– I love this view! (Красивый вид!) – раздался чей-то голос за Женькиным плечом, и она обернулась. Ей улыбался симпатичный темноволосый парень, чем-то напоминающий Саню, только помоложе. Этому мальчику было на вид не больше двадцати.
– Мне тоже нравится, – согласилась Женя на английском и улыбнулась в ответ. – Здесь очень красивые горы!
– Я говорил не про горы, – хитро сощурился парень и красноречиво посмотрел на Женьку. Вау, да это же подкат!
Она рассмеялась. На самом деле было приятно: не каждый день к тебе клеятся симпатичные молоденькие мальчики.
– Можно сесть рядом с тобой? – парень решил ковать железо пока горячо и явно не собирался упускать свой шанс. Шансов у него, правда, не было, но он об этом еще не знал.
– Садись, – кивнула Женька, и он тут же приземлился на соседние качели.
– Я Марк. Из Словакии.
– Очень приятно! Евгения.
– Необычное имя! Ты откуда?
– Я из России.
– О, Россия! Я тоже умею что-то на русском!
И под удивленным Жениным взглядом Марк гордо продекламировал:
– Раз, два, три, четырье, пьять, вышел зайчьик погульять.
Это было так неожиданно, что она от души расхохоталась.
– Господи, откуда ты это взял?
– В гимназии учили, – сверкнул он белозубой улыбкой, явно довольный, что сумел произвести впечатление. – Не хочешь погулять?
– Доброе утро! – вдруг раздался громкий и очень знакомый голос. Женька вздрогнула. На террасе стоял мрачный взъерошенный Саня и сверлил Марка недобрым взглядом.
В два шага он оказался возле Жени, показательно приобнял ее за плечи и спросил на английском, кивнув на парня:
– Познакомишь?
– Марк, – протянул тот руку, его сияющая улыбка немного увяла.
– Алекс. – Саня ответил на рукопожатие с едва заметным неудовольствием и тут же вернул ладонь на Женино плечо и ласково его погладил, причем пальцы скользнули под бретельку сарафана, моментально переведя прикосновение в разряд интимных.
Марк расстроился окончательно, но предпринял последнюю попытку:
– Эвгенийа, какие планы на день?
– Да, Женя, какие у нас планы на день? – спросил Саня, сделав ударение на слово «нас». – Сначала в спальню, потом гулять? Или сначала гулять, потом в спальню?
– Сначала пиздюли, потом все остальное, – ласково пообещала Женя на русском, глаза ее разъяренно сверкнули. Потом она извинилась перед Марком на английском, но тот уже и так все понял. Грустно хлопнув ресницами, он поднялся с качелей, пожелал им обоим хорошего дня и ушел.
– Ты уже завтракала? – как ни в чем не бывало поинтересовался Саня. – Я еще нет. Посидишь со мной?
– Нет, – Женя демонстративно скрестила на груди руки. – Я никуда не пойду, пока ты не скажешь, что это, блядь, был сейчас за цирк с конями?
– Какой цирк? Ты про что вообще?
Удивлялся Саня вполне натурально, но Женька перестала вестись на этот наивный, влажно блестящий взгляд еще лет семь назад, когда они по выходным в покер играли.
– Я про те показательные выступления, которые ты зачем-то устроил. В спальню или гулять! – передразнила его Женя. – Ну вот нафига ты мальчика спугнул?
– Насколько я помню, мы решили, что до конца отпуска никто не будет себе искать левых людей для развлечений, – голос Сани неуловимо изменился, стал жестким и злым.
– А я с ним трахалась, да? – всплеснула руками Женя. – Прямо тут, на качелях?! Мы же просто разговаривали. Парень тоже турист, ему хотелось пообщаться.
– Ага, а потом перевернуть тебя и еще раз пообщаться, – буркнул Саня.
– Саня!
– Что Саня? Он стоял и слюни на тебя пускал. Я решил, что тебе помощь нужна, ну и подошел.
– Если мне будет нужна твоя помощь, я об этом скажу!
– Ты?! Да у тебя скорее язык отвалится, чем ты о чем-то попросишь.
Женя возмущенно фыркнула и дернула плечами. Саня был скорее прав, но признавать это Женька не собиралась.
– Так бы и сказал, что ревнуешь, – ехидно заметила она, надеясь его уколоть.
– Я? – ухмыльнулся Саня. – С чего бы. Просто не люблю, когда мое трогают.
Он наклонился к Женьке, которая все еще сидела на качелях, и сначала лизнул, а потом нежно прикусил чувствительную кожу у основания шеи – прямо за линией роста волос. Женька вздрогнула, по голым рукам и плечам побежали крупные мурашки.
Санины ладони накрыли грудь под тканью сарафана, большими пальцами поглаживая соски, которые стали видны даже через плотный лен.
– Мы же с тобой договорились, – бархатно зашептал Саня ей в шею, – что до конца поездки это все мое. И ты согласилась.
– Чччерт, – выдохнула сквозь зубы Женька. – Саша…
Эти его собственнические замашки ужасно бесили. И не менее ужасно возбуждали. Что вот с ним таким делать?
Горячие губы обожгли плечо, скулу, а потом впились в ее рот. Так требовательно и жестко, что Женька тихо заскулила.
– В спальню, – с трудом выговорила она.
