– Ой, да не пошла бы ты…
Сзади с оглушительным треском что-то грохнуло. На теле Ревны встал дыбом каждый волосок. Ее пронзила острая боль, она почувствовала ярость аэроплана, издавшего мучительный крик. Она схватилась за Узор, стараясь пробиться мыслью сквозь пульсирующую агонию. Они опять пронеслись над загоном для паланкинов, которые пылали месивом машин, пытавшихся воевать с огнем, шрапнелью и друг с другом, в панике не понимая, что происходит. Несколько человек бросились в загон на помощь, но машины будто обезумели. Один паланкин вытянул стальную ногу и ударил солдата так, что тот подлетел на десять метров в воздух.
Когда к Ревне вновь вернулась способность здраво мыслить, они уже летели обратно к Каравельским горам и вскоре юркнули в ущелье – последними из Стрекоз, возвращавшихся на базу.
– Что случилось? – спросила она.
Ее левая рука горела, будто по ней саданули молотком.
– Нас подбили, – сказала Линне.
– Что?
– Нас подбили. Мы летели так медленно и низко, что по нам кто-то открыл огонь. И попал. Вон, посмотри на крыло.
Ревна слегка отвернула, чтобы не врезаться в ближайшую вершину.
– Я тут немножко занята.
Но левое крыло дрожало, будто соглашаясь со словами Линне.
Несмотря на повреждение, полет проходил спокойнее, чем раньше. Частичка подспудного страха оторвалась и сгорела вместе с лагерем эльдов. Странно, но теперь все было иначе.
– Поверить не могу. Если мы взлетаем слишком высоко, мы замерзаем, если опускаемся слишком низко, нас подбивают. – В голосе Линне появились задумчивые нотки. – Да, в нас попали, – снова повторила она.
И в этот момент Ревна поняла, что изменилось. Они больше не дергались, не становились на дыбы с каждым вдохом и выдохом, и в их движение больше не вплеталась тревога Линне.
– В нас попали. До сих пор не верится.
Она замолчала. Но Стрекоза подхватила это ее ощущение, многократно усиливая его и дополняя.
А Линне ничего не заметила.
Когда они вернулись на базу, первой их ринулась встречать Магдалена. Она подбежала к аэроплану, запрыгнула на крыло, обняла Ревну за плечи с радостным смехом, который утешил и девушку, и летательный аппарат. Ее лицо расплывалось в широкой улыбке.
– В стане врага невообразимая паника. Эльды поднимают по тревоге свой воздушный флот. Тамара хочет, чтобы вашей следующей целью стали тыловые склады. Любые – продуктовые или с амуницией.
– Да мы их в клочья порвем, – сказала Линне, отключая двигатель.
Магдалена вспомнила о Линне, и ее улыбка поблекла.
– Ага, – сказала она, – порвите их. Я сейчас загружу боекомплект. Потом нужно будет поговорить с Олей, у нее есть какие-то вопросы.
Она повернулась и тут же умчалась прочь.
Из-за них в воздух подняли целую армию. Одиннадцать крошечных аэропланчиков, выполнивших свое первое боевое задание, вызвали в стане врага панику.
«Мы ведь и в самом деле способны на все». Эта мысль расцвела в ее душе. И пусть Гесовец теперь злословит о них, сколько хочет.
Рядом с кабиной возникла Оля – далеко не такая радостная, как Магдалена. Из-под ее вязаной шапочки торчали коротко стриженные волосы, на лбу было размазано машинное масло. На лице застыла почти незаметная, раздраженная улыбка – уголки губ напряженно вытянулись вверх. Она стояла, похлопывая по ладони гаечным ключом.
– Что у вас было с двигателем?
– Замерз, – объяснила Ревна.
У Оли гневно раздулись ноздри, словно пилот специально заморозила мотор Стрекозы.
– Это же глупо! Пропеллер покоробился, но, может, я смогу что-нибудь сделать. Да не мельтеши ты искрами, когда я здесь! – сказала она Линне.
– Они сами из меня брызжут, – ответила та.
Ревна повернулась и посмотрела на нее. Линне была бледна как смерть, под глазами образовались отечные мешки. Она массировала себе предплечье. У края закатанного рукава буквально на глазах проступил красный рубец.
– Ты как? – спросила Ревна.
Линне тут же включила свой фирменный хмурый взгляд.
– Нормально, – сказала она.
– Просто… ты сегодня израсходовала огромный запас искр и…
– Я в порядке. И готова лететь. – Линне схватилась за дроссель. – Ты, главное, с курса не сбейся.
– Это еще что такое? – донесся со стороны левого крыла разгневанный голос Оли.
– Нас подбили, – ответила Ревна.
– И помни: если от полетов отстранят меня, ты в небо тоже больше не поднимешься, – добавила Линне.
– Но я только… – начала было Ревна и тут же сдалась.
Линне никогда не поймет, почему она тревожится, но не это проблема Ревны. Ее проблема – эльды, и она сотрет их с лица земли. По той простой причине, что она способна на все.
Магдалена подвесила к Стрекозе еще несколько бомб, Оля постучала молотком по пропеллеру и наложила на крыло заплату. Они спешили, но когда закончили, на летном поле, кроме Ревны и Линне, уже никого не было.
