Трудно было удержать эту мысль до последнего, но оказавшись перед дверьми тюремной камеры, Алена засомневалась. Надзиратель оставался на посту, а ей в узком темном коридоре хотелось вжаться в стену и раствориться в небытие. Слишком сложный выбор, слишком трудное решение.
Введя код доступа, девушка вошла внутрь и закрыла за собой дверь. Здесь по-прежнему стояла прохлада, а Эдгар сидел в цепях, как опасный зверь. Он поднял на нее тяжелый взгляд, но промолчал, и Алене оставалось лишь смотреть на его ожесточенное лицо. Выглядел он отвратительно.
— Тебя хоть кормят?
— Это единственное, что тебя волнует?
Резкий вопрос не удивил Алену. Сын буквально метал в нее молнии, столько ненависти она видела разве что во взгляде Вейдера.
— Вы убили его. Хотя я вам все рассказал. Все.
— Не все, но…
— Да какая разница! — Закричал он, в порыве злости звякнув цепями. — Ты обещала мне! Ты хоть представляешь, что значил этот человек для меня, для всего Альд…
— Я сдержала свое обещание, — утомленно сказала Алена. — А о сенаторе Органа я понятия не имела. Клянусь.
Он хотел что-то добавить, накричать на нее, возможно, но шумно выдохнул и покачал головой. Эдгар не должен был узнать о смерти Бейла, но у охраны, видимо, слишком длинный язык.
— За что ты сражаешься? Я хочу понять.
— Вряд ли тебе удастся, — разочарованно подметил парень.
— Ты должен мне рассказать, объяснить. От этого будет зависеть твоя дальнейшая судьба. Да и моя тоже.
— Словно тебе есть дело хоть до кого-то.
— Есть.
— Тебе даже до самой себя нет дела, — не без ядовитого ехидства подметил Эдгар. — Я знаю, что творится у тебя на душе, и там беспорядок. Ты сдаешься перед трудностями, выбираешь путь насилия, потому что он проще. И я говорю не только о насилии по отношению к другим, но и к себе самой. Ты позволяешь людям манипулировать тобой, а взамен довольствуешься крохами власти.
— То же можно сказать и о тебе? — Алена предпочла не демонстрировать раздражение, хотя слова сына ее задели. Правда всегда ранит. — Ты находишься на коротком поводке у Органа, а они позволяют тебе сеять хаос: взрывать дома, убивать людей.
— Я не террорист. Та акция была… исключением. И я не горжусь ею.
Только по едва сдерживаемой ухмылке верилось с трудом.
— Серьезно?
— А ты разве не серьезна в своих… подвигах? У всех есть слабости, каждый не безгрешен.
— Так это твоя идея? За которую ты борешься. Просто кричать о том, что Империя — ад на колесах? Чем тебе не живется спокойно? Почему не живется семье Органа? В вашем распоряжении люди, деньги, власть.
— Власть — не значит свобода.
— Власть значит все. Когда у тебя есть власть, ты свободен делать все что угодно.
— Ну и как? Свободно тебе живется?
— Вполне.
— Ты должно быть шутишь? — искренне удивился парень, учитывая серьезность и спокойствие собеседницы.
— Что, по-твоему, свобода? Я могу без спроса покинуть Корусант? Да. Могу я свободно тратить деньги со своего счета? Да. Могу я уйти в отпуск? Вполне вероятно. А вот могу ли я убежать от Империи или переметнуться к сопротивлению — да, но это будет считаться предательством. В Империи существуют четкие правила и законы, преступив которые, ты станешь преступником. Также и в сопротивлении: вы свободны и не представляете угрозы, пока не захотите переметнуться к врагу. Наши свободы равны, Эдгар, поэтому не пытайся навешать мне на уши всякой чуши из серии «во имя свободы», «во имя демократии». Скажи мне правду.
Даже если речь и произвела на него впечатление, парень не показал этого. Он сидел на полу у стены, и несмотря на положение, выглядел хозяином ситуации.
— Правду, — повторил он и сделался куда более мрачным. — Сопротивление появилось не потому, что у людей отняли свободу. Сопротивление появилось, потому что у людей отняли их жизнь. Большинство стало изгнанниками, у них отнимали имущество, гнали за политические взгляды, но главное — отнимали семьи. Убивали, разлучали. Я тот, у кого действительно отняли жизнь, разлучили с родной матерью, с тобой. Думаешь, я хорошо жил все эти годы? В семье Органа — возможно, хоть меня Бейл пару раз чуть действительно не пристрелил за некоторые выходки, Лея всегда защищала меня. А я — ее. Но так было не всегда. До семи лет я жил под опекой Асоки, и это были худшие годы в моей жизни. Не потому, что Асока была плохой, просто… она не знала, что со мной делать, и оставляла на попечение у разных людей. Кто-то обращался хорошо со мной, кто-то — не очень. Особенно любопытные истории получались с теми, на кого выпала доля формирования моей силы. Люди, скажем так, были не в восторге, и пару месяцев мне пришлось прятаться по подземным уровням и всяким канавам.
— И как ты выжил? — растерялась Алена. — В таком возрасте…
— Я был не единственной сиротой. А мои способности производили на ребятню особое впечатление.
— Значит, ты сражаешься против Империи в знак благодарности семье Органа?
