Я улыбаюсь одними губами.
– Хорошо, что это мои цели, и мне решать.
Все улавливают перемену в настроении. Особенно Тимоти, который решает поскорее удалиться. Он торопливо указывает на наш гольф-кар, за рулём которого уже сидит Уинстон.
– Да… ну, мы ещё хотели выпить кофе, – обращается он к Джеймсу. – Успехов вам!
Пока мы мчимся по полю, по обе его стороны – снежный буран. Это похоже на бегство.
Тимоти выглядит взволнованным.
– Прости, – говорю я.
Пусть он не смотрит на меня, но в его глазах я замечаю неодобрение.
– Обязательно было так себя вести?
– Она плохо говорила о Гвен.
– Это же правда или как?
– Не думаю, что вы можете судить об этом. Вы едва знаете Гвен.
Он закатывает глаза.
– Не понимаю, что ты только нашёл в этой девчонке.
У меня внутри ярко красным загорается сигнал тревоги. Разговор начал поворачивать не в то русло. Сейчас мне бы притормозить и придержать язык, чтобы соответствовать роли щенка Аддингтонов. Только вот я не могу. Впервые у меня не получается этого сделать, потому что внутри уже сформировался защитный рефлекс по отношению к Гвен.
– Ты просто не туда смотришь, – отвечаю я. Уинстон направляет гольф-кар в сторону здания клуба. – Или не хочешь видеть её хорошие стороны. Если хочешь судить о человеке, тебе нужно разглядеть суть. – Я устремляю глаза на горные вершины, исчезающие в густой туманной дымке. – Лучшие стороны, как правило, скрыты.
На некоторое время устанавливается тишина, пока Тимоти с шумом не выдыхает:
– О-о-о, парень. – Как раз когда он поворачивается ко мне, гольф-кар рывком трогается с места. – Она тебе нравятся, ведь так?
Я ничего не отвечаю.
Тимоти смотрит вдаль.
– Если она тебе нравится, я бы мог позаботиться о том, чтобы Холмс взял её обратно.
Удивлённый, я поднимаю голову.
– На самом деле?
Тимоти кивает.
– У нас есть деньги, Оскар. Расходы на испытательный срок для нас не проблема. Если хочешь, мы возьмём их на себя.
– Откуда ты знаешь о расходах на испытательный срок?
– Дорогой мой Оскар, – приёмный отец одаривает меня снисходительной улыбкой, – конечно же, Холмс, говорит с нами, прежде чем назначить нашему сыну новую партнёршу.
Моё сердце замирает. Нашему сыну. На мгновение мне нечем дышать, в то время как ледяной холод обжигает мои лёгкие. В следующую секунду я чувствую, как благодарность заставляет разгладиться моё лицо.
– Если ты… Гвен… это было бы…
Гольф-кар останавливается перед зданием.
– Конечно, мой мальчик, – улыбается Тимоти.
Мы выходим, а потом пьём пряное латте в лобби, и я довольно безуспешно участвую в беседе между Тимоти и парнем по имени Хэнк, который нечто вроде суперзвезды гольф-клуба, потому что его гандикап равен нулю. Время от времени он задаёт вопросы, а я даю вежливые ответы. Я киваю, смеюсь в нужных местах и наблюдаю, как благодаря моему корректному поведению лицо Тимоти всё сильнее расслабляется.
Вернувшись домой, он исчезает в джакузи с журналом в руках.
Только я собираюсь подняться в свою комнату и посмотреть на фотографии Гвен в инстаграме, как делаю каждый вечер, Джорджия жестом зовёт меня в гостиную. Она сидит на огромном диване, а на журнальном столике лежит коробка с пиццей. Пахнет тёплым тестом и томатным соусом. Мой желудок реагирует громким урчанием.
– Расскажешь мне, как прошёл день? – спрашивает она. – Я заказала у дона Джованни, потому что он готовит лучшую пиццу в мире, а ты её ещё не пробовал. Боюсь, это серьёзная ошибка, которую необходимо исправить.
Я с широкой улыбкой сажусь рядом с ней. Джорджия одета в фиолетовую шёлковую пижаму. Её тёмные локоны рассыпались по плечам. Она машет рукой, направляя аромат пиццы в мою сторону, и смеётся.
Я тоже смеюсь и вынимаю кусочек.
– День прошёл очень насыщенно, – сообщаю я в перерыве между укусами. Джорджия уже проглотила свой кусок и собирается взять добавку. – Гольф.
Она опускает большой палец вниз.
– Буууу.
Я смеюсь.
– Ты определённо самая крутая приёмная мать из всех, кто хотел меня.
– Я думала, что конкуренток у меня не было?
– Их и не было.
Она хрюкает от смеха.
– Значит, я самая крутая, потому что единственная? Это не считается.
– Но даже если бы и были другие, ты всё равно была бы самой крутой.
– Ну да, – отмахивается она, – так я тебе и поверила.
– Блин, какая вкусная пицца! – Достаю из коробки ещё кусочек и с удовлетворённым вздохом откусываю от него. – Рай на земле.
– Дон Джованни находится в прямом контакте с богом пиццы. – Джорджия тянется к пульту от телевизора. – Можем посмотреть телек, если хочешь. Хоть я почти никогда не включала его, но думаю, что парням твоего возраста нравится «Нетфликс». Верно?
Я пожимаю плечами.
– У меня никогда не было «Нетфликса».
Она смотрит на меня с сочувствием.
– Конечно, нет, но сейчас мы это исправляем. Если хочешь, можем посмотреть все сериалы и фильмы, пока ты не наверстаешь упущенное за последние несколько лет.
Я улыбаюсь.
– Спасибо, Джорджи.
