И миртовые ветви на груди.
«Вы знаете, смерти не будет…»
Н. Л. Бершадской
Вы знаете, смерти не будет,
В один благодатный закат
Уже не мечтая о чуде
Слепые сердцами взлетят.
И пусть не печалит примета,
Что тени у вас на челе
Что вы уплываете в Лету
На черном ее корабле.
Не плачьте о близком отъезде,
Не бойтесь земного конца
На синие стаи созвездий
Сегодня взлетают сердца
Минуты, часы и столетья
Лети, мое сердце, лети
Взлетая над звездною сетью,
Мечтая о млечном пути.
О, эти лучистые сети
Из нечеловеческих рук
И эта звезда на рассвете
Холодный, алмазный паук.
Борис Пастернак
Поцелуй
Душистой таволгой машучи,
Впивая впотьмах это благо,
Бежала на чашечку с чашечки
Грозой одуренная влага.
На чашечку с чашечки скатываясь,
Скользнула по двум, и в обеих
Огромною каплей агатовою
Повисла дрожит и робеет.
Пусть ветер, по таволге веющий,
Ту капельку мучит и плющит.
Цела, не дробится, их две еще
Целующихся и пьющих.
Смеются и вырваться силятся
И выпрямиться, как прежде,
Да капле из рылец не вылиться,
И не распрямиться, хоть режьте!
Я сам
В трюмо испаряется чашка какао,
Качается тюль и прямой
Дорожкою в сад, в бурелом и в хаос
К качелям бежит трюмо.
Там сосны враскачку воздух саднят
Смолою, – там помаете
Очки по траве растерял палисадник,
Там книгу читает Тень
И к заднему плану, во мрак, за калитку
В степь, в запах сонных лекарств
Струится дорожкой, в сучках и в улитках
Мерцающий жаркий кварц.
Огромный сад тормошится в зале
В трюмо – и не бьет стекла!
Казалось бы все коллодиум залил,
С комода до шума в стволах.
Зеркальная все б, казалось нахлынь
Непотным льдом облила,
Чтоб сук не горчил и сирень не пахл
Смятенья залить не могла.
Несметный мир семенит в месмеризме,
И только ветру связать,
Что ломится в жизнь и ломается в призме,
И радо играть в слезах.
Семен Рубанович
Одинокий
Ты отдал нищим ароматы
И встречным девушкам – венок.
– Благословенны вы, утраты! –
Стоишь, лучист и одинок.
Душе не страшен темный жребий:
Цветов ли, миг цветущих, жаль?
В душе, как в предзакатном небе,
Яснеет мудрая печаль.
Последний свет, как он жемчужен!
Как утешает тишина!
– Умри. Ты счастлив и ненужен:
Святая жатва свершена.
Персидская песенка
Прямо в сердце бьющий метким звуком,
Я, охотник и певец Ирана,
Умираю, ранен детском луком,
Хоть в груди не червленеет рана.
Жемчуг сердца, подивись, Зулейка,
Что утес песчинкою, раздавлен:
Не тобой ли маленькая змейка
Мощный лев ужален и отравлен.
Мед и яд в устах таишь ты, в алых
Отчего ж я гибну? Оттого ли,
Что я слишком много целовал их?
Оттого ль, что не целую боле?
Песня розы
Розой белого средь луга
Задремала я.
Но для друга я, для друга –
Роза алая!
Ах, когда ко мне мой милый
Нагибается,
Сердце жаром, алой силой
Наливается.
Вся просвечена любовью,
Как лампадка я.
Истекаю медом-кровью,
Роза сладкая.
Раскрываюсь я, алея,
И не думаю:
Пусть сомнет он, не жалея
Красоту мою.
Все горит и над могилой
Сердце радостью:
Из него напился милый
Алой сладостью.
Жалоба молодки
Сердцем плачусь я безрадостным
На судьбу.
Не на ложе брачном сладостном,
Я в гробу.
С нелюбимым в ночь унылую
Не уснуть:
Под рукой его немилою
Стынет грудь.
