Поначалу организация помогала коренным американцам, как белым, так и чёрным. Но в какой-то момент Данкин вернулся к давней своей симпатии: решил протянуть руку помощи прибывающим в Нью-Йорк из России эмигрантским семьям. Таких семей с психически несостоятельными детьми оказалось в городе немало. Многие родители именно по этой причине отправились за океан: надеялись найти в Америке помощь для своих страдающих сыновей и дочерей. Но люди без языка и без опыта американской жизни, они месяцами и годами не могли разрешить свои проблемы. Вот тут-то и подоспел Данкин со своим "Мейдстоун Фондейшн". Подоспеть-то он подоспел, но на помощь российским детям никто давать средства не собирался. А сама крохотная, состоящая из трёх сотрудников "Мейдстоун Фондейшн" никаких собственных средств не имела. И тогда Данкин задумал интересный эксперимент: попытался перенести в русскоязычное общество одну из старейших американских традиций — добровольчество.
Он обратился к нескольким нашим пожилым пенсионерам с предложением поработать в семьях с неблагополучными детьми бесплатно или почти бесплатно. Идея поначалу казалась совершенно нереальной. Зачем пожилому инженеру, врачу или учителю, и без того проработавшему свой век за советские гроши, здесь в Америке, сидя на SSI или на велфере, нагружать себя чужими заботами? Но эмигрантская жизнь кое-чему наших старичков всё-таки научила. Они уразумели: вернуться к своим прошлым профессиям в Америке в возрасте шестьдесят нереально. Так не лучше ли заняться добрым делом без зарплаты, чем месяцами и годами болтаться по Бордвоку без всякого смысла? Желающих испытать себя в качестве добровольцев нашлось в Бруклине немало, так что задуманный Данкином механизм заработал. И вот что рассказывают о своей работе наши добровольцы.
Ефиму Хуторецкому — 62. В Америке — пять лет. В прошлом — инженер-строитель. В последние два десятка лет — на руководящей должности в одном из городов Казахстана. "Я охотно принял предложение помогать семьям с нездоровыми детьми, — говорит он. — Мои собственные дети — взрослые. В качестве помощника я им уже не нужен. Никакая инженерная работа мне тоже не светит. Бездельничать не люблю." Ефим взялся опекать двух молодых эмигрантов: 34-летнего москвича Александра и 26-летнего одессита Игоря. У Александра церебральный паралич с детства, говорит он медленно, плохо, передвигается только в коляске. Но голова у этого Саши, по словам Ефима, светлая. Вдвоём они решили читать американские книги и говорить по возможности по-английски. Александра интересует история Америки, происхождение здешних законов, обычаев, государственных праздников. Ефим достаёт книги на эти темы, которые они вместе потом обсуждают. "Александр поначалу был очень скованный, закомплексованный, — вспоминает Хуторецкий. — Но после двух лет ежедневного нашего общения парень явно расковался. Недавно у него возникла новая идея: хочет писать рассказы. А почему бы нет?" Они с Ефимом начали осваивать компьютер. Руки у молодого человека парализованы, но одним пальцем он печатать всё-таки может. Сейчас Ефим готовит Александра к поступлению в колледж, где есть отделение для таких вот больных. Хуторецкий не ограничивает свои контакты только с больным юношей. Помогает и его семье, выхлопотал для них более просторную квартиру.
"Мы так подружились за эти два года, что мне хочется поддержать каждое Сашино желание, — говорит Хуторецкий. — Сейчас он мечтает о туристической поездке по стране". Но туристские автобусы не берут больных на коляске. Организация "Мейдстоун Фондейшн" ищет теперь туристскую компанию, которая согласилась бы взять в поездку человека на вилчере.
Второй подопечный Ефима одессит Игорь — эпилептик. Поведение его непредсказуемо. Вдруг теряет сознание, падает. То впадает в мрачное состояние духа, то вроде бы жаждет общения. Но постепенно их с Ефимом уроки английского языка, поездки в парк, где Игорь беседует со своими сверстниками, сделали молодого человека более общительным и открытым. Это обстоятельство подтвердила и специальная комиссия, которая каждый год проверяет, как сказывается на больных общение с пожилыми добровольцами.
С Игорем Ефим Хуторецкий проводит первую половину дня, с Александром — послеобеденное время. "Я счастлив, что у меня есть такая работа, — говорит он. — Я был в отчаянии, когда добравшись до Нью-Йорка, понял: все мои знания, весь опыт инженера-строителя здесь никому не нужны. Сегодня же мысль о том, что каждый мой день кому-то полезен, что я не нахлебник, а нормальный член американского общества — меня бодрит, придаёт смысл моему существованию".
В прошлом учительница, москвичка, а ныне доброволец Ирина Каменкович обратила моё внимание на деталь своей работы, которую, возможно, и не предвидели творцы программы помощи юным инвалидам. "Мы сблизились с подопечными семьями, став при этом как бы членами этих семей. И не только членами, но и лицами, подчас готовыми принимать ответственные решения в жизни подопечных." Ирина уже несколько лет заботится о Евгении, молодом человеке, страдающем церебральным параличом, и о его одинокой маме. Квартира у семьи была скверная и Ирина принялась добиваться для них лучшего жилья. Трёхкомнатную квартиру для калеки власти согласились дать, но в районе не совсем спокойном. Маму Жени это испугало. Она заметалась, соседи отговаривали её от переезда. Но победила в споре Ирина. Она не только поселила мать с больным сыном в отличную квартиру, специально оборудованную для такого рода инвалидов, но и приняла на себя все заботы по переезду, установке телевизора, телефона и т. д. Динамичная Ирина купила мебель, установила жалюзи на окнах. Тогда же она выхлопотала для Жени электрическую коляску. "Работы потребовалось много, но я испытала и огромную радость от сознания своей необходимости этим людям, которые стали мне за это время такими близкими".