– Возвращайся целой и невредимой, – сказала наконец Магдалена.
Не успела она отойти, как Линне уже врубила двигатель.
Вернувшись к линии фронта, они услышали приглушенный гул сотен голосов. С востока протяженной, черной массой надвигались Семьдесят седьмая и Сорок шестая армии. Эльды возвели баррикады из мешков с песком, и пока их ружья грохотали, стреляя в тайге по приближающемуся противнику, прожектора чертили небо, охотясь за крыльями и хвостами.
– Если они не дураки, то склады с провиантом должны быть в глубине базы, – сказала Линне.
– В каком из этих строений? – спросила Ревна, вглядываясь в очертания темных сараев и одновременно уворачиваясь от бороздивших небо прожекторов.
– Остановись на минутку, я сейчас выйду и спрошу.
– Сарказм тут ни к чему, – сказала Ревна.
– Это еще что такое? – спросила Линне, вытянув шею и посмотрев через плечо.
От фигурок внизу поднималось бледно-голубое облако.
Догадка озарила их одновременно.
– Газ!
Стрекозы бросились врассыпную. Вокруг них заклубился голубоватый туман, забрался в кабины и защекотал нежные ноздри девушек. От едкой вони у Ревны закружилась голова. Щеки защипало, словно их расцарапали или натерли песком. Что-то пробралось в мозг, потом еще раз, и исчезло. И все исчезло.
Свободной рукой Линне зажала Ревне рот и нос.
– Давай, – задыхаясь, сказала она.
Давать? Что давать? Неужели ей надо куда-то идти? Ревна попыталась отодвинуть сгущавшийся в голове туман в самый отдаленный закуток разума. Потом схватилась за нити Узора, и машина стала набирать высоту. Бомбы под ее брюхом закачались, будто маятник.
– Максимальная тяга, – передала она пальцам Линне.
Они ринулись вверх, в ясное небо.
В легкие Ревны ворвался ледяной воздух, она тут же закашлялась. Мозг изо всех сил пытался обрести ясность мысли. Эльда. Война. Склады с провиантом. Она знала, где она. И знала, что делала.
Девушка выровняла аэроплан.
Они только что на несколько секунд окунулись в облако газа, и она глотнула его совсем немного. Последствия, в чем бы они ни заключались, по всей вероятности, скоро пройдут.
Впереди вздымалась голубая стена. Теперь, когда эхо взрыва затихло, она медленно расплывалась в разные стороны. Им ни за что не пробиться через нее, не заморозив двигатель, без…
– Противогазы?
– Остались на базе, – ответила Линне.
– Какие у нас варианты?
– Задерживаем дыхание и пытаемся пробиться. Или ищем другую цель.
Ревна пронеслась на бреющем полете над строениями на окраине лагеря. Они сбросили на какую-то крышу свои зажигательные бомбы, набрали скорость и бросились догонять остальных Стрекоз. А когда уже почти подлетели к горам, Линне нарушила молчание и сказала:
– Отличный полет.
Ревна хотела было снять наушники и попросить ее еще раз повторить эти слова. Но лишь прочистила горло и ответила:
– Спасибо. А еще спасибо, что помогла мне, когда… словом, ты сама знаешь… – добавила она и закашлялась.
Линне немного помолчала и произнесла:
– Э-э-э… пожалуйста.
Ревна вздохнула. Прогресс был налицо, пусть даже такой медленный.
Как только они приземлились, к ним с противогазами в руках подбежала Магдалена.
– Мы все слышали! – сказала она. – Тамара в панике.
– Что это было? – спросила Ревна, взяла противогазы и протянула один из них Линне.
– Газ грез. После него трудно сосредоточиться, но очень легко заблудиться. Например, принять облака за землю или сесть на вражеской территории.
В Союзе каждый знал, что случалось с солдатами, побывавшими на территории врага. По подозрению в измене их забирали скаровцы, едва они возвращались домой. Если возвращались.
– На этот раз лучше, – произнесла Оля, выныривая из-за двигателя. Она больше не сердилась. – Так держать! Тогда нам не придется ничего особо ремонтировать.
Она постучала Магдалену по руке гаечным ключом.
– Пойдем глянем, как там Катя.
– Возвращайтесь целыми и невредимыми, – опять сказала Магдалена.
– Я, конечно, не жалуюсь, – произнесла Ревна, когда Линне запустила двигатель, – но сколько вылетов нам еще сегодня предстоит?
Восемь. Прежде чем Магдалена помогла Ревне выбраться из кабины, они совершили восемь боевых вылетов. Та совсем не чувствовала тела ниже поясницы. У нее горели руки. Она стащила противогаз, гримасничая при каждом движении – на морозе его резиновый край примерз к лицу. Культи скользили по протезам, колени превратились в студень. После защиты, которой окутывала ее Стрекоза, ночной холод стал неприятным сюрпризом.
Линне не пыталась убежать вперед и шагала с таким видом, будто сама вела аэроплан над Каравельскими горами. Ревна вспомнила серое лицо Тамары, когда та совершала один тренировочный полет за другим.
– Командор приготовила нам в столовой чай, – объявила Магдалена, с такой силой сжав Ревне руку, что та чуть не потеряла равновесие.