Есть, однако, в российской и американской жизни моей собеседницы нечто общее. И на родине, и здесь, в эмиграции, она с неизменно радостным чувством спешит на работу. Особенно после воскресенья. Ей приятны встречи с коллегами, их рассказы о том, как они провели выходной. А главное, интересна сама работа, волнует, чем обернётся поиск, начатый на прошлой неделе. Такова её натура.
…Когда беседа наша с Людмилой заканчивалась, я вдруг обратил внимание на то, чего не замечал прежде: щёки и губы, брови и ресницы этой симпатичной женщины лишены косметических покровов. "Кажется, вы не успели сегодня прихорошиться?" — пошутил я. Грубоватая шутка моя её не смутила. "Я никогда в своей жизни не пользовалась косметикой, — последовал ответ. — Та химия, которой я занимаюсь уже много лет, для меня лишь наука, а не искусство”.
4. Голос, звучащий уже полстолетия
Пятьдесят лет назад, вскоре после окончания Второй мировой войны, произошло событие, для жителей Советского Союза немаловажное: радио "Голос Америки" начало вещание на русском языке. В жизни моего поколения тот "Голос" сыграл огромную роль. Это он, вместе с другими зарубежными голосами, рассказывал о политических трюках кремлёвцев, на его передачах возрастало диссидентское движение, с его деятельностью связано в определённой степени и крушение большевистского режима. В поисках свидетеля, который рассказал бы историю русскоязычной американской радиопрограммы, я познакомился с женщиной поистине уникальной. Наталья Юрьевна Кларксон проработала в русской редакции "Голоса Америки” в общей сложности 45 лет!
Первый вопрос, который буквально сам собой сорвался у меня с языка, касался Наташиного происхождения. По мужу-американцу она Кларксон. Фон Меер — по отцу. Говорит по-русски так правильно, с таким богатством и точностью интонаций, что не признать её за русскую решительно невозможно. "Русская? — иронически улыбается Наталья Юрьевна. — Судите сами".
Со стороны отца немецко-шведско-польский предок получил дворянство при шведском короле Густаве Вазе (XVI век). Его потомку русская царица Екатерина Великая даровала земли в Орловской губернии. Прадед Натальи был предводителем орловского дворянства. Со стороны русской матери первый известный предок — татарский князь Бахты Ховя пришёл служить князю Московскому в XIV веке. Служил, надо полагать, неплохо, стяжал себе при дворе прозвище Лихарь. Отсюда пошёл род дворян Лихаревых, к которому принадлежит Наташина мама.
Родилась Наташа в Югославии, куда бежали после революции деды и бабушки со стороны отца и матери. Поселились в Белграде, где в 20-е годы их дети познакомились и поженились. Плод этого брака — Наташа — с детства говорила по-русски. Для этого, кроме прочего, была особая причина: члены семьи сохраняли веру в то, что большевистский режим скоро рухнет и они вернутся домой.
Вторая мировая война сотрясла в общем довольно благополучную жизнь Мееров, но семье посчастливилось выжить. Обитали в Берлине, потом, спасаясь от Красной Армии, перебрались в Мюнхен, где Наташа закончила русскую гимназию.
В 1952 году американцы открыли в Мюнхене отдел радио, вещающий на Советский Союз. Редакции понадобилась секретарша, владеющая русским, немецким и английским языками. Девятнадцатилетняя эмигрантка, говорившая на трёх языках, им подошла. Через несколько месяцев, приметив Наташины способности, американцы сделали её сначала переводчицей, а затем и автором передач. "Так сорок пять лет назад началась любовная афера между мной и "Голосом Америки", — шутит Наталья Юрьевна. — Я была счастлива, обретя эту службу. Начала писать статьи, очерки, репортажи. Пребывать каждый день в пульсации самых свежих событий мира, чувствовать, что делаешь что-то действительно полезное, нужное, это прекрасно". Приехав в Америку, она вместе с "Голосом" переехала из Нью-Йорка в Вашингтон. В Америке эта поразительно динамичная дама за считанные годы закончила университет, получила диплом по журналистике и радиовещанию, степень бакалавра по лингвистике и магистра по советской политике. Прошла все ступени служебной лестницы и в те же годы родила четырёх сыновей.
В прошлой своей московской жизни я и сам многие годы был автором советских радиопередач, адресованных за границу. Писал на темы относительно спокойные, о людях науки. Но в каждой редакции имелся засекреченный список, о чём говорить не полагается. В частности, мне запрещалось упоминать имена русских учёных, эмигрировавших на Запад. Редакторы раздражались также, когда я упоминал Нобелевские премии, поскольку среди советских учёных нобелевских лауреатов было маловато, и т. д., и т. п. Так мы, авторы, и крутились, сообщая своим зарубежным слушателям когда половину правды, когда четверть, а то и меньше. А были такие проблемы и есть ли сегодня в "Голосе Америки"? Какие темы считаются запретными, о чём говорить можно, а о чём не рекомендуется?
Наталья Юрьевна рассказывает: "Голос Америки" зазвучал впервые в эфире четвёртого февраля 1942 года в разгар Второй мировой войны на немецком языке. Уже первая передача содержала следующее обещание: "Вы слышите "Голос из Америки". Каждый день в это время мы будем говорить с вами об Америке и о войне…. Новости могут быть хорошими или плохими, но мы будем говорить только правду".
