Стул опрокидывается, когда я вскакиваю. Нокс что-то говорит, девушка-жираф тоже, но я их не слушаю. В моей голове только шум и Гвен, и коренные зубы, и снова Гвен, и потные тела, мимо которых я протискиваюсь. Прочь, расступитесь, можно, пожалуйста, спасибо, извините за силовой приём.
Когда я добираюсь до стола, грязный мудак почти все костяшки пальцев засунул под ткань её платья. Его взгляд затуманен похотью. В мгновение ока я хватаю его руку и отдёргиваю подальше от Гвен. Отшатнувшись назад, он падает со стола, и мне его ни капли не жаль. Девушка-жираф подлетает к нему почти с такой же скоростью, как следующий залп шампанского. Я отворачиваюсь от него и смотрю на Гвен. Безжалостное давление, которое только что сдавливало мою грудь, ослабевает.
Как будто только сейчас осознав, что её партнер по танцу отлип, Гвен поднимает глаза. И раскрывает их шире, когда встречается взглядом со мной.
– Мистерио! – кричит она, а дальше события развиваются с крейсерской скоростью.
Гвен со стола спрыгивает в мои объятия, коленом ударяя точнёхонько в солнечное сплетение. Я лишаюсь дыхания. Она смеётся и прижимается ко мне. Это самый красивый звук, который я когда-либо слышал, и он вызывает покалывание внизу живота. Её волосы закрывают моё лицо. Сквозь небольшой зазор я вижу, как на меня ошарашенно таращится Ария. На её лице тысяча вопросительных знаков. Я отвечаю ей двумя тысячами и вдыхаю аромат Гвен. От неё пахнет каким-то спортивным парфюмом с нотками свежести. Это единственное, что выделяется из общего облака вони. Я не хочу, чтобы мне нравилось такое, но мой мозг устроен иначе. Он велит мне дышать, дышать и ещё раз дышать. Её запах действует на меня, как два кусочка шоколадного торта, а может, и все три, поскольку я жадный, когда дело доходит до сладкого.
Гвен обхватывает ногами мою талию, и я радуюсь, что ношу плотно прилегающие джинсы, поскольку она очень провокационно трётся промежностью о мою ширинку. Она кладёт руки на мои плечи и отодвигается, чтобы заглянуть мне в глаза, и в этот момент у меня случается сердечный приступ, но, к счастью, он длится всего секунду. Чёрт, почему у неё такие длинные и густые ресницы? И с каких это пор я стал обращать внимание на такие мелочи?
– Ловко поймал.
– Я же рестлер, в конце концов. А они кое-что умеют.
– Конечно. Если хочешь, я вызову свою машину.
– Твою машину?
– Жёлтую.
Держать Гвен достаточно трудно, поэтому руками обхватываю её бедра и крепко прижимаю к себе. Не хочется лапать её задницу. Вернее, хочется, но я этого не делаю, искренне считая такое поведение ненормальным. Не в её состоянии.
– А-а-а, «Жук».
Гвен кивает и широко улыбается.
У неё красивые зубы. Белые. Ровные. И слегка вздёрнутая верхняя губа. Я никогда не встречал человека, который был бы настолько похож на другого, как Гвен на Хейли Стайнфелд. Это безумие.
– Может, тебе лучше пойти домой? – говорю я. – Тебе неплохо бы проспаться.
Гвен яростно качает головой, и её волосы хлещут по моим щекам. Она напоминает ребёнка, которому сказали, что пора прекращать игру и ложиться спать.
– Мы должны праздновать! – кричит она, спрыгивая с меня и хватаясь за мои руки. – Ты потанцуешь со мной? Давай! Мне здесь нравится. Народ здесь такой милый, правда?
Гвен лихорадочно осматривает дом, как будто что-то ищет, но скорее всего она под кайфом и не вполне осознаёт свои действия. Я разбираюсь в наркотиках и прекрасно знаю, что они творят с человеком. Понятия не имею, что сейчас происходит с Гвен, но я уверен, что эмоции берут над ней верх.
Секунду спустя она отпускает мои руки и, протискиваясь мимо людей, направляется к ведру, в которое вставлена соломинка. Я слышу, как она издаёт истерический смех, подзывает к себе двух девушек и набрасывается на это ведро, как будто вот-вот умрёт от жажды.
Меня буквально разрывает на части. С одной стороны, я хочу уйти и оставить её. С другой, я осознаю, что ни один человек в мире не вытащил бы меня сейчас из этого шале, пока Гвен торчит здесь в таком состоянии.
Я так сильно прикусываю нижнюю губу, что чувствую вкус крови. Краем глаза я замечаю, что Уайетт и Ария внимательно наблюдают за развитием событий, переводя взгляд с меня на Гвен и обратно.
Чёрт, только этого не хватало! Хотя насрать. Сделав несколько больших шагов, я оказываюсь рядом с Гвен, вырываю у неё соломинку и отбрасываю подальше. А ведро передаю девушке-жирафу, которая выглядит так, словно я только что вручил ей сундук с сокровищами. Сжав кулак и издав визг, она несёт свою добычу подругам.
Поворачиваюсь к Гвен. Она вытягивает руки и, обнаружив меня, выглядит удивлённой. Как будто забыла, что совсем недавно прижималась ко мне.
– Привет! – кричит она. – Как здорово, что ты здесь!
– Мы только что виделись, Гвен.
– Я в курсе! У меня тут машина. Жёлтая.
– Знаю.
Она хихикает.
– На самом деле моя машина зелёная, только не говори никому.
