— Понял… — поежился приехавший из-за границы. — Неужто так все?..
— И еще хуже, — вздохнул Васыль. — Но мы привыкли, да и живется щас ого-го как хорошо. Можно вообще ничего не делать, жри да спи, но скучно. И водки с сигаретами не будет, так что приходится по мелочи подрабатывать. На серьезную работу, прав Ваня, нас не берут, завербоваться не получается. Хорошо хоть телепортами разрешили пользоваться год назад. Но по разрешению канцелярии, иначе никак. Задурили головы нам родители, а потом вы это вашей Украиной, полезли мы в политику дурную, хай ей грець. И теперь будем тут и дальше сидеть, что те сычи. Зато дети наши то и дело то на Пандору, то на Владию, то на Пелагею, то на Леониду шастают. Мои старшие уже и договорились, что биологами станут, на пандорскую станцию хотят завербоваться, как школу закончат.
— А про Украину вы им рассказывали? — хмуро спросил Тарас.
— Рассказывали. А толку? Она им надо, эта Украина? Чего там было такого, чего сейчас нет? Там за все деньги драли, за каждую мелочь, а тут бесплатно. Вы-то сами чего в Польшу работать поехали? Забыли? Так я напомню, что денег вообще не было, мамка болела, хотели ей на лечение заработать. Щас бы ее спасли, опять же бесплатно. Не, жить в империи хорошо, только нацистом или националистом не будь, да и вообще сволотой становиться не надо. Нам на продление жизни не заработать, а вот дети, может, и сподобятся. Или внуки. Наши уже и между собой говорят по-русски, по-украински с акцентом.
— Но почему⁈ — вскинулся Мыкола.
— А чего ты хотел? — невесело хохотнул Васыль. — В школе только по-русски, интернет только по-русски, книги только по-русски, фильмы и игры — тоже. По-украински разве что дома, да может на улице. И все! Ни одной книги, ни одной песни. Ничего! Имперцы — это тебе не прежние москали, они решили, что все будут русскими, и добиваются своего. И ничего ты тут не поделаешь! А кто попробовал, тот теперь бараки на Сауле обживает. Вы можете делать, что угодно, а я туда не хочу. Никогда так по-царски не жил! И ради чьих-то хотелок про какую-то Украину лишаться всего этого? Да ни в жизнь!
— Ясно… — закусил губу Тарас. — Значит, бороться вы не будете…
— Никто в империи не будет, дураков нет, — криво усмехнулся Иван. — Хотя вру, попадаются, только им быстро крылышки-то обрывают. Мы при такой лютой власти еще никогда не жили! Зато и живется при ней тем, кто законопослушный, как у бога за пазухой. Так что если вы приехали нас агитировать, то зря приезжали. Мы ради каких польских или европейских панов шкурами рисковать не будем. У меня пятеро детей!
— Неужто вильна Украина вам безразлична? — тяжело посмотрел на него Мыкола.
— Для кого вильна? — хмыкнул Васыль. — Мы при ней жили, как последние злыдни, с хлеба на воду перебивались. Забыл? И ты предлагаешь вернуть все это? Да ну на хрен! Мы пахать будем, а какие-то паскуды жировать? Не выйдет! Щас хоть все жируют, сам видал распределитель.
— Купили вас москали, — со злостью констатировал Тарас.
— А хоть бы и купили, — пожал плечами Иван. — Вас вон ляхи или кто за ними стоит купили. Потому сразу говорю, братья. Говорить, выпивать и дружить — да. А за политику между собой говорите, нам оно неинтересно. Мне вон страшно, что дочка моя старшая с имперским пацаном встречается, и не одна, они впятером с подругами за него замуж собираются! А мне оно дико…
— Впятером? — полезли на лоб глаза гостей. — Это чего ж, у пацана пять жен будет? Это ж как он их всех… того?..
— А кто их знает, у имперцев и по двадцать жен бывает, у них баб то ли в двадцать, то ли в тридцать раз больше, чем мужиков, — пожал плечами Васыль. — Особенно среди молодых. А чего так я не знаю. Да мне оно и неинтересно.
Приехавшие из Польши эмиссары, которым поручили выяснить настроения на Украине, уныло переглянулись. Похоже, проклятые имперцы перебили всех, кто хоть чего-то стоил, осталось одно быдло, которому сытая жизнь застит все остальное. И ничего поделать с этим они не могли, раз даже их родные братья отказались от борьбы. Надо будет попробовать поговорить с другими мужиками, а особенно, с молодыми парнями. Они еще не знали, что представляет из себя воспитанная в имперских школах молодежь.
Тяжелые размышления не давали Сергею Петровичу Логанову покоя, он ходил по пещере туда, сюда, но выхода никак не находил. Крохотный островок, на котором немногие выжившие члены экипажа «Солнечного» нашли приют после кораблекрушения, не мог прокормить двенадцать человек, жили впроголодь. А ведь впереди зима, и по предположению планетологов, один из которых немного разбирался в метеорологии, она будет холодной. Он, как капитан, нес ответственность за остальных, но что делать понятия не имел. Никто не предполагал, что люди в случае катастрофы выживут.
— Коля, — обратился он к инженеру, ожидавшего решения. — Созови экипаж. Надо найти способ перебраться на остров побольше, или зимой все тут перемрем. Ни еды, ни топлива…
— Сейчас, — кивнул тот.