– Иди сюда. – Она берёт меня за руку и прижимает к себе. Я судорожно выдыхаю, когда она принимается гладить меня по спине. – Всё хорошо, мой мальчик. Теперь всё хорошо.
Снова и снова я киваю, от всей души желая ей верить и молясь, чтобы она сказала правду.
– Итак, что будем смотреть? – спрашивает Джорджия, когда мы отрываемся друг от друга, и начинает листать приложение. – Комедию? Триллер? Или ты любишь ужасы? Я могу неделями ходить по дому с мачете, если услышу где-нибудь шум, но ради тебя я это вытерплю.
– Только не ужасы. Это всё такое несусветное дерьмо. – Скольжу взглядом по множеству названий, пока не останавливаюсь на одном. Моё сердце подпрыгивает. – Вот это?
– «Аня из Зелёных Мезонинов»? – Джорджия бросает на меня скептический взгляд. – Ты любишь такие вещи?
– Звучит неплохо, – пожимаю плечами. На самом деле я просто хочу знать, кто такой этот Гилберт. И хочу думать о Гвен. Всегда думать только о Гвен.
После просмотра нескольких серий «Ани из Зелёных Мезонинов» официально стала моим любимым сериалом. Я даже думаю, что меня вполне устраивает роль Гилберта Блайта.
В моих спортивках вибрирует мобильник. Я вынимаю его и смотрю на дисплей.
Брайони.
– Сейчас вернусь, – говорю я Джорджии, которая завороженно смотрит в телевизор и кивает.
Когда я добираюсь до своей комнаты, Брайони предпринимает уже третью попытку. Я бросаюсь на кровать, смотрю на горы и принимаю видеозвонок.
Она сидит на корточках на обгаженном матрасе в той же квартире, где находилась во время последнего разговора. Её тощие ножки торчат из шорт.
– Привет, Брай.
– Привет, Джонс.
– Я больше не Джонс.
– Ты всегда будешь Джонсом.
Я закатываю глаза.
– Чего тебе?
– Красиво там у тебя. Тепло. Так много подушек. О, а это Скалистые горы там, за панорамными окнами? Морда моя, тебе там почти так же хорошо, как мне в моих роскошных апартаментах? – Она похлопывает по матрасу. – Что скажешь о моей двуспальной кровати с балдахином?
Она хочет, чтобы я чувствовал себя плохо. И, чёрт возьми, ей это удаётся.
– Чего тебе, Брай?
– Кое-что спросить у тебя, мудила.
– Валяй.
– У тебя появилась девушка?
– Что?
– Девушка у тебя есть?
– Нет.
Она цокает.
– Не гони мне.
Я подпираю рукой подбородок, и мой бицепс закрывает половину дисплея.
– Просто скажи уже, куда ты клонишь.
– Я заходила в твой профиль в инстаграме.
– И?
– И… – она делает многозначительную паузу, —.. ты подписан на четырнадцать человек.
Я хмурю брови в недоумении.
– Понятия не имею, что ты собираешься этим сказать.
Внезапно Брайони поднимает руку, сжимает её в кулак и бьёт в стену, заставляя меня вздрогнуть.
– С тех пор как я тебя знаю, ты был подписан на тринадцать человек, Оскар. На тринадцать! В старшей школе я села рядом с тобой на уроке биологии, и вскоре после этого, во время обеда, ты прислал мне запрос. У тебя было всего пять тысяч тридцать семь подписчиков. Я всё прекрасно помню, даже своё грёбаное сердце, которое бешено заколотилось в груди, когда я увидела твой запрос. Вот почему я знаю, что ты подписан, – удар в стену, – всего на тринадцать, – ещё один удар, – долбаных людей. Я была номером тринадцать! И после этого не было больше никого. Никогда. Ни разу за все эти годы. Я стала последней, потому что была единственной. А теперь их четырнадцать, Оскар. Четырнадцать! Так что давай рассказывай, что за @Gwentastic такая на хрен. Если она твоя грёбаная четырнадцатая, значит, тут что-то большее. Морда моя, я ж не тупая.
Я в шоке смотрю на неё. Не знаю, что и сказать. Не нахожу слов.
– Ты это… ты это серьёзно, Брай? – спрашиваю через некоторое время.
– А что, похоже, что шучу?
Нет, не похоже. Похоже, что она за мной следит и чертовски серьёзно к этому относится.
– Тебя не касается, на кого я подписан, Брайони. И даже появись у меня девушка, тебя это не касалось бы также. Мы не вместе. У тебя нет на меня никаких прав. Я тебе не принадлежу.
Брайони закрывает глаза и делает очень долгий и очень глубокий вдох, прежде чем снова их открыть.
– Оскар, любимый, мне наплевать на это. – Её голос отдаёт медовой горечью, а улыбка на лице выглядит безумной. – Если я узнаю, что у тебя есть девушка, я ей жопу порву. Я буду стоять у её порога и вырывать на хрен её накладные волосы.
– Ты даже не знаешь, есть ли у неё накладные волосы.
– Её фотография в профиле говорит сама за себя. Ни у одного человека в мире нет таких густых и длинных волос.
– Как скажешь.
– Ты трахал её?
– Она моя партнёрша на льду, родная.
– Ты точно её трахнул. – Брай невесело смеётся. – Теперь у тебя есть всё, что хотел. Семья, деньги, успех и эта маленькая сучка, которая выглядит как Хейли Стейнфелд. Мы смотрели два фильма с этой актрисой, и каждый раз ты утверждал, что она – девушка твоей мечты. Ну поздравляю, Оскар, похоже, тебя поцеловала удача. В то время как твоя бывшая девушка захлёбывается в дерьме. Что чувствуешь? Расскажи-ка. Ты мастурбируешь на это?