– …И такой ужас, господин Президент! – воскликнул президент Франции. – Не знаю, как буду спать этой ночью. Я слишком сильно люблю Нотр-Дам! Вы даже не представляете!
– Да нет, коллега. Представляю.
Президент сидел на кровати и смотрел в окно. Спал Серебров. Спал город. Спала вся Россия. «И жгло меня – но спал я… Каким сном?» – Президент не мог вспомнить каким. Президент Франции устал – его голос заметно ослабел, он уже не всхлипывал и, видимо, удерживал зевоту. Президент посмотрел на часы. Было уже три ночи.
– Позвольте дать вам один совет, коллега, – медленно сказал Президент. – Вы правда любите Нотр-Дам?
– Конечно. Больше всего!
– Тогда не отвлекайтесь. Ничего пусть не будет, кроме нее. Только она пусть и будет. А иначе… Лишнего много. И забудется ваш Нотр-Дам. А вспомнится – так уже никогда не потушите, поздно уже будет.
Президент положил трубку. Все спало – преступники, свернувшись клубком у ног авторитетов; чиновники, сложив головы на чемоданах, и чемоданы – полуоткрытые, кожаные, обитые металлом. Кошки спали между собачьих лап, щенки прятались за кошачьими хвостами, и не было в ту ночь ничего для себя – все было для кого-то, для чьего-то сна. Спал генерал Серебров, думая о Президенте. Спал французский президент, думая о том, что даже у такого ученого человека, как Клод Фролло, мог быть неправильный прикус – не говоря уж об уроде Квазимодо. В усадьбе президента спала охрана и ни о чем не думала – просто спала и улыбалась. Больше не звонили телефоны в спальне Президента. Ни красный – для экстренных и срочных разговоров. Ни синий – для распоряжений внутри усадьбы. Ни белый. Президент смотрел на этот телефон и пытался вспомнить, для чего он нужен. А сон уже подбирался к Президенту, и белый цвет сливался с синим, а синий – с красным, смешивались города и страны, взлетали вертолеты, поднимая в воздух пыль, а пыль уносила обломки догоравшего Собора, сжигая вместе с крышей корабли, мосты и Президента.
Восемнадцатого апреля, спустя два дня после пожара в Соборе Парижской Богоматери, Президент России выступал на телевидении, чтобы поддержать французский народ. В белом зале, с людьми в костюмах слева, справа и прямо перед ним, Президент читал текст по бумажке. За ним стояла огромная бронзовая статуя Фемиды – с мечом в одной руке и весами в другой. Ее глаза были завязаны так, что правый лукаво выглядывал из-под повязки. «Что-то там Фебу и Фемиде полезно посвящая дни», – вспомнил Президент.
– Я хотел бы выразить свои соболезнования в связи с пожаром в Соборе Парижской Богоматери, – начал читать Президент. – Это не просто символ Парижа – это символ культуры в целом, мира… Символ…
Президент осекся. Вдруг за спинами чиновников, среди репортеров, он увидел знакомую женскую фигуру. Он пригляделся. Она записывала речь Президента на диктофон и, кажется, совсем его не узнавала. Президент перевел глаза на стоявшего рядом Сереброва. Тот не мог оторваться от Президента и только глупо улыбался. Он теребил руки и повторял что-то беззвучно, одними губами. Президент почувствовал, что белый телефон звонит. Он моргнул. Щелкали фотоаппараты. Пауза становилась неловкой. Вдруг Президент крикнул:
– Я вспомнил! Вспомнил!
В зале зашептались. Пресс-секретарь сочувственно пожал плечами в сторону Президента и улыбнулся репортерам. Президент молчал. Чиновники многозначительно закашлялись. Наконец Президент начал:
– А вообще… Любите! Любите Собор. И людей. Пожары бывают, но… Через них только лучше становится. Сжигается все ненужное, – в этот момент два дипломата с ужасом переглянулись, – и остается самое главное! Любить! Господи, зачем все эти глупости, книги, кино, школы, – министры культуры и образования тут же подумали о поиске новой работы, – не нужно! Нужна – любовь. Любите свой Собор! Любите свою даму! Любите Нотр-Дам!
Президент не отрываясь смотрел на девушку. Девушка вся обратилась в слух. Зала наполнилась перешептываниями.
«Нет, нельзя… А то – снова. Надо забыть. И заново. Хватит ковров. И лимузинов. К черту Президента», – подумал Президент. И, стукнув несколько раз по микрофону и глотнув воды, тихо сказал:
– Я хочу сделать еще одно заявление.
СредокрестиеРазличие между велосипедной аварией и катастрофой цивилизации
17 апреля 2019 / NICOLAS PERIODIQUES № 1408 / 2
Собор Парижской Богоматери загорелся вечером 15 апреля. Огонь уничтожил шпиль и большую часть кровли. Основной очаг удалось устранить утром 16 апреля, затем пожарные охлаждали горячие конструкции. На данный момент пожар потушен окончательно. Предполагаемая причина возгорания – реставрационные работы. При пожаре погибли два человека: художник Хаим Веркюлен и карикатурист нашей газеты Андре Симон. Также пострадали рабочий-реставратор, работавший у непосредственного места возгорания, и пожарный, провалившийся в Собор во время тушения огня.