Сергей Петрович вышел из пещеры, в которой потерпешие кораблекрушение нашли приют, и сел на большой камень возле входа. Воспоминания о случившемся бились в голове, он пытался понять в чем ошибся и его ли вина в случившемся. Наверное, все же его, ведь именно он капитан корабля, а капитан отвечает за все.
Восьмая межзвездная экспедиция стартовала 18 апреля 2148 года с лунного космодрома, на лунной верфи и строился «Солнечный» ради облегчения старта. Гипердвигатели были еще несовершенны, но надвигающееся переселение требовало срочно искать новые места обитания для людей. И если капиталисты не особо тратились на поиски, им на простых людей было плевать, то Советский Союз в последние двадцать лет буквально все ресурсы вкладывал в космические исследования. Экипаж состоял из двадцати четырех лучших специалистов в своих областях.
Первые полгода экспедиции прошли успешно, было сделано множество открытий, но подходящих для заселения планет не попадалось, а именно они были главной целью. Но ученые все равно пребывали в восторге, они узнали столько нового, что буквально горели энтузиазмом. Гипердвигатель работал устойчиво, хоть и недостаточно устойчиво, по мнению главного инженера, Николая Долгинина, то и дело происходили небольшие сбои, из-за которых корабль выходил в реальное пространство не точно по рассчитанным координатам, а плюс-минус несколько световых минут. Поиск шел на расстоянии от тридцати до шестидесяти световых лет от Земли, дальше забираться не рисковали, понимая, что помощи, в случае беды, не дождутся. К счастью, гиперсвязь изобрели одновременно с гипердвигателем, и сеансы связи с Родиной были хоть и редкими, но регулярными.
А затем произошла катастрофа. Что это было никто не понял, ученые и инженеры ломали головы до сих пор, но выяснить причину случившегося так и не смогли. Во время очередного погружения в гипер корабль затрясло, отключилась энергия, затем восстановилась, но люди потеряли сознание. А когда они пришли в себя, то оказалось, что «Солнечный» находится в обычном пространстве. Что ж, такое могло случиться, и навигаторы принялись определять координаты. А когда сделали это, то не поверили своим глазам. Перепроверили несколько раз, но результат был неизменен — корабль находится в окрестностях звездной системы К2–229 в трехсот тридцати пяти световых годах от Земли. Это было невозможно, невероятно, нереально, но было! А что хуже всего, двигатели приказали долго жить — погружаться в гипер «Солнечный» больше не мог, да и разгонники дышали на ладан, возникало ощущение, будто их нечто невидимое разъело, как кислотой.
К счастью, в системе обнаружилась пригодная к жизни планета, вот только плестись до нее на разгонниках пришлось около трех месяцев. Попытки вызвать Землю по гиперсвязи ничего не дали, центр управления полетами не отвечал, хоть ты плач. Мало того, оба челнока выглядели так, словно им по тысяче лет — все ржавые, в дырках, абсолютно непригодные к полетам. Это означало только одно — придется сажать сам корабль, а это очень непростая задача, да еще и на двигателях, дышащих на ладан. Но это придется сделать, поскольку система жизнеобеспечения тоже работала ни шатко, ни валко. Ученые все так же не могли понять, что произошло с «Солнечным» в гиперпространстве, единственное предположение высказал астроном Павел Руденко — корабль попал в пространственно-временную аномалию, перебросившую его сюда и состарившую на несколько сотен лет. Но остальные не приняли его теорию, назвав слишком авантюристической.
Кошмарная посадка запомнилась выжившим членам экипажа до конца жизни, «Солнечный» трясло и швыряло так, что сорвало и ударило об переборку несколько кресел в противоперегрузочном отсеке. Это были первые потери. Еще шестеро погибло от удара об воду — корабль упал, а посадкой это назвать было нельзя, в паре километров от небольшого островка. А затем он начал тонуть. Пришлось в срочном порядке собирать все, что только получилось собрать, а главное — инструменты. А затем грузиться на хлипкие надувные плоты, которые, к счастью, нашлись на складе.
Повезло, выжившие успели покинуть корабль до того, как он скрылся под водой. А вот затем настал кошмар — их нагнал шторм, во время которого погибли еще двое. В итоге к моменту высадки на островок от экипажа осталось двенадцать человек. Вот только надувные плоты были приведены ударами об прибрежные камни в полную негодность. На берегу после недолгих поисков удалось обнаружить глубокую пещеру и укрыться в ней от шторма. Немного придя в себя после случившегося, выжившие сделали ревизию всего, что захватили с «Солнечного», и прослезились. Почти ничего! Разве что инструменты, и это помогло, очень сильно помогло в первые дни. Однако с едой имелись проблемы. Еще повезло, что местные белки оказались пригодны для людей. Но, но небольшом островке почти ничего не было! Ловили рыбу на ближнем рифе, собирали моллюсков и фрукты. Даже водоросли пробовали на вкус, но они оказались несъедобными. Судя по всему, здесь были далеко не тропики и уже наступила осень. Следовало построить теплое жилье и запастись продовольствием, ведь неизвестно, какой будет зима. Именно об этом думал Сергей Петрович перед тем, как принял решение покинуть островок.