Целовать самой нет моченьки
Да стерплю:
Притаюсь, закрою оченька
Будто сплю…
Ах томлюсь я грезой девичьей
О весне,
О сияющем царевиче
На коне.
Прилетит быстрее сокола,
Защитит…
Нет, старик вздыхает около
Знать, не спит.
Во цвету себя сгубила я,
Молода:
Лезет в рот его постылая
Борода.
Разуверенный
И синий веющий эфир
И солнце пьяное простором.
Но он глядит на вешний мир
Невидящим, недвижным взором.
Что для него весна? Она
Души не озаряет скрытной:
На берег вечности гранитной
Недплеснувшая волна.
Все та же тень его ресниц,
Все те же – каменные – веки…
Пусть крыши ледяных гробниц
Крушат воскреснувшие реки.
Пусть благовест издалека
Вещает счастье без предела:
Он глух. Он слеп. Окаменела
Бедой грозящая рука.
Гимн
Кого в умильном я славлю гимне,
Любя любовь?
Хвалить достойно ты помоги мне
Тебя, любовь.
Затем что с детства я в сердце юном
Таю любовь,
Дай слову сладость, дай мудрость струнам
Твою, любовь.
Пусть я твой берег, пловец упорный.
Кидал, любовь,
Но опрокинут волною черной
Вновь звал: любовь!
Кто челн мой вывел из бездны пенной?
Твой свет: любовь!
С тех пор я в сердце ношу блаженный
Обет: любовь.
Лишь тот, кто душу тебе вверяет
Поймет любовь
Соль слез рождает и претворяет
Их в мед любовь.
Миры связуя из звезд созвездья
Ты вьешь, любовь, –
И в брачный кубок разлук возмездья
Ты льешь, любовь.
Ты вихрь палящий и утоленья
Родник, любовь,
И твой глашатай – то вздох моленья
То крик, любовь
Карает смертью и воскрешает
Твой суд, любовь.
Огонь и влагу в один вмещает
Сосуд любовь.
Итак, хвалима да будет ныне
Как встарь любовь.
Земля да будет твоей святыне
Алтарь любовь.
Бесследно в мире пройти не дай нам
Как дым, любовь!
Дай причаститься пречистым тайнам
Твоим, любовь!
Иван Рукавишников
«Незрячие встречаются…»
Незрячие встречаются
Потерянные дни
И в кольца замыкаются
И тешат черта.
А дни – огни свершения
О чистые глядят.
Спиралью вдохновения
Пугают черта.
«Скоро сохнет слеза…»
Скоро сохнет слеза.
Набежит на глаза
И опять будто не было, не было.
Скоро пишется стих.
Загорелся и стих.
И в веках будто не было, не было.
Скоро гаснет любовь.
Поволнуется кровь…
Нет не сгинет любовь,
Чудо – птица любовь
Чудо птица – любовь
Многокрылая.
В мае родиться – век маяться
Родился я в начале мая
Там, где сошлись Ока и Волга.
И вот я маюсь, долго, долго
По всем путям родного края.
Вернулся в первый раз сюда,
Чтобы проститься навсегда.
Но май хитер. Бродил везде я.
Везде хотел жить вечно, долго.
Святого гения – злодея
Зовут назад Ока и Волга.
Людьми хвалим, но духом хром,
Опять пришел я в отчий дом.
Хвала же вам, Ока и Волга,
Что в третий раз меня призвали.
Но я еще приду едва ли.
Но не надолго, не надолго
Я в третий раз пришел домой
Чтоб расколоть дом – замок мой.
Сергей Третьяков
Вадиму Шершеневичу
На поле Польши посеяна озимь.
Взойдет на Пасху зерно родимое.
Клянутся вьюги: не заморозим,
Лепечут ливни: не сгноим.
Ничего, что в глине так мало места
Ничего, что в трауре Рождество.
У одного была мать, у другого – невеста,
А у третьего не было никого.
Старый Бог захмелеет на жирных жертвах,
А в мире уже возмужал другой.
Когда крикнут в церкви «Воскресе из мертвых!»
Он придет, непреложный, простой и нагой.