагами с символиками, полицейские перекрывали движение на дорогах, к императорскому дворцу пришлось пробиваться едва не с боем — шесть кордонов, на взгляд девушки, было чересчур. Но завтра император будет вещать с трибун на глазах у многотысячной, если не миллионной толпы, которая соберется на главной площади.
Не может ведь все идти так хорошо: один из глав сопротивления пойман, подрывник тоже за решеткой, Вейдера нет поблизости, ученики, наконец, дождались своего звездного часа. И тем не менее нехорошее предчувствие не собиралось успокаиваться.
— Запомните простые вещи: не смотрите ему в глаза, говорите только когда попросят, и как только зайдем в зал — преклоните колено, — сказала Алена, как только кабина лифта понесла их на верхние этажи.
Забавно. Что-то похожее говорил ей Вейдер.
В коридоре никого кроме алой стражи. Здесь будто стало еще меньше людей — изоляция перед торжеством поражала, что напоминало паранойю. Но личные переживания девушки все же оказались не занудным отголоском в голове. Как только она вошла в зал — все такой же темный и холодный, — в глаза бросилась не фигура императора, а ярко-голубая голографическая проекция Вейдера. Да твою то…
— Мой император, — поклонилась Алена. — По вашему приказу я обучила для вас трех воинов, которые исполнят любое из ваших указаний.
— Хм… Ты пришла раньше срока, — недовольно подметил Палпатин. — Почему?
— Один месяц ничего бы не решил, мой император. Мои ученики научились подчиняться, не задавать вопросов и слепо следовать указаниям. Чем раньше они приклонят колено перед своим хозяином, тем лучше. Привязанности здесь ни к чему.
Алена подозревала, что слова о привязанности всколыхнут пусть легкую, но радость в душе Палпатина. Он любил дергать за ниточки и играть на чужих слабостях. Убьешь сочувствие и моральные устои в человеке и считай, что сделал из него машину.
— Я чувствую тьму в их сердцах, да… особенно в этой девчонке, — указал мужчина на Кобру, которая сохраняла завидное спокойствие. — Но щенки остаются щенками, пока не докажут свою ценность и преданность. Встаньте!
Синхронно поднявшись с колена, змейки выпрямили спины и посмотрели прямо перед собой. Мамба все еще плохо подавляла эмоции, Алена чувствовала ее волнение и страх перед императором. Не хорошо, они должны показать, что им все равно, что их сердца холодны, как и головы. Но куда сильнее ее волновало безучастное присутствие Вейдера: пусть ему и негде было вставить слово, он стал молчаливым зрителем не спроста.
— В некоторых структурах есть хорошая традиция проверки на прочность, как подсказал мне лорд Вейдер. Рекрутам выдают собак, чтобы те обучили их, привязались и полюбили, а затем приказывают убить — так они доказывают готовность к службе вопреки своим чувствам. Но в вашем случае, молодые воины, уместен пример давней традиции ситхов: доказать свою силу ученик может лишь одолев мастера. Хотите стоять подле меня? Исполните ваш первый приказ: убейте лорда Альзабар.
Это какая-то шутка, — мысль пронеслась буквально у всех, включая Алену. Но в отличие от ее учеников, которые ожидали показательного боя или выездной миссии, девушка быстро поборола смятение. Значит, такую проверку подсказал лорд Вейдер? Ее это не удивило. И не разозлило. Мертвое спокойствие густым осадком опустилось на сердце. Она будто это предвидела, ведь неспроста ее не покидало дурное предчувствие, а Вейдер не прекращал попытки связаться с ней.
Она исполнила свое предназначение. Несмотря на победы, которые приносила, несмотря на безоговорочное подчинение. Хотя, одна оговорка все же произошла. Может, в ней дело?
— Вы слышали своего хозяина, — обратилась девушка к ученикам. — Все в порядке. Нападайте.
Но они стояли, как истуканы, смотря на девушку полными недоумения глазами, будто кто-то вот-вот посмеется над удавшейся шуткой. Но ничего веселого в ситуации Алена не находила, ее время пришло, а вот их — еще нет.
«Нападайте, черт вас подери!» — закричала она сквозь Силу, заставив учеников ненароком отшатнуться.
Первой отреагировала Кобра. Сорвав с пояса световой меч, она набросилась на Алену, а в след за ней, уже не с такой уверенностью, последовали остальные. Подставлять себя под первый удар девушка не собиралась, хотя было бы занимательно наблюдать разочарование императора: он не увидел бы достойное представление. И вряд ли увидит — они гонялись за ней, как котята за проворной мышью.
Уйдя из-под неудавшейся атаки, предпринятой совместно Крайтом и Мамбой, Алена пинком оттолкнула парня. И одернула себя. Неужели ее ученики настолько беспомощны против нее? Даже если она поддастся и позволит убить себя, Палпатин может отправить их следом, сочтя недостаточно сильными.
— Соберитесь.
