Американскую жизнь семья начинала по схеме общеизвестной. Наталья Петровна служила в старческом доме — кухарка, уборщица. Шандор в том же заведении, как механик, надзирал за электричеством, водопроводом. Потом несколько лет ухаживали за старушкой, которую взяли к себе в дом. Все сэкономленные деньги отдавали младшему сыну Имре, который заканчивал университет. Но уже в самом начале американского бытия Шандор начал терзаться мыслью о необходимости помогать тем, кто остался там. Кое-какие гроши семья даже в те годы посылала на родину. А с 1987 года (перестройка!) начали летом навещать Мукачево. Материальное положение семьи к этому времени укрепилось: Имре стал предпринимателем. Отправляясь из Америки на родину, загружали чемоданы кучей подарков. Но уже в 1988-м году Имре, ставший к этому времени во главе собственной компании, предложил отцу основать фонд постоянной помощи неимущим мукачевцам, Фонд Шандора Пака. Составляли список пожилых, одиноких, бедных. Их набралось 80 человек. Создали правление Фонда, назначили секретаря, нашли достойного доверия человека, чтобы ведал финансами. Так восемьдесят подопечных Шандора Пака стали ежемесячно получать сумму, которая заметно облегчала их убогую жизнь. Появляясь в Мукачеве, Наталья Петровна обходит теперь все восемьдесят адресов, чтобы узнать, как живут люди, получают ли всё, что им положено. Идёт она по домам не с пустыми руками. С утра заезжает на рынок, закупает кур, масло, овощи. Эти покупки дополняются американскими подарками: чаем, кофе, пачками сахара.
Кроме тех, кого поддерживает Фонд Шандора Пака, есть в городе "Клуб пенсионеров". Эти помоложе и не так одиноки, но и для них Паки закупают в Венгрии и Белоруссии картофель и подсолнечное масло, так что в летне-осеннюю пору число опекаемых достигает порой трёхсот человек. Всё, что относится к помощи землякам, к родному городу, вызывает у старшего Пака, как я заметил, повышенную эмоциональность. Дочка Таня вспоминает: "Завела я как-то дома разговор о музыкальном искусстве. Область мне близкая, я пианистка. И вдруг папа с обидой в голосе прерывает меня: "Ну о чём ты говоришь? Какая музыка, когда картошка в Мукачеве не уродилась!" Узнав же. что их семейные пожертвования кого-то выручили, спасли, принесли кому-то из земляков радость, Шандор с гордостью цитирует строки из венгерского национального гимна, что-то вроде: "Тот, кто здесь родился, да скончает здесь же свои дни". Живя в Америке, основатель фонда мысленно всегда ощущает себя гражданином Закарпатья, Мукачева.
Я встречал в Мукачеве немало людей, обогретых Паками. Рассказанные ими истории — одна трагичнее другой. В послевоенную пору в Мукачеве расстреляли безо всяких причин скромного человека, лесного инженера. Осталась жена с двумя крохотными детьми, учительница местной школы. Схватили и её: "антисоветская пропаганда!" В учительской она неосторожно заметила, что вот в газете пишут, что сахара везде достаточно, а её дети уже забыли, как он выглядит, этот сахар. Отсидела десять лет. Дети её забыли за это время полностью, а старший не пожелал даже признавать. Помощь Паков позволяет сегодня этой одинокой старухе с изуродованной судьбой не бедствовать, чувствовать себя человеком….
Другая встреча. У пятидесятилетней матери пятнадцатилетняя разбитая параличом дочь. И никого больше. Дочь неподвижна, психика на уровне восьмимесячной. Квартира маленькая. Необходим ремонт: надо расширить дверь в ванную, чтобы можно было бы ввозить туда больную девочку на коляске. Денег на ремонт у матери нет. И опять выручила семья Пак. Ещё одна ситуация: молодая, красивая, интеллигентная пара. С тем, что их высшее образование никому сегодня не нужно, супруги уже примирились. Труднее примириться с тем, что молодая женщина не способна рожать. Врачи говорят о необходимости операции. Но в Закарпатье о такой операции и мечтать не приходится: медицина в развале, да и денег у молодых на больницу и хирурга нет. И снова — Паки. Они дают средства на поездку в Будапешт, где живёт их внучка. Она не только примет у себя приезжую из Мукачево, но и договорится обо всём с медиками. Поездка эта пока лишь в проекте, но жители города знают: если Шандор и его жена что-то обещали — сомневаться в исполнении их обещания не приходится.
Можно без конца рассказывать, что делает и что уже сделало это удивительное семейство, одержимое стремлением помогать людям. В последний свой приезд, например, Наталья Петровна навестила несколько знакомых врачей и, зная, как нелегко им сегодня существовать, не вступая ни в какие дебаты, оставила в каждом доме конверт с солидной суммой в долларах. А вот благодеяние из другой сферы. Паки купили в Мукачево двухэтажный вместительный дом, будущий центр культурной жизни местных жителей. В городе его уже прозвали "Дом Паков". Здесь будут проходить собрания юных скаутов, тут смогут общаться старики-пенсионеры. А недавно семья приобрела за 9000 долларов трактор и отправила его в венгерскую расположенную в Румынии деревню. Венгры живут там бедно, так что трактор и оплаченный из Мукачево тракторист должны помочь местным крестьянам укрепить своё хозяйство.