В Париже на 64-м году жизни погиб выдающийся художник Хаим Веркюлен. Каким-то образом оказавшись на крыше горящего Нотр-Дама, Веркюлен не смог спуститься вниз и сгорел. Пожарные, работавшие в Соборе, обнаружили мертвого художника на следующее утро. В руках у него был найден чудом уцелевший портрет девушки. В настоящее время следствие устанавливает причины гибели Хаима Веркюлена.
Русский писатель и публицист Дмитрий Зубров реанимирован после клинической смерти, длившейся более десяти часов. Это феномен – в среднем подобное состояние продолжается от трех до шести минут.
В ночь с 16 на 17 апреля Дмитрий Зубров потерял сознание во время написания поста в социальной сети Facebook и упал головой на клавиатуру. На звук пришла жена. Не найдя у Зуброва пульса, она вызвала «скорую». Писателя экстренно госпитализировали в московскую больницу, где порядка десяти часов его наблюдали лучшие врачи со всей страны. В 9 часов утра по московскому времени он очнулся. Придя в себя, Зубров сообщил, что на больничной койке он оказался из-за отравления.
«Причина моего отравления – а это было именно отравление – пока не выяснена… Должен вас огорчить, это не алкоголь, я очень следил, чтобы не употреблять спиртное», – сказал Зубров. Он также рассказал, что увидел Бога, пока находился в коме.
«Бог есть. И он топит храмы. Я встретил его в храме Христа Спасителя. Это был высокий человек средних лет, который выливал из бездонного жестяного ведра воду. Причем я был как бы прикован к какой-то колонне и не мог сдвинуться с места. Он забирал огромным деревянным черпаком воду и разливал ее по алтарю, выливал на мощи… А мне он протянул то, чего мне больше всего хотелось – бутылку сельтерской воды».
Теракт был предотвращен 16 апреля в Анси на открытии библиотеки, построенной по проекту знаменитого архитектора Жана Годена. В 11:47 террорист, увешанный взрывчаткой, проник на территорию библиотеки. Он назвался Махди[3] и объявил, что архитектор Жан Годен, находившийся там же, – Даджжаль[4] и что его надо уничтожить вместе с библиотекой. После этого случилось чудо: террорист нажал на кнопку детонатора, но бомба не взорвалась. Прибывшие к тому моменту на место происшествия сотрудники полиции обезвредили преступника.
Мы связались с Жаном Годеном, и он любезно согласился ответить на несколько наших вопросов.
– Как все происходило?
– Церемония только началась, еще даже не все гости собрались… Но было уже очень много людей. Я общался с коллегами на втором этаже – несколько чудесных архитекторов приехали из Франкфурта, я там какое-то время работал. Специально приехали… Да, извините. В общем, мы смеялись, анекдоты какие-то рассказывали – и вдруг я слышу крики, оборачиваюсь – а там в дверях мужчина стоит, такой, арабской внешности, вы знаете… В руках – детонатор. А весь живот у него был переклеен скотчем каким-то, и поверх провод висел.
– Что он сказал?
– Закричал что-то про какого-то пророка, я не помню… Назвал меня как-то по-арабски, приказал показать, где я, а там все испуганные, знаете… Показали на меня, даже не руками, а глазами так показали. Ну он увидел, прокричал «Аллах Акбар», и я, помню, подумал, что все. Главное, вы понимаете, все это так быстро случилось… Я зажмурился, но ничего не происходит – открываю глаза, а он даже не на меня смотрит! Куда-то в сторону!
– На кого-то конкретно?
– Не знаю, будто увидел кого-то… Там много людей было, я не знаю. Но он увидел и сразу в лице изменился, как будто другой человек стал. Смотрит и думает. С минуту там стоял. Я уже немного собрался и крикнул, чтобы он остановился. А он обернулся на меня, как будто только сейчас вспомнил, где находится, закрыл глаза и что-то стал себе под нос шептать. А потом кивнул и нажал на детонатор.
– И все обошлось.
– И все обошлось. Не знаю уж как, это все словно какой-то сон был. И сразу откуда-то выбежали полицейские, повязали его, значит, сказали нам что-то… И все.
– Что вы планируете делать дальше?
– Отдохну. Надо больше времени проводить с семьей, это я точно понял. Наверное, съезжу к брату наконец. Мы с ним неразлейвода были, пока я не уехал в Париж. А сейчас он, кажется, сам туда перебрался. Ну вот пока так, наверное, а там посмотрим.
– То есть в ближайшее время к архитектуре вы возвращаться не планируете?
– Пока нет.
В библиотеке никто не пострадал. Личность террориста еще не установлена.
Закон о запрете импорта аргентинского вина сорта «Мальбек» вступит в силу с октября на территории Китая. Таким образом президент Пи Синьцзин призывает бороться с засильем иностранного алкоголя на рынке. Начав с самого популярного вина в Республике, Китай планирует со временем отказаться также от продуктов французских, итальянских и испанских виноградников. Полностью перейти на отечественное производство правительство Китая планирует к 2021 году.