– Что? – у Сани был преступно хриплый голос, выдающий его с потрохами. Женя готова была поспорить на все деньги, что если она сейчас протянет руку к его шортам, то ее там бодро поприветствует крепкий и уверенный в себе стояк.
– Ты спросил, гулять или в спальню, – выдохнула Женька. – Вот я и говорю: в спальню. Тут она не удержалась и все же проверила свою догадку. Результат заставил ее торжествующе ухмыльнуться, а Саня слегка зарделся. Ну прям майская роза – только посмотрите на него!
– И не стыдно тебе меня за член тут при всех лапать? – ласково пожурил он ее.
– То есть тебе меня за грудь хватать можно, а мне тебя нельзя? Нет уж, дорогой друг, у нас равноправие.
Саня обошел качели и резко дернул Женю на себя, впечатав себе в грудь.
– Сначала я тебя отнесу в номер, перекину через кресло и выебу, – прошептал он. – А потом у нас будет равноправие. Идет?
Женя часто, коротко задышала, к щекам прилила кровь, и они запылали. Удивительным образом крови в организме хватило и на нижнюю часть тела, потому что туда тоже прилило, и там тоже все запылало. Гребаный Саня.
– Это грубо, – проговорила она, машинально облизывая пересохшие губы.
– Еще скажи, что тебя это не возбуждает? – приподнял бровь Саня. В его темных глазах плясали черти и горели адские огни.
– Не скажу, – призналась Женька, и тут же получила в награду за честность горячий, немножко смазанный поцелуй.
А потом Саня доказал, что он человек слова: и в номер отнес, и через кресло перекинул, и… в общем, сделал все, что обещал. Да так, что Женька потом просто без сил рухнула на пол. Все тело казалось куском желе, которое способно только подрагивать от удовольствия, а двигаться – нет.
– Отнеси меня в душ, а? – взмолилась она.
– Жрать хочу, – честно сказал Саня, который наоборот как будто взбодрился и уже почти вымелся за дверь, чтобы успеть на завтрак. – Оттащить в душ могу, но мыться сама будешь. И вообще, ты же вроде хотела равноправия? – и ехидно улыбнулся.
Ну не сволочь, а?!
– Забудь, – сказала Женя царственным высокомерным тоном (ну насколько это было возможно для того, кто лежит на полу голый с засосами на животе). – Сама справлюсь!
Саня насмешливо улыбнулся, поднял ее на руки, несмотря на возмущенные вопли, и поставил под душ.
– Если не справишься, жди меня тут. Приду – помогу, – пообещал он и коротко поцеловал Женьку.
Уже выходя за дверь ванной, вдруг обернулся:
– Кстати, если говорить о ревности. Я ведь так и не спросил, почему ты тогда сбежала из бара в Лихтенштейне. Но была же какая-то причина, правда, Жень?
И, не дожидаясь ответа, ушел.
Женька раздраженно помылась и, как была мокрая, вышла и упала на кровать. Вот это в духе Сани, конечно: сказать что-то такое, что испортит тебе настроение, и уйти, даже не дождавшись ответа. Впрочем, заданный им вопрос и не предполагал никакого ответа. Зачем озвучивать то, что им обоим и так ясно?
Да, наверное, Женька тогда действительно приревновала Саню к той девке с минетными губами. Но разве сам Саня не из ревности отогнал от нее сегодня Марка?
Женька лежала, уставившись в беленый потолок. Если есть ревность, значит, есть и какие-то чувства друг к другу? Или нет?
«Скорее нет, – решила она, обдумав, – ревнуют все и всех. Дети ревнуют родителей, родители – детей, друзья тоже очень часто ревнуют друг друга. Просто человек – такое собственническое животное по своей натуре: все, что ему нравится, хочет спрятать от остальных и оставить исключительно для себя».
Тем не менее мысль о том, что Сане нравится быть с ней, нравится заниматься с ней сексом – грела Женьку, вызывала в груди приятные щекочущие ощущения, точно там пузырилось шампанское. Да, она прекрасно понимала, что вся их постель – это временно, просто акция «помоги другу» и ничего больше, но как быть, если этот секс без обязательств оказался лучшим из всех, что у Женьки когда-либо были?
Лучше, чем с теми, в кого она была влюблена.
Лучше, чем с теми, кто был влюблен в нее.
Лучше, чем с опытным и умелым партнером.
Лучше, чем с юным и искренним.
Лучше, чем с кем бы то ни было.
Саня в постели был резкий, опасный, горячий, как ад, и неотвратимый, как пиздец. Он не стеснялся вообще ничего, из него била такая мощная чувственность, что стыду там просто не оставалось места. Он делал, что хотел: целовал, облизывал, прикусывал – и там, где хотел. При этом чутко отмечал Женины реакции – например, тут же перестал ласкать внутреннюю поверхность бедра, когда понял, что ей щекотно и не слишком приятно, – а также слышал ее и не пытался продавить. Женькиного тихого «нет», когда Санины пальцы скользнули в ложбинку между ягодиц и осторожно надавили на узкий вход, было достаточно, чтобы прекратить попытки подобраться к ней с этой стороны.
Идеальный любовник. Активный, страстный, жадный до ее тела, готовый и отдавать, и принимать ласки. Женя теперь понимала девушек, которые бегали за Саней после того, как тот заканчивал с ними отношения.
Вернее, это девушки считали, что у них с Саней отношения, сам он был абсолютно другого мнения и называл это «хорошо провести вместе время».