Королева шла с огромным удовольствием, хотя предпочла бы идти по Хоукам-Бич, поблизости от Сандрингема, или по вересковым пустошам близ Балморала. Но, по крайней мере, она вырвалась из переулка Ад и может как следует размяться. Гаррис же был очень недоволен. Он не привык столько ходить по жесткой мостовой, подушечки у него на лапках разболелись; он едва поспевал на своих коротеньких ножках за энергично шагающей королевой.
Они шли вдоль дороги, соединявшей район Цветов с городом. Королева как-то побывала в этом городке; утром она открыла здесь больницу, посетила трикотажную фабрику и небольшой машиностроительный заводик, а после обеда в мэрии отправилась в приют для престарелых со спутанным сознанием; там у нее состоялась мучительно невнятная беседа с обитателями. Один пускавший слюни старик был убежден, что она — его мать, что на дворе 1941 год, а он по-прежнему служит в интендантских частях. Возвращаясь к королевскому поезду, она наскоро заглянула в исправительное заведение для несовершеннолетних; ее провели по сверкающим чистотой спальням и показали свежевыкрашенную комнату для игры в пинг-понг. Нескольким воспитанникам, поприличнее на вид, разрешили присутствовать, когда дочка директора центра социального обслуживания вручала королеве букет весенних цветов. Интересно, размышляла теперь королева, а где продержали в тот день остальных воспитанников, которые, вероятно, не отличались приличным видом?
Полил дождь, упорный, безжалостный. Она надвинула платок пониже на лоб и зашагала дальше. Следовавшая за ней фигура в штатском, чертыхаясь и проклиная все на свете, погрозила небесам кулаком, и тут, словно в насмешку, мимо проехала полицейская машина; внутри, в тепле и уюте, сидели стражи порядка в полицейской форме, сопровождавшие мистера Крисмаса в участок на Тюльпанной улице.
Королева взглянула на часы и ускорила шаг. Мистер Доркин предупредил ее, что отдел закрывается в пять тридцать. Он написал ей на листочке адрес. Королева достала из кармана сложенную бумажку. Разобрать можно было только два слова: «Приемная ОСО». Адрес размыло дождем.
Какое-то время Гаррис пытался не отставать от королевы, но скоро выдохся и дальше идти не желал. Он ведь знал, что ему понадобится плащик. Он же недаром стоял под вешалкой в прихожей. Он даже лаял, показывая, что надо надеть на него дождевичок, но где там — она торопилась, ей было не до него. Что вы, теперь у нее минутки не находится, чтобы покормить пса и сказать, что он самый-самый любимый. И вообще, откуда вдруг такая тяга к насилию? Что ни день — взбучка, а то и не одна. Поостереглась бы… Он ведь знает про Королевское общество защиты животных от жестокого обращения. Да, и еще: у него появились самые настоящие блохи. Королева дернула за поводок, но Гаррис не двинулся с места. Она попробовала потащить его за собой, но он, усевшись на тротуар, уперся всеми четырьмя лапами. Какой-то заляпанный грязью прохожий заметил:
— Эдак ты ему всю задницу обдерешь.
— Я ему всю спину обдеру, если будет упираться, — пообещала королева.
Она пнула Гарриса ногой; он взвизгнул, словно от жуткой боли, и кувыркнулся на спину, притворяясь мертвым. Чуточку приоткрыв один глаз, он увидел, что королева склонилась над ним с виноватым и озабоченным видом, и вот уже ее ласковые руки поднимают его с земли и несут.
Они продолжали путь в город, где дороги отнюдь не были вымощены золотом; собственно говоря, они вообще не были вымощены. Все имевшиеся средства муниципалитет вознамерился вложить в продуваемый ветрами окраинный пустырь площадью в тысячу акров; решено было построить там зоопарк, но без животных. Одна частная компания убедила членов муниципалитета, что вместо грязи и вони настоящего зоопарка с дикими зверями, которых еще и кормить нужно, лучше построить несколько огромных зданий без окон, а в них с помощью современной электроники зримо и точно воссоздать природу всех материков вместе с населяющими их животными, сопровождая все это соответствующим звуковым рядом. Получится впечатляющая картина Подлинной Действительности. Со всей Британии съедутся миллионы посетителей поглазеть на чудеса природы и техники. Для них планировалось построить гостиницу на пятьсот мест. Узенькие дороги к продуваемому ветрами пустырю предполагалось немного расширить. Устроители надеялись, что принц Филип (он ведь, как известно, президент Всемирного фонда охраны диких животных; другая его ипостась — меткого охотника на птиц и мелких зверей — к церемонии не очень подходит) приедет открывать электронный зоопарк.
Добравшись до центра города, королева присела на скамейку отдохнуть и опустила Гарриса на землю. Он задрал лапку и стал писать на переполненный мусорный бак. Королеве почему-то припомнился Ниагарский водопад, который, в отличие от Гарриса, можно при желании перекрыть.
На скамейке рядом с королевой сидел мужчина. Ему, видимо, недавно сломали нос: на переносице виднелась большая ссадина. Он пил что-то прямо из коричневой бутылки. После каждого глотка он вытирал рот грязной рукой, словно заметая следы. На ногах у него были туфли вроде тех, что между двумя мировыми войнами носили руководители музыкальных ансамблей. Струйка мочи побежала к этим туфлям, и мужчина поднял ноги на лавку — так благовоспитанная барышня поджала бы ножки при виде бредущего мимо паука.
