Я, извините за банальность, эстет. Как и многие люди, люблю изящно сшитую одежду, эффектные вазы, красиво обставленные квартиры. В музеях замираю перед картинами любимых художников. На улице живо реагирую на лица красивых женщин. Не оставляю без внимания и то, как представительницы прекрасного пола с помощью косметики подчёркивают свои природные достоинства. Мысленно отмечаю: вот эту пудра, помада и глазные тени сделали более привлекательной, а вон ту излишек косметики, наоборот, огрубил, сделал вульгарной. Самой косметикой, её качеством и распространением я никогда не интересовался. Меня, как поклонника красоты, всегда интересовал лишь конечный результат воздействия этих красок на лицо.
И вот недавно случай свёл меня с человеком, который по профессии своей уже много лет занимается научной разработкой косметики. В свои почти сорок моя новая знакомая выглядит миловидной и моложавой. До Америки добралась сравнительно недавно. Было приятно слышать её чистую петербургскую речь. Взять интервью у Людмилы Великосельской побудил меня искренний энтузиазм, с которым она рассказывала обо всех этих помадах, пудрах и покрытиях ногтей; как делают их на нашей родине и здесь, какие проблемы возникают у творцов "химии красоты" в России и Америке. Очевидно, опыт в этой области накопила она немалый: после первых же собеседований ей предложили работу исследователя в двух наиболее солидных нью-йоркских косметических фирмах. Выбрала она компанию AVON.
Я поинтересовался, чем примечательна эта фирма. Оказывается, существует она уже сто лет. Работают там специалисты высокого класса. Производимые AVON товары в магазины не поступают; их распродают в 130 странах мира, в том числе и в России, многочисленные агенты компании, число которых более двух миллионов. Они получают определённый процент от проданного товара. Такая система, очевидно, всех устраивает. Число покупателей продукции AVON постоянно растет.
За два десятка лет работы в советско-российской косметической промышленности моя собеседница уяснила главную особенность этого производства: в глазах начальства оно всегда было вторичным и даже второсортным. Ещё будучи студенткой, Людмила обратила внимание в учебнике химии на абзац, из которого следовало: наиболее ценные высококачественные пигменты, красители и плёнкообразующие полимеры следует использовать в строительной промышленности и производстве пластмасс. И только то, что не может быть применено в индустрии, идёт на изготовление косметики. Именно с такими "второсортными" материалами пришлось работать Людмиле, когда она стала сотрудницей косметической лаборатории. Сегодня она с горькой улыбкой сравнивает то, что производила там, и что удаётся сделать здесь, в Америке.
"В России, — вспоминает она, — считалось, что для создания нового образца помады, да и любой другой косметики, достаточно 3–5 исходных ингредиентов. Здесь в каждый новый косметический продукт вкладывается 20–30 составных частей. Там, чтобы отыскать исходное сырьё, приходилось отправляться на поиски в другие города, выпрашивать, выбивать, заказывать и подолгу ожидать заказанного." Здесь в распоряжении Людмилы предоставлено две тысячи наименований самого различного сырья.
Такое изобилие исходных материалов — не случайно. От каждой косметической новинки покупатель ждет оригинального цвета, неведомого прежде запаха, неповторимого воздействия на кожу. И получает. Новый тип помады не только окрашивает губы, но и увлажняет их. А следом выходит в продажу ещё один вариант, который не сотрётся с губ даже после того, как дама позавтракает, пообедает и поужинает. Или вот, например, жидкая пудра. Её накладывают на лицо, надеясь достичь известного декоративного эффекта. Но в новейшем варианте она, кроме прочего, ещё и сглаживает морщины. В состав американской косметики входит много сортов чая, трав, витаминов, что опять-таки даёт двойной, тройной, множественный подчас положительный эффект.
Постоянно думать о новой продукции обязывает ещё и то, что создают её для разных стран и для людей различной культуры. Латиноамериканцев, например, в косметике более всего привлекает яркость красок. Европейцы, как правило, придерживаются других вкусов. Они особенно ценят гамму тонких запахов. Специалисту, создающему рецепт очередного продукта, надо подумать, как удовлетворить и тех, и других. Нельзя игнорировать и точку зрения жителей Японии, которые в массе своей убеждены, что одеколон и духи применяют только люди, которым лень или некогда хорошенько помыться. Угодить японскому потребителю нелегко: почти каждое исходное сырьё косметической промышленности как-то благоухает. Но специалисты из компании AVON научились учитывать интересы и японских покупателей.
В Америке Людмилу радует и ещё одна сторона косметического производства. Творцы бесконечных вариантов помады, пудры и красок для ресниц заботятся не только о цвете и запахе продукции, но и о её безвредности. Каждый новый продукт строго проверяется, выясняется, не раздражает ли он, не вызывает ли аллергию. Коллеги, работающие с Людмилой, проверяют свою продукцию друг на друге. А серьёзная клиническая проверка длится порой до четырёх месяцев. Установка строгая: краски должны приносить тем, кто ими пользуется, только положительные эмоции.