Джо Хаусман — первый директор "Голоса" — позднее вспоминал, в какое жестокое испытание для него и его коллег превратилась установка на то, чтобы всегда говорить только правду. Военные новости, которые "Голос Америки" передавал в первой половине 1942 года, были почти полностью неблагоприятны для Соединённых Штатов. Японские победы шли непрерывной обескураживающей чередой. Нацистская армия продвигалась всё дальше вглубь советской территории. Но американцы обещали сообщать о своих неудачах, не кривя душой, и своё обещание выполнили. Таким образом они закрепили за собой репутацию честных информаторов. Им стали верить, и вера эта сохранилась и в ту пору, когда союзники перешли в наступление и "Голос Америки" стал сообщать правду о победах союзников.
Тот же принцип сохранился на "Голосе" и в годы так называемой "холодной войны". В марте сорок шестого британский премьер Уинстон Черчилль заявил: "От Штетина на Балтийском море до Триеста на Адриатическом "железный занавес” опустился на весь европейский континент". Он призвал страны Запада отстаивать демократию. И вот в 1947 году "Голос Америки" начал вести передачи на русском языке. В следующие полвека русская радиослужба передавала жителям СССР сообщения корреспондентов "Голоса Америки", рассеянных по всему миру, интервью с государственными деятелями и специалистами. "Голос" знакомил россиян с текстами запрещенных в Советском Союзе произведений российских и зарубежных авторов. "Иными словами, мы старались все эти годы доносить до советских жителей ту информацию, которую они не могли получить из своих источников", — говорит Наталья Юрьевна и выкладывает на стол документ, который в форме закона закрепил нравственные принципы, которыми вот уже полстолетия руководствуется "Голос Америки". Речь идёт об Уставе этой радиостанции, утвержденной Конгрессом США. Вот основные его положения: "Всегда быть достоверным и авторитетным источником актуальной информации; давать точные, объективные и исчерпывающие сведения…. Представлять всё американское общество, а не какую-либо часть его; всесторонне и глубоко освещать американское мышление, общественное устройство и порядок… чётко и убедительно освещать политику Соединённых Штатов, а также ответственные суждения и дискуссии, возникающие вокруг этой политики". Приведя эти тезисы, Наталья Кларксон уверенно добавила: "Передачи из Вашингтона на Россию и сегодня строго следуют этому Уставу".
— Но очевидно, какие-то перемены в характере радиопередач "Голоса Америки" за эти годы всё-таки происходили?
— Да, конечно, — соглашается Наталья Юрьевна. — И немалые. С появлением в Белом доме каждого нового президента менялась политика государства. Менялся соответственно и тон, в котором от лица американского народа мы обращались к народу России. При Сталине советская пресса и радио поносили нас как злейших врагов, "акул Уоллстрита". При Брежневе, который объявил себя борцом за мир, Москва обвинила "Голос Америки" в двоемыслии, дескать, передачи наши мешают мирному сближению двух великих держав. Нам приходилось объяснять советским людям, что достоверно, а что сомнительно в советской прессе.
Но самые удивительные перемены произошли в работе "Голоса" в последние пять лет. В один прекрасный день Наталье позвонил из Москвы кто-то из редакции радио "Россия". В Вашингтоне в это время министр вооружённых сил России вёл переговоры с министром американским. У московского радио не было средств послать в Штаты своего корреспондента, так что госпожу Кларксон попросили сообщить, как идут переговоры. "Я удивилась такой просьбе, но спорить не стала, через несколько минут передала в Москву всю интересовавшую их информацию. Российские коллеги благодарили и — попросили не оставлять их впредь. Так я превратилась по совместительству в вашингтонского корреспондента радио "Россия". В связи с этим зашёл как-то между Москвой и Вашингтоном разговор об оплате труда американских журналистов. "Мы бедные, — говорила Москва, — не можем платить много". — "А мы и вовсе не можем брать ваши деньги" — ответил Вашингтон. — Мы передаём вам наши материалы в порядке международного сотрудничества. Единственное условие — не редактируйте, не урезайте наши тексты и завершайте их передачу словами: "Голос Америки", Вашингтон". Сегодня 30–50 радиостанций России на тех же условиях получают из Вашингтона материалы для своих радиопередач. Перемены, как видим, произошли серьёзные.
О том, что работа на радио нелёгкая, я знаю по собственному опыту. А как это выглядит в Америке? Наталья Юрьевна не скрывает: трудиться приходится тяжело. В последние годы передачи продолжались по семнадцать часов в сутки. Работать случается по ночам, по воскресеньям, по праздникам. Коллеги, однако, по-разному реагируют на служебные трудности. Одни терпят, другие не очень. Вплотную Наталья столкнулась с этой проблемой, когда в середине 80-х приняла пост начальницы всей русской службы "Голоса". Приняла она эту почётную и хорошо оплачиваемую должность неохотно. Понимала: на творчество теперь останется времени очень мало, все силы уйдут на дела административные. Ведь предстояло управлять деятельностью 93-х сотрудников. Именно в эти годы Наталья ясно увидела разницу между поведением людей, представляющих первую, вторую и третью российскую э