– Подожди, что? – Я хмурюсь. – Ты это серьёзно насчёт машины?
– Да. Да. Да. Да. Да. – Она не перестаёт повторять слово, смеясь при этом так, словно ничего смешнее в жизни не слышала. – Да. Да. Д…
– Ты пьяна, тебе нельзя ехать домой на машине.
Она снова энергично мотает головой, указывая на соломинку, которую я только что выбросил.
– Я хотела выпить. Но ты мне помешал.
Я недоверчиво наклоняю голову.
– Гвендолин, ты реально бухая, не рассказывай мне.
– Совсем нет, – твёрдо отвечает она, а её лицо по-прежнему сияет.
Едва я открываю рот, чтобы спросить, принимала ли она наркотики, как Гвен резко падает на колени. Сначала я думаю, что у неё припадок или что-то подобное, но потом женские ладони оказываются на моих бёдрах, и мне становится понятна её задумка. Я тут же делаю шаг назад и натыкаюсь на стол. Гвен идёт следом, явно намереваясь продолжить. Она собралась отсосать мне прямо здесь, на глазах у всех присутствующих на вечеринке. Она это серьёзно?
– Гвен, прекрати!
Она надувает губки и с притворным ужасом восклицает:
– Мистерио, не будь таким!
Её голос буквально вибрирует от восторга, а я лишь недоумённо моргаю.
– Тебе пора домой.
– Ты не хочешь?
– Что? Домой?
– Нет. – Она хихикает и указывает на мои штаны. – Я вижу, что у тебя стоит.
Да, Гвен права. Я хочу её. Останься мы наедине, я бы уже давно избавил её от платья-рюкзака. Только вот здесь и сейчас с ней что-то не так. Такое поведение для неё не характерно. Мы познакомились только вчера, и, возможно, её трудно прочитать, но я сразу понял, что Гвен не из тех девушек, которые при первой встрече набрасываются на мужика.
Ситуация критическая. У меня стояк. В горле пересохло. Гвен предлагает себя, а я никогда не мог ответить отказом. Раньше я принимал каждое предложение, потому что всякий раз это помогало мне хотя бы на короткое время ослабить давление в сердце. Это похоже на зависимость, и я чётко осознаю, что сейчас мне нужно уйти.
Немедленно.
Я смотрю на Гвен. То, что я собираюсь сказать, по-настоящему жестоко. Как для неё, так и для меня. Но чем жёстче, тем лучше для нас обоих.
– После того, что ты устроила, мне бы и в голову не пришло связываться с тобой, – с отвращением произношу я и на миг опускаю глаза. Сердце протестует сильным жжением, всё во мне словно бы кричит: «Нет, пожалуйста, нет!», но я игнорирую мольбы. Так нужно. Для её блага. Для моего блага. А потому я поднимаю взгляд на её лицо и припечатываю: – Я предпочитаю спокойных девушек.
Гвен пожимает плечами, как будто ей всё равно, продолжая покачиваться под музыку. Интересно, какой дрянью она закинулась?
Всё во мне сопротивляется тому, чтобы оттолкнуть от себя эту девушку, но мне не нравится подобное дерьмо. С меня хватит Брайони.
Презрительно смотрю на неё и добавляю:
– Понятия не имею, что с тобой не так, но твоё поведение выглядит жалко.
Я самый большой мудак во всей мировой истории. Какие отвратительные, лживые слова исторгает мой рот.
Наверняка у меня на лице написано сильнейшее напряжение, когда я оборачиваюсь в поисках Нокса. Он всё ещё сидит в дальнем углу и наблюдает за нами. Я направляюсь к нему.
– Всё в порядке? – спрашивает он.
Я поспешно киваю.
– Она должна… можешь отвезти её домой?
Он бросает взгляд на Гвен, потом снова на меня.
– Конечно, не вопрос. Как ты собираешься добираться обратно?
– Пешком.
Он недоверчиво смотрит на меня.
– Ты серьёзно?
– Ага. Увидимся.
– Ладно. Бывай.
Когда я покидаю шале, мороз тонкими лезвиями проникает в мои лёгкие и охлаждает нагретые части тела. По мере того, как я удаляюсь, голоса тусующихся отходят на второй план, пока, наконец, совсем не затихают.
Меня окружает природная тишина без примеси посторонних звуков. Хруст снега под ногами действует целительно, каждый шаг – словно мягкое прикосновение, которое меня успокаивает. Я лихорадочно роюсь в кармане пальто в поисках незаконченного браслета. Его цвета – чёрный, коричневый, серый – как нельзя точно характеризуют моё нынешнее настроение. Сердце колотится, пальцы дрожат, но я всё равно плету узор прямо на ходу. При этом тугая нить несколько раз соскальзывает, пока я с руганью не убираю его обратно.
Вдруг телефон начинает вибрировать. Я достаю его и смотрю на дисплей.
Брайони: Ты можешь прислать мне денег?
Такое впечатление, что внутри у меня копаются длинные сморщенные пальцы. Когти впиваются в сердце. Я сажусь на снег, и одежда мгновенно промокает. Плевать. Я больше не могу. Обхватываю ноги и монотонно стучусь лбом о колени, задаваясь вопросом, смогу ли когда-нибудь найти своё место.
Мне казалось, Аспен станет новым началом, и все заботы исчезнут, как только я начну жить у Аддингтонов. Никакого страха, что закончатся деньги. Никакого страха перед драками. Никакого страха заснуть, потому что теперь я живу в доме с кроватью, а не в палатке посреди улицы или в ветхих заброшках.