В наступление пошла Кобра — она всегда предпочитала работать в одиночку, и в ней действительно ощущалось желание убить. Неподдельное. Острое. Девушка двигалась быстро и стремительно, алый меч мелькал в сантиметрах от лица Алены, и в какой-то миг задел край плаща. Вот он — момент, чтобы уйти, но инстинкт самосохранения победил и секундой позже два алых клинка ударили друг о друга.
Бой стал немного живее, что вызвало у Палпатина слабую ухмылку. Старик чувствовал, что Алена поддавалась ученикам, все здесь знали, что при желании девушка одержала бы победу за считанные секунды. Но такова игра. И ее правила постепенно начали понимать ученики — их загнали в ловушку, из которой придется выбираться, рискуя жизнью.
Первой горькую правду поняла Кобра. И как догадалась Алена, уже давно, быть может, в тот день, когда выбор пал на нее. Только сильным дано право жить, слабые погибают. То же произошло с ее родителями — они умерли, будучи не в силах защитить ребенка от инквизитория. Злость питала Кобру с детских лет, и сейчас, наконец, появился шанс выпустить ее на волю. Более не притворяться послушной ученицей, восхищающейся мастером. Нет.
Теперь Алена видела — ученица всегда ее ненавидела. Этот образ Империи, насилия. Как ненавидел и Аспид, как порой обида и злость вспыхивали в сердце Крайта. Только Мамба искренне привязалась к ней, боялась, порой злилась, но никогда не испытывала чистой ярости. Поэтому Алена и не хотела вести ее Императору, она была не готова встретить суровую реальность. А придется.
Отбив очередную атаку, Алена внимательно посмотрела на учеников, и уже не видела в них детей, которых поклялась защищать. Злость теперь скользила по их лицам, маски спали, и, пусть она ожидала подобный исход, все равно загрустила. Они поняли простую истину ее подхода: убей эмоции или убьют тебя.
Очередная атака, но в этот раз Кобра действовала вместе с Крайтом, что стало для Алены сюрпризом. Они ударили по ней Силой, от которой пришлось поставить защиту, и доля секунды едва не стоила девушке жизни — или как минимум глаза: алое лезвие с шипением задело кожу на щеке. Возможно, момент настал? Она и так прожила достаточно, какой смысл и дальше страдать? У нее не осталось ни одной причины жить дальше, даже Эдгар был ей словно чужой. Будет проще, если ее не станет… будет проще как минимум ей.
«Не смей!» — чей-то громкий, мощный голос, облаченный Силой, пронесся не мотивирующей мыслью, а словно поленом ударил по голове. Сбросив оковы апатии, Алена ударила по ученикам Силой — они не ожидали такого сопротивления, поэтому их сдуло, как бумажных человечков.
Но не только ее ученики стали жертвами потрясения. Застыв в недоумении, словно очнувшись посреди дремучего леса, с необъяснимым страхом пошевелиться, Алена попыталась понять, что произошло. Ее слабость почувствовал Эдгар? В последнее время он не стеснялся врываться в ее сознание, однако ощущение было совершенно иное, это был кто-то другой, это…
Медленно и сдержано выдохнув, Алена подняла взгляд и посмотрела на главных зрителей. Она помнила этот силовой след, даже чересчур хорошо, но какого черта, даже на таком расстоянии, Вейдер призвал ее не сдаваться? Ведь он спровоцировал императора устроить показательную казнь, убить ее забавы ради. Ведь так все задумано?
Так, именно так. По гнусной улыбке Палпатина Алена убедилась в этом наверняка, только испытание задумывалось не для учеников.
«Рекрутам выдают собак, чтобы те обучили их, привязались и полюбили, а затем приказывают убить — так они доказывают готовность к службе вопреки своим чувствам». Вот почему он названивал ей целый день, другой причины девушка не видела. Будь готова убить своих учеников, если хочешь выжить — вот каков посыл.
Змейки приходили в себя, поднимались с колен и готовились повторить атаку. Они сражались ни за что, их судьба уже была предопределена. Даже если Алена поддастся и позволит убить себя, вряд ли они будут интересны Вейдеру или императору. В лучшем случае их отправят в инквизиторий…
Так, может, не стоило оправдывать ожидания ситхов? Они поняли, что энергию магнума из нее не вытянуть, так зачем дарить себя Империи? Да, но только от нее зависела дальнейшая судьба Эдгара, и хотя бы ради него стоило постараться. Но она обманет себя, сказав, что просыпаться по утрам ее заставляет мысль о сыне. Нет, Алена потеряла своего мальчика восемнадцать лет назад.
А вот что она не потеряла — это волю к жизни.
Отбросив, едва предпринявших атаку, учеников, Алена направилась к ним быстрым шагом, удобнее перехватив меч. Кобра стояла первой на ее пути, и, надо отдать должное, защитилась от первого удара. Но ее взгляд, горящий ненавистью, сломала искра страха — игра изменилась, и девушка поняла это.
Быстро орудуя мечом, чтобы не давать ни секунды форы, Алена заставила Кобру отступить. Перехватив атаку, она отбила меч вверх, усилив движение Силой, тем самым полностью открыв противницу и вонзив световое лезвие ей в грудь.