Андрей вызвал Аюра.
— Бурый, давай разворачивай декорации! Там идет какой-то транспорт. Ты раскладывай парней. Останови «колеса». Пусть водитель и кто там с ним будет помогут донести «раненых» до нашего подбитого бэтээра. Разложите их, окажите помощь. Попроси, если встретят колонну, пусть скажут им, что тут чепэ, что есть трехсотые, но опасности нет. Пусть поспешат на помощь и ничего не боятся. Ну объясни, что на мине подорвались или попали под дно брони. Спусти колесо. Им не до этого будет, но все равно… Не дураки же. Мало ли… «Сделай» картинку!
Андрей устроился с биноклем и начал осматривать трассу.
Технарь не ошибся. Со стороны расположения морпехов шел автобус, старый пазик.
— Так, всем внимание! Снайперы, всем быть готовыми, если что не так — по команде всех убираем. Только без шума.
На обочине «загорал» БТР, из-под него валил дым горящей покрышки. Заодно все дно «брони» прокоптили. Колесо спустили, скатили на обочину. Получилось правдоподобно. Будто раскидало парней перед дымящейся машиной.
Автобус показался из-за поворота. Все должно было решиться за считаные минуты. В эфире и у самих парней наступила полная тишина. Было непонятно, кто едет в автобусе. Могли быть и вэсэушники. Из-за БТР показался Даня. Его переодели в украинский камуфляж. Он помахал рукой. Автобус остановился. Водитель открыл дверь и неспешно вышел, присматриваясь к обстановке. Но дверь автобуса не открыл, поэтому пассажиров Андрею все еще не было видно.
— Терпение. Смотрим. Смотрим, — шептал Афганец снайперской паре, находящейся на позиции справа от него. — Что видишь? Кто в салоне?
— Мужики… Похоже, шахтеры… Но непонятно. Двое в рабочих касках. Спят. Кажется, все норм. Повезло, — выдохнул снайпер.
Даня подошел к водителю и заговорил на украинском. Он родился и вырос в Донецке, язык для него был вторым родным.
— Мы с Украины. Слава Украине!
Водитель вытянулся и громко испуганно произнес:
— Героям слава!
— Ты кого везешь, отец? — приподнимая ствол автомата, продолжил Даня.
— Так хлопцев со смены везу. С забоя. Там за терриконом шахта. Устали все, спят. А что случилось? Помочь чем?
— Да… Если кто в медицине понимает, пусть выйдет. И аптечку дай, если не жаль, помоги пацанов перевязать да с дороги снести.
— Так это мы быстро! — водитель развернулся и быстро залез в кабину, открыл дверь автобуса и громко начал будить спящих рабочих. Несколько человек, молодые парни, сразу выбежали и принялись поднимать и переносить наших «раненых». С аптечкой выбежал пожилой шахтер:
— А ну тикайте от раненых! Грязные все, как черти… С вас угольная пыль в раны сыпется! Я сам! — он склонился над первым нашим бойцом и принялся осматривать рану, заливая ее обеззараживающей жидкостью.
— Кто старший тут? — обратился он к Дане.
— Я старший и есть, остальные, сам видишь, лежат. А что, там серьезно?
— Им помощь нужна. Так-то они, вроде бы, не тяжелые. Но заражение может пойти. Кто его знает… Я не большой специалист. К врачам надо.
«Отлично, что ты не специалист, — подумал Даня. — Так бы сейчас всю операцию нам завалил, пришлось бы всех забирать до окончания. Но вроде все по плану».
— Дружище, ты оставь нам аптечку и езжайте. Если по дороге кого встретите, скажите — на повороте, у шестьдесят пятого километра, у реки мы ждем. Но пусть они аккуратно — мин много. На обочину не надо съезжать. Тут остановятся, выйдут, все свои надобности справят да нам помогут.
— Хорошо, — ответил шахтер-медик. — Кого встретим, скажем, а не попадется никто, я в деревне коменданту скажу. Там наши хлопчики стоят, целая бригада, артиллеристы и еще кто-то. Хорошие парни, русню проклятую долбят целый день! Настоящие герои!
Даню всего внутри передернуло, было очень хорошо знакомо это ощущение.
В первые дни операции он сопровождал тыловую колонну в Изюм. Нарвались на ДРГ[24]. В ходе тяжелого боя его ранили. Потерял сознание, очнулся в плену. И вот там он познакомился с местными жителями деревни, где на территории коровника сделали барак для военнопленных. Даже у вэсэушников не всегда было столько ненависти, как у тамошнего старого фермера. Он приходил поздно вечером с деревянной дубиной и, когда уже все засыпали, бил изнуренных и голодных пленников без разбора — куда попадет, приговаривая при этом что-то невнятное на ломаном украинском. Приходилось звать на помощь украинских военных, понимавших, что пленные — это обменный фонд, и надо хоть как-то «сохранять их товарный вид».
Обмен состоялся через две недели. Дане повезло, что он попал в плен в подразделение, где не было нациков. Ведь радикалы, к которым попадают в плен наши военные, уже давно переплюнули и нацистов, и игиловцев[25]. Любовь к издевательствам вшита у них в ДНК — зверствовали с улыбкой на лице и животным задором: изобретательно и бесчеловечно.