Эдгар промолчал, не сводя пристального взгляда с собеседницы, а затем утомленно прошептал:
— О боже…
Алена почувствовала себя немного глупо.
— Да, в какой-то степени я сражаюсь против Империи, и делаю это отчасти, чтобы защитить от неприятностей Лею. Но главная причина в другом. Империя отняла у меня жизнь, которую я должен был прожить с тобой, не переживая бродяжничество и постоянный страх перед завтрашним днем.
— Прошлое не вернуть, Эдгар.
— Моя цель — не вернуть прошлое. За добро принято благодарить, злость я выражаю иным образом. Но самое главное — я здесь, чтобы выстроить будущее, которое и должно было быть у меня. С тобой. Ты моя мать, но не семья, и я не могу любить тебя также, как Белора или Лею, потому что я знал только их. И это неправильно. Империя отняла у меня тебя, а теперь и Бейла, поэтому я ни за что не соглашусь променять сопротивление на Империю. Даже несмотря на то, что ты… если ты действительно сдержала свое обещание, я благодарен тебе, и готов помочь, раз ты сделала шаг навстречу. Но пока ты не захочешь помощи, я бессилен. Империя погубит тебя. Хотя, даже не Империя или Вейдер, а ты сама. Позволь мне помочь.
Все видели, насколько она слаба, насколько жалкой стала. Какая ирония, ведь она достигла таких высот, столько власти заключалось в ее руках, что любой упивался от зависти. Народ видел в ней пусть и не героя, но цепного пса Империи, образ сильного и опасного человека, а вот близким открывалась совсем другая личность: жалкая, раздавленная, падшая женщина. Да и кого она подразумевала под «близкими»? Вейдера?
— Игла погубит наркомана… — подойдя к своей финишной прямой, с горечью заключила Алена. — А ты мне ничем не сможешь помочь.
— Я не…
— Ничем, — перебила девушка, Силой сжав небольшую камеру в углу комнаты, — пока ты здесь.
Участь камеры постигла и кольца наручников, которые со звоном разлетелись и звякнули цепью. Эдгар, скривив лицо от боли, судорожно начал растирать запястья.
— Ау, аккуратнее.
— Без глупостей, — на полном серьезе заявила Алена, наблюдая довольную улыбку парня, которая становилась все шире с каждой секундой. — Следуй моим указаниям, и, возможно, мы выберемся без приключений.
— Не интересно без приключений.
У Алены от неадекватного энтузиазма парня волосы встали дыбом, она уже жалела, что освободила его.
— Приключение в формате Вейдера тебе явно не понравятся.
— Ну тебе же нравятся.
— Ты сейчас точно здесь останешься.
— Не хватает фразы «да как ты разговариваешь со своей матерью, молодой человек…» — усмехнулся парень, но заметив, как сильно побледнела от злости Алена, поспешил поднять руки в знак капитуляции: — Понял, шутить не любим.
Неужели этот клоун действительно того стоил? Конечно, стоил. Также, как и его отец. Теперь понятно, откуда театральность.
Открыв дверь и убедившись, что в коридоре никого нет, Алена жестом позвала за собой Эдгара. Обезвредить надзирателя на пункте досмотра не составило труда, как и отключить камеры видеонаблюдения в блоке, однако дальше начинались трудности. Заставить сына переодеться в черную униформу оглушенного стража порядка удалось не с первой попытки, парень со своим юношеским символизмом едва не заслужил отрезвляющий подзатыльник.
— Ты уверена, что это вообще сработает? — Спросил он, когда они поднялись на лифте на минус первый этаж — дальше только пешком. — Я в этой форме выгляжу как сбежавший зек.
— Ты и есть сбежавший зек, так что закрой рот и иди, опустив взгляд в пол.
— Так точно, мой генерал.
Чертовы гены Гавриэля.
Наверное, это странно, когда привыкаешь предавать. Смотришь на это, как на поиск собственной выгоды и безопасности, а не сокрушительный поступок. Проходя мимо полицейских, Алена боялась, что в ней моментально обнаружат предателя.
Впереди лежал главный холл, довольно просторный, если не сказать огромный. Пересечь его будет немалым испытанием, хоть Алена и понимала, что даже если кто заподозрит неладное, он не посмеет остановить ее.
— Следуй за мной и не оглядывайся.
Полицейское ведомство, надо признать, уступало по мерам безопасности военному, вряд ли бы Алене удалось также беспрепятственно выбраться, например, с нижних уровней звездного разрушителя. Здесь же никто не обращал внимание на лорда Альзабар, которая уже с первых визитов дала понять, что ее лучше не беспокоить. Но не все здесь оставались слепы к происходящему, и на полпути девушка замерла, как вкопанная, и затаила дыхание. Эдгар чуть не врезался в нее.
— Черт возьми.
— Что? — Но ответ парень увидел в следующий миг. — А-а. Будем прорываться с боем?
Не хотелось бы. Сжав кулаки, Алена отмахнулась от вспыхнувшей паники.
— Нет. Идем.
Выйти беспрепятственно, разумеется, не удалось, поскольку Иона тактично встала у нее на пути, держа руку на поясе рядом со световым мечом. Она выглядела спокойной, но в ее взгляде бесновался жгучий ужас.
— Какого черта ты делаешь? — Зашипела девушка, когда Алена подошла к ней практически вплотную.