Людмила рассказывает: "Американцам, с которыми я здесь работаю, присуща более высокая культура производства, чем та, что я наблюдала дома. Здешние сотрудники берегут продукты, не выбрасывают оставшиеся материалы. Помнится, в Ленинграде я зашла как-то в цех, где готовили продукт по моей рецептуре. У рабочего, заполнявшего фляги, половина фляги оказалась лишней. Я посоветовала ему: "Давайте это сохраним и используем в следующий раз." Но он и слушать меня не стал. "Зачем мне это?” И тут же выплеснул остаток на пол. И действительно, зачем ему это?..".
Переезд в Америку принёс ленинградке и психологические сложности. Людмила рассказывает: "Я работаю комнате с десятком сотрудников. Группа наша "многоцветна”, начальница группы — египтянка, есть у нас ирландец, итальянка, эфиоп, греки, евреи, американцы англосаксонских кровей и чернокожая девушка. Одна из профессиональных проблем, которую нам приходится постоянно обсуждать, — цвет кожи. При разном цвете кожи косметика смотрится по-разному. Мы готовим, в частности, различную пудру для людей с белой, жёлтой и чёрной кожей. Тема эта постоянно дебатируется, но никто никогда не шутит по этому поводу. Шутить о цвете кожи позволяет себе только наша единственная негритянка."
Боязнь задеть чьи-то национальные, расовые или религиозные чувства беспокоит не только рядовых сотрудников, но и начальство. Два раза в месяц на работе происходят общие собрания. Кроме сугубо профессиональных вопросов, обсуждается "психологический климат" в коллективе. "Климат" этот Людмила считает не только нормальным, но даже великолепным. Межнациональных споров она не слышала. Наоборот, сотрудники охотно рассказывают друг другу о своей стране. Люди расспрашивают, какие у кого национальные праздники, нравы, традиции. Женщины приносят на работу изделия своей национальной кухни.
"К нам, эмигрантам из России, начальство и коллеги относятся подчёркнуто уважительно, — говорит Людмила. — У американцев бытует представление: русские хорошо работают и мало требуют. Если возникает проект для срочного исполнения, его, как правило, поручают кому-нибудь из наших. Эти, дескать, не завалят. Стараемся…"
Людмила и работающие с ней новоприезжие из Петербурга и Москвы несколько раз уже удостаивались похвал за нетривиальные решения при создании новых образцов косметики. Вроде бы ничего мудрёного: в одном случае надо было добиться, чтобы лак для ногтей был более устойчивым, не откалывался. Американские коллеги пошли обычным путём: стали добавлять в ныне применяемый лак новые и новые полимеры. Русская сотрудница решила вопрос иначе. Она заменила прежний, склонный к растрескиванию полимер, другим веществом, которое не раскалывается по своей природе. Американцы удивились: у них логика совсем другая. Если при покрытии ногтей годами применялась вот эта нитроцеллюлоза, то ею надо пользоваться и впредь, добавляя при этом новые и новые ингредиенты. "В вас, русских, заложен какой-то революционный дух”, — пошутила тогда начальница.
Людмила комплимент приняла, но с сожалением отметила про себя, что добротное американское образование, тем не менее, не даёт выпускникам колледжа широкого представления об общих закономерностях строения веществ. "Они пытаются руководствоваться здравым смыслом, — шутит она. — Знают, если сунешь руку в электрическую розетку — ударит током, а как в розетку попадает ток — их не интересует." В лаборатории, однако, есть уважительное отношение к науке, к творчеству. Условия для исследователя созданы здесь во много раз лучшие, чем в России. Литературы справочной — навалом, всегда под рукой компьютер, который выдаёт необходимую информацию.
Моя собеседница не без гордости сообщила, что кое-какие из предложенных ею идей уже реализованы. В частности, готовится к выпуску новая косметика, рецепт которой составлен ею.
Я поинтересовался, не заметила ли моя землячка в жизни американской лаборатории чего-нибудь схожего по стилю с лабораторией российской. "Есть и такое, — улыбнулась Людмила. — Например, в нашей рабочей комнате я обнаружила ту же самую простейшую технику, с какой я имела дело в Ленинграде. Те же самые примитивные мешалки, такую же водяную баню с плиткой и вискозиметр для измерения вязкости. У нас всё это не менялось десятилетиями, скорее всего, из-за бедности. Американцы, как мне кажется, не обновляют лабораторную технику, полагая, очевидно, что главное — идеи сотрудников, а остальное приложится. Может быть, они и правы…".
Но случается, что российские химики сталкиваются в Нью-Йорке с ситуациями, похожими на советские. Каждые несколько месяцев в лабораторию "для общения с простым народом" прибывают гости, высшее начальство из Манхеттена. Сутью научных и технических проблем господа эти не интересуются. Задают сотрудникам лишь малозначащие вежливые вопросы, после чего, не дослушав ответа, покидают рабочее помещение с неизменно вежливыми улыбками. "Мне это напомнило визит товарища Брежнева в Московский Университет, — смеется Людмила. — К приезду высоких гостей мы убираем нашу комнату, моем мешалки, столы, убираем излишки сырья. В разгар подготовки к приёму начальства одна из русских сотрудниц в шутку предложила покрасить в зелёный цвет почерневшую за зиму траву перед нашим зданием. Американцы шутки не поняли. Посмотрели в окно и вполне серьёзно ответили: "Нет, пока не надо…".