Я начинал свой очерк с вопроса, ради чего всё-таки руководство города переименовало улицу Пионерскую, назвав её именем Шандора Пака? Полагаю, что приведённые факты кое-что объяснили. Завершая в апреле 1997 г. свою речь о новом названии улицы, мэр-украинец заметил: "Это знак нашей благодарности и уважения Шандору Паку.” За уважение, как говорится, спасибо. Но вот что мне открылось: семья, тратящая на нужды соотечественников множество сил, времени и денег, делает это отнюдь не ради благодарственных слов. Более того, Паки относятся к словесным восторгам по своему адресу довольно сдержанно. Наталья Петровна в одной из наших бесед заметила: "Я не люблю, когда меня благодарят. Ёжусь от слишком сладких словес. Мой принцип — дать человеку то, в чём он нуждается, и тут же забыть об этом эпизоде. Шандор такой же." Запомнилось ещё одно замечание этой сильной русской женщины. Главную ценность человека Наталья Петровна, по её словам, видит в трёх чертах характера: в любви к родителям, в трудолюбии и в широте натуры. "Человек, который жмотничает, давится из-за копейки, для меня не человек. Все эти три качества я и нашла у Шандора. Если бы сегодня мне предстояло избирать себе мужа, я избрала бы только его.” Эти слова прозвучали в нашей беседе незадолго до 12 мая 1997 года, когда семья Пак в полном составе собралась, чтобы отметить 90-летие Шандора Пака и 80-летие его жены.
3. С РОССИЕЙ В СЕРДЦЕ
Отношение к оставленной нами родине среди эмигрантов весьма различно. Хотя, попав в Америку, мы стали писать это слово с маленькой буквы, многие навещают страну своего рождения по два и более раза в году. Воздух отечества не потерял для них, видимо, своей прелести. Есть у меня, однако, приятель, который твёрдо решил туда больше никогда не ездить. Слишком крепко засела в его памяти история о том, как его травили кагебешники, как предлагали на выбор Сибирь и Израиль. Но есть и такие, кто прошлые обиды в эмиграции позабыли. Так в начале горбачевской "весны" в 1987-89 годах в Москву кинулись некоторые наши писатели-диссиденты. Они были уверены, что обновленная Михаилом Сергеевичем Россия воздаст им аплодисментами за их оппозиционную деятельность 60-х — 70-х годов. Насколько я слышал, аплодисменты оказались более чем сдержанными и длились недолго. Более естественно выглядят те одесситы, харьковчане и киевляне, что отправляются в города своего рождения прежде всего для того, чтобы продемонстрировать там шикарные американские шубы и рассказать землякам, какой великолепный дом приобрели они в окрестностях Нью-Йорка. Разумеется, кого-то на родину влечёт вполне естественное желание повидать близких и родных. Ну, этот вариант в комментариях не нуждается.
Мне, однако, ни разу не удалось услышать от членов нашей, так называемой третьей волны эмиграции, что их поездки в родные края продиктованы просто любовью, любовью к России. Подозреваю, что если бы такая мысль была высказана в компании моих ньюйоркских знакомых, она вызвала бы у присутствующих только удивление и иронические улыбки. Для нас, людей, как правило, рациональных, такая абстрактная любовь представляется смешновато-глуповатой. И тем не менее мне довелось недавно повидать человека, для которого Россия, родина — слова, вызывающие искреннее любовное чувство.
Хотя он родился далеко от России и впервые встал на российскую почву в возрасте за шестьдесят, все его интересы обращены прежде всего к этой стране. Гражданин Америки, он не только стремится узнать как можно больше о России, но постоянно ищет, чем и как практически помочь ей. В частности, он старается разъяснять беды и страдания русского народа иностранцам. Его устремления не остаются в Америке незамеченными. Несколько дней назад Георгий Григорьевич Вербицкий (так зовут моего нового знакомого), специалист-компьютерщик высокого класса, а ныне пенсионер, получил за свои просветительские труды своеобразную награду. Американское общество филателистов вручило ему медаль за освоение новой, прежде никем не разрабатываемой области филателии. Такие награды даются крайне редко и считаются знаком высокого уважения к филателисту. Григорий Григорьевич действительно привёз на филателистическую выставку неподалёку от Филадельфии уникальную коллекцию. Он продемонстрировал собрание почтовых открыток, которые в 1942–1945 годах из немецких трудовых лагерей посылали домой его русские соотечественники. Таких мучеников было во время войны немало. Если в 1942 году гитлеровская Германия на насильственных работах использовала 1700 тысяч человек, то в 1944-м — уже 7 миллионов, из них 3 миллиона — граждане Советского союза. Люди эти работали по 10–12 часов в день, голодали, мёрзли, их избивали, а подчас и расстреливали. Но в какой-то момент гитлеровцы "смилостивились" и рабам, завезённым из России, разрешили переписываться с родными, точнее — посылать два раза в месяц небольшую специально для этого отпечатанную открытку. Вербицкий — первый, кто полвека спустя собрал более сотни таких почтовых отправлений с портретом фюрера и штемпелями гитлеровской цензуры. Его коллекция открыла страшную и до сих пор малоизвестную картину жизни миллионов россиян — русских, украинцев, белорусов, которые вошли в историю под именем