Я полушутя заметил своей собеседнице, что столь продуктивных тружеников не встречал не только среди добровольцев, но и среди людей, получающих хорошую зарплату. Ирина Каменкович ответила, что какую-никакую стипендию она и её коллеги по "Мейдстоун Фондейшн" всё-таки получают. Данкин добился того, что власти штата Нью-Йорк платят добровольцам двести долларов в месяц, плюс дают деньги на проезд и на ежедневный завтрак в кафе. "Это конечно забавная "ставка", — улыбается бывшая учительница, но я полагаю, что она не меньше той, что я получала в своей московской школе". Ирина рассказала, что её взрослый работающий сын предложил ей те же три сотни с тем, чтобы она бросила свою добровольческую деятельность. Мать с сыном не согласилась. "Мне важно, что я кому-то нужна", — прокомментировала она свой отказ.
Эта мысль снова и снова всплывала во всех моих беседах с добровольцами: преподавателем английского Раисой Шмелевич, с бывшим инженером Леонидом Бланком и инженером Львом Даянаевым. Никто из них не жаловался на трудности своей не совсем обычной работы. Хотя добровольцам полагается проводить в семье своего подопечного всего два часа, но вместе с переездами посещение двух семей занимает почти весь день. "Порядок нашей работы определяет не администрация, а сама жизнь, — заметила по этому поводу Раиса Шмилевич. — Сегодня это два часа, а завтра я нужна семье на целый день." Так оно и случилось, когда заболела и попала в больницу мать Раиной подопечной. Дочь попросила учительницу побыть как можно дольше у постели матери. Та не отказала и в результате утомилась, да так, что и сама потеряла сознание там же в больнице. И тем не менее Шмилевич не собирается прерывать свою деятельность воспитателя и учителя. Её особенно радует, что её подопечные, несмотря на свои психологические расстройства, неплохо усваивают английский. А с одним из них, с Анатолием, она уже свободно может общаться на языке приютившей их страны.
Конечно, есть у добровольцев из "Мейдстоун Фондейшн" проблемы пока ещё неразрешимые. Так, отцы и матери юных калек нередко задаются грустным вопросом, что будет с их детьми, когда родители постареют и уже не смогут обиходить младших. Сын Данкина Вайтсайда уже помещен до конца своих дней в Дом для умственно отсталых. Но попасть в такие учреждения непросто, требуется выстоять в очереди несколько лет. Данкин, однако, призывает родителей не беспокоиться, он и его организация приложат все силы для того, чтобы опекаемые ими больные дети и впредь не остались без приюта.
Но, если уж говорить откровенно, то президента "Мейдстоун Фондейшн" и его коллег более всего беспокоит другая проблема. Число русскоязычных в Нью-Йорке за последние годы резко возросло. Соответственно растет и число семей с неполноценными детьми. Их сейчас уже около двухсот. Отцам и матерям в таких семьях приходится нелегко. Они ищут организацию, которая помогла бы им. Люди наслышаны о "Мейдстоун Фондейшн", о добровольцах и просят, чтобы и им прислали пожилого, доброжелательного и заботливого человека.
Таких просьб становится с каждым днём всё больше и больше, а средств на расширение российской программы по сути нет. Где их взять? В русскоязычной колонии Нью-Йорка немало обеспеченных людей. Но россияне наши не спешат делать добро. И тем не менее хочется верить: доброе начинание Данкина Вайтсайда, обращенное на помощь нашим больным детям и их измученным родителям, всё-таки не умрёт, не задохнётся от безденежья. Найдутся люди, которые пожелают поддержать это благородное начинание. Не упустите случая, дорогой соотечественник, оказаться добрым человеком. Вспомните девиз доктора Гааза: ТОРОПИТЕСЬ ДЕЛАТЬ ДОБРО!
P.S. На тот случай, если вам действительно захочется протянуть руку помощи этой организации, запишите её адрес:
MAIDSTONE FONDATION
1225 Broadway (9 Floor)
New York, NY 10001
Phone: (212) 889-5760
Пост Скриптум. Завершая эту книгу на пороге нового столетия, я снова позвонил Данкину Вайтсайду. Глава "Мейдстоун Фондейшн" порадовал меня: дело его жизни не заглохло. Более того, сотрудники Фонда сегодня в той или иной степени обслуживают уже около ста русскоязычных семей с больными детьми. Добровольцы помогают новоприезжим родителям находить для своих детей специальные школы, госпитали и т. д. Сейчас Данкин захвачен новой идеей. Он готовится создать в Нью-Йорке дом для русскоговорящих инвалидов. Штатные власти, убедившись в том, насколько добросовестно и успешно работает группа Вайтсайда, обещают материально поддержать добрую идею. Как видим, двести лет спустя, заветы доктора Гааза остаются достаточно жизнеспособными.