Королева извинилась за неприличное поведение Гарриса.
— Ох, да где ж такой малявочке удержаться, — сказал сосед сиплым голосом человека, наоравшегося ночью всласть. — И потом, ты хоть тресни, но ей, крохотульке, на толчок нипочем не влезть.
Мужчина захохотал, захлебываясь от собственного остроумия: видя, что королева не смеется, он толкнул ее в бок:
— Да ладно, тетка, выше нос. А то на тебя взглянешь — и тоска берет, прямо как туча в воскресный день.
Королева на мгновенье раздвинула губы, и сосед утихомирился.
— А знаешь, на кого ты похожа? Я тебе скажу. Ты похожа на ту бабу, которая изображает королеву. Ей-Богу, правда, вы прямо одно лицо с ней, как ее там? Ну, ты знаешь. Ты даже больше на нее похожа, чем та баба. Правда-правда. Ты ж на этом можешь столько денег огрести! Запросто можешь. Запросто. А меня знаешь за кого принимают?
Королева поглядела на его разбитую, в сизых прожилках физиономию. На глаза цвета заката в тропиках, на свалявшиеся космы, на рыжевато-желтые зубы.
— Ну, угадай — за кого?
— Не имею ни малейшего представления, — сказала королева, отворачиваясь, чтобы не слышать его пропитанного сидром дыхания.
— Хе-хе-хе, — развеселился тот. — Хе-хе-хе, вот это класс. Выговор — ну точь-в-точь как у нее. «Нэ имэу ны млейшего прдствлениа», — передразнил он. — Ну в точности как королева, один к одному. Тебе бы на сцене выступать, запросто. «Нэ имэу ны млейшего прдствлениа». — Его смех гулко перекатывался по центру городка. Он хлопнул себя кулаками по ляжкам. — Только не говори мне, что она и впрямь так разговаривает. Ни-ни, ни в коем разе. Это ж выговор невзаправдашний, а вроде как у робота из «Доктора Икс»[29]. Верно я говорю, тетка? Верно же? А теперь мы ее скинули. Ну, туда ей и дорога, скажу я тебе. Да еще и выпью за это. За это надо выпить. Кто у нас теперь командует, а?
— Джек Баркер, — ответила королева, стараясь подавить проклятый выговор.
— Хе-хе-хе. «Джик Баркер». Ну ты просто отпад, тетка, — объявил этот республиканец. — Отпад, полный отпад.
Поднявшись, он стал перед королевой, качаясь из стороны в сторону. А он ведь без носков, заметила королева. Манжеты на брюках обтрепались, нитки волочатся по земле. Если бы репортер модного журнала вздумал спросить его, как он отбирает себе гардероб на каждый день, он бы со всей прямотой ответил, что как набросил однажды утром на себя одежду, так и носит, не снимая, круглые сутки, пока через пару-тройку месяцев не явится бригада в комбинезонах, резиновых перчатках и масках, чтобы его наконец раздеть.
— Ну так кого я тебе напоминаю?
Он принял, как ему казалось, изысканную позу: подперев пальцем подбородок, повернул голову, чтобы искореженный профиль предстал во всей красе.
Королева покачала головой, она понятия не имела, кого он ей должен напоминать.
— Да герцога же, — заорал бродяга. Но по виду королевы понял, что она опять не понимает, о ком речь. — Принца Филипа. Я же прямо вылитый он: все в один голос говорят. Неужто сама не видишь? Да быть того не может!
В конце концов королева согласилась, что «некоторое сходство» есть. «Герцог» осушил бутылку, потом потряс ее хорошенько, и две коричневые капли упали в подставленный разинутый рот. Он снова потряс бутылку, поднес горлышко ко рту, подождал, но ничего оттуда не вытекло, и он, рассердившись, клацнул зубами по стеклу.
— А на «биг-мак» ты мне, тетка, не наскребешь? — спросил он.
— Нет, — ответила королева, ставя бутылку из-под сидра возле мусорного бака. — У меня нет ни пенни.
— Охо-хо, это все говорят, хоть и не с таким классным выговором.
Королева спросила его, как пройти к Отделу социального обеспечения. Он вызвался проводить ее до самой двери, но королева учтиво отказалась. Она стояла на переходе, ожидая, когда зеленый человечек покажет, что можно идти, и вдруг услышала, как грязнуля закричал у нее за спиной:
— Джанетт Чарльз! Точно, вспомнил. Ты же — вылитая она. Деньжищ огребешь!.. Уйму!
Возле Отдела социального обеспечения королева стала в очередь. Девица в каком-то невыразительном костюме выдала ей кружок с номером — тридцать девять. Перед королевой стоял номер тридцать восемь, а за ней вскоре пристроился номер сорок. Те из очереди, у кого были часы, то и дело на них посматривали. Те, у кого часов не было, то и дело спрашивали, который час.
А время, невидимое и неумолимое, летело, словно насмехаясь над цепочкой людей у двери в Отдел. Примут ли их? Оставалось двадцать пять минут. Головы у всех были заняты математическими расчетами. Проявляя героическое терпение, стояли в очереди дети, держась за коляски своих младших братишек и сестренок. В трех футах от очереди урчал «пиковый» поток машин, то останавливаясь, то снова трогаясь с места; выхлопная гарь заполняла легкие сидящих в колясках детей.