Даня все-таки пересилил себя и, помогая встать на ноги пожилому украинцу, хлопотавшему над ранеными, еще раз попросил его поспешить и вызвать помощь.
Шахтеры вернулись в автобус. Тот, посигналив несколько раз, покатил, ускоряясь, навстречу тыловой колонне ВСУ.
— Командир, — обратился к Андрею технарь. — Датчики сработали, колонна идет. Слышу «броню». Но похоже, что это обычный бэтээр. Танков не слышу. Кажется, удача на нашей стороне. Остановились они. Видимо, наш автобус с ними встретился. Значит, минут через двадцать будут здесь!
— Да, отлично, но это если не пустят на опережение своих бандеровцев, чтобы нам быстрее помочь, — Андрей поднялся из укрытия и направился к Дане.
— Даня, ты как? Не замерзли бойцы на холоде-то лежать? Так, минут пятнадцать осталось. Колонна на подходе. Где парни оружие схоронили? Успеют дотянуться? Все продумали, примерили? На вас «броня»! Если не получится выкурить экипаж — сжигайте. Все по обстановке. А нам колонну разбирать в это время. Поэтому инициатива приветствуется, только аккуратно!
— Принял! — по-военному отчеканил Даня и, глядя на уходящего в укрытие Афганца, проверил разгрузку на наличие магазинов и гранат в карманах.
Аюр вдруг появился на повороте дороги, дал всем знак начинать и скрылся за торчащим из замерзшего придорожного болота бугром, заросшим пережившей зиму жухлой травой.
Из-за поворота появилась колонна. Шла она очень громко, оставляя за собой черный след дыма дизелей. Головной украинский БТР протянул вереницу машин на сто метров дальше того места, где находился Даня и «раненые», и остановился.
Даня не двигался, понимая, что эти сто метров ломают весь сценарий. А остановившийся напротив тентованный грузовик полностью закрывал Дане обзор. Сейчас важно было не торопиться. Нужно дождаться, чтобы экипаж БТР вышел, водители колонны расслабились и разошлись на короткий перерыв — справлять нужду и курить. И через несколько минут можно будет всех уложить.
Колонна, встав, замерла. Машин было много. Везли топливо, провизию, боеприпасы. Машин тридцать пять — сорок.
Экипаж БТР сидел в машине. Башня с пулеметом медленно осматривала территорию. Видимо, включили тепловизор, а этого при планировании не учли. Даня повернулся в сторону БТР: башня с пулеметом застыла в направлении, где укрывался Бурый с группой.
Слева к раненым бойцам бежали два санитара с медицинскими наборами. Времени на начало атаки не оставалось. Вся надежда была на Аюра. Даня понимал: если Бурый не сожжет сейчас БТР нациков, засада превратится в затяжной бой с большими потерями с нашей стороны.
Даня закричал санитарам по-украински:
— Сюда, братцы, скорее! Скорее!
В Дане проснулся актер. Он почему-то понимал, что сейчас нужно движение. Много движения с его стороны, чтобы привлечь внимание командиров боевого охранения колонны. Кстати, один из них как раз уже шел от головной «брони» в сторону Дани в сопровождении четырех хорошо экипированных спецназовцев. Нужно уничтожать всю группу одновременно. Иначе они сразу же уничтожат и Даню, и всех «раненых».
— Ложись! — прохрипел за спиной Дани один из «раненых» и открыл стрельбу из спецназовского АК[26] с глушителем. Огонь был настолько интенсивным, что в не успевшего пригнуться Даню полетели осколки боковых стекол грузовика с каплями крови сидевших там водителя и двух офицеров. Встречного огня тоже не было слышно — глушители — только хрип падающих бойцов да трескотня выстрелов.
И тут музыку «тихого» боя разорвали два выстрела из РПГ — по БТР и командной машине.
Эпизод 11
— Внимание! Зачищаем! — прозвучал по рации хриплый голос Афганца. Вокруг все ожило и задвигалось. Бойцы, испачканные мазутом, вытекшим из разбитой техники, из-за желтого цвета кочек на болоте почти неотличимые от перезимовавшей травы, — они появились из придорожных канав и из-за кустов, замаскированные берестой, ветками и мхом. Нужно было быстро и без осечек зачистить вэсэушников, которые могли скрываться под машинами, за тентом грузовиков, в бронированных автомобилях.
Затрещали такие же глухие, сухие выстрелы. Стреляли в разных местах колонны, очередями и одиночными.
Но ровный ритм боя неожиданно прервался взрывом гранаты и очередью оглушающих выстрелов. Это начал стрелять пулемет. В предпоследней машине два отчаянных украинских бойца из сопровождения колонны решили дать последний бой. Пулемет не умолкал, демаскируя операцию и затягивая отведенное для операции время. Тогда кто-то из группы Бурого крикнул в рацию «Ложись!» и ударил по машине из гранатомета. Грузовик подпрыгнул, и его скрыло огненное облако, из которого во все стороны с визгом летели осколки, куски железа, резины. Пулемет умолк.
— Чисто! — громко крикнул Бурый.
— Чисто! Чисто! Чисто! — почти одновременно доложили из рации громкие голоса командиров групп бригады Афганца.