Конечно, нелёгкие проблемы эмигрантского "самиздата" никто, кроме нас самих, разрешить не может. Приветствуя открытие в Москве первой эмигрантской библиотеки, это точно отметила Наталья Солженицына: "Книги, изданные в эмиграции, коммерческими никак не назовешь. Их было очень трудно издавать. Причина — бедность, нищета эмиграции. За каждой вышедшей книжкой стоит какая-то суровая необходимость и мощный духовный посыл. Поэтому этот книжный ручеёк, как родник: он чище, быстрее, сильнее реки, в которую впадает". ("Известия", 24 октября 1997 г.).
Итак, все три подхода к "книжному подарку" — политический, гуманитарный и творческий — объединились. Не станем льстить себе: далеко не всё из того, что уже уплыло из нью-йоркского порта в Россию, окажется гениальным и даже просто талантливым. Но, может быть, авторов наших утешат слова английского философа Френсиса Бэкона (1561–1626): "Пусть люди критикуют и порицают вашу книгу, лишь бы они имели возможность внимательно и вдумчиво прочитать то, что в ней говорится".
Пост Скриптум. На наш вопрос о том, что изменилось в жизни организации "Книги для России" за последние месяцы, Людмила Флам сообщила следующее. "Год назад мы отправили 400 ящиков книг и уже заготовлено примерно столько же для отправки этой осенью (1999 г.). Так что более тысячи ящиков и в каждом ящике в среднем 35 книг! Материально мы продолжаем работать за счёт бесплатного труда и благодаря небольшим пожертвованиям добрых людей. Нам очень помогло посольство США в Москве, покрывшее расходы по прошлогоднему (1998 г.) транспорту, благодаря чему у нас есть средства на отправку книг в дальнейшем”.
3. Потанцуем?!
Впервые имя Леночки Фроловой прозвучало для меня в доме моего доброго нью-йоркского знакомого. Этот успешный бизнесмен в возрасте за сорок решил жениться. Среди прочих хлопот, связанных со свадьбой, вспомнил он, что последний раз танцевал чуть ли не два десятка лет назад. Решил обновить своё мастерство и вместе с будущей женой стал посещать уроки танцев, где они и познакомились со своей учительницей, прибывшей из России Леной Фроловой. Жених-бизнесмен, весьма дельный в своей области, большого таланта в танцевальном искусстве не проявил. Ему более всего полюбился вальс, и какую бы музыку на свадьбе не исполняли, он неизменно пытался вальсировать. "Нет, Лена не виновата, — шутила по этому поводу невеста, — она учила нас очень хорошо, но мы заупрямились и застряли на Венском вальсе".
Другая моя знакомая, живущая в Бруклине, водит свою дочь-школьницу на уроки танцев всё к той же Елене Фроловой. Детям занятия эти очень нравятся, особенно выступления на конкурсах, где случалось им даже получать награды. "Мы с мужем сопровождаем нашу девочку на эти конкурсы, но, как и другие родители, мы несколько раз попадали в неудобное положение, — вспоминает моя знакомая. — В какой-то момент устроители конкурса объявляют: "Дженерал дане" — танцуем все — и дети, и мамы, и папы!" Мы с мужем на приглашение не откликались, танцевать не умели. Дочь сердилась, тащила папу на середину зала. Он упрямился, дело доходило до слёз. Вот и решили мы с мужем не позориться и взять у Лены Фроловой несколько уроков. Теперь мы ходим в группу "взрослых студентов" и призывом "дженерал дане" нас уже не испугаешь".
Школа танцев для взрослых…. Как это странно звучит для российского уха! С тех пор как моя одноклассница шестьдесят лет назад научила меня основам вальса и фокстрота, усовершенствоваться в танцевальной науке мне и в голову не приходило. Никаких "курсов по повышению квалификации в танцевальном деле" на нашей родине я не встречал. Скорее всего их и не было вовсе. А американцы, оказывается, в возрасте за сорок, пятьдесят и шестьдесят, сотнями и тысячами после рабочего дня отправляются в такого рода школы, где постигают тайны румбы, танго и фокстрота. Зачем это им? В надежде получить объяснение этой социальной загадки я разыскал Лену Фролову. Наши беседы с ней открыли мне личность весьма нестандартную.
Предельно тоненькая, изящная танцовщица прибыла в Америку из России три года назад. "Я русская по крови и месту рождения, эмигрировать не собиралась, — заявила она. — За пределы России меня вынесла моя главная любовь — танцы." Танцы увлекали Лену с раннего детства. В школе её, активистку-отличницу, охотно приглашали в кружки спортивные и музыкальные, она занималась гимнастикой, метала гранаты, играла в волейбол, но танцы всегда оставались главной страстью школьницы Фроловой. Бальные танцы впервые увидела в Артеке, куда попала опять-таки за свою пионерскую активность. К концу школы мечтала о театральном училище, но тут девичий фанатизм столкнулся со здравым смыслом родителей. Рядовые советские граждане — мама врач и папа инженер — понимали, как трудно будет их дочери пробиться на театральные верхи и настаивали на высшем техническом образовании. Особенно бурно атаковала внучку бабушка: "Танцы? Кому они нужны? Ты позоришь нашу семью!…” Советская старушка считала профессию "инженер" наиболее достойной из всех возможных. Лена уступила и стала студенткой института, в названии которого присутствовала автоматика, радиотехника, электроника и ещё что-то абсолютно чуждое ей. Училась тем не менее хорошо и распределили (помните это словечко?) её не куда-нибудь, а в "Почтовый ящик". Из того "ящика” удалось выскочить и заняться любимым делом. Но в институте упорная Леночка продолжала руководить танцевальным кружком и даже побывала со своими танцами в Японии, Польше и республике Шри-Ланка. В 1995 году друзья пригласили её в гости в Соединённые Штаты.
В посольстве объяснила почти правдиво: "Собираюсь открыть в Москве школу танцев имени Фреда Астера. Хочу поглядеть, как такие школы работают в США". Фред Астер, знаменитый танцор, актёр, герой множества фильмов, ушёл из жизни, оставив своё имя целой системе танцевальных школ. Аргументация молодой русской красавицы показалась американским дипломатам достаточно убедительной. Танцевальное искусство ещё раз оказалось ключом, отпирающим замки международных границ.
Начинать американскую жизнь на голом месте, как хорошо известно нашим читателям, дело непростое. Особенно когда нет хорошего английского. Но русскую девушку выручил международный язык танца. Уверенная в себе, Лена отправилась наниматься не куда-нибудь, а в крупнейшую в Нью-Йорке танцевальную школу, расположенную в самом центре Манхеттена. Владелец протанцевал с русской вальс, фокстрот, что-то ещё и не без удивления произнёс нечто вроде: "Да вы, сударыня, как ветер летаете" и тут же принял её на работу.
Следующие месяцы ушли на постижение механизма взаимоотношений между американским учителем и его взрослыми и даже пожилыми студентами. Механикой этой Лена Фролова, хотя и не без труда, сегодня овладела. Учитель должен нравиться учащимся, иначе они уйдут к другому преподавателю. Нужно владеть личным обаянием, умением терпеливо выслушивать собеседника. Вот одна из типичных историй, сопровождавшая её первую службу.
Случайно зашёл в школу немолодой юрист кореец. Поговорили. Человек замкнутый и немногословный, он тем не менее с интересом выслушал рассказ Лены о том, как занятие танцами улучшает настроение студентов, как немолодые люди обретают здесь знакомых и даже друзей. Кореец тут же заплатил за двадцать уроков и стал постоянным учеником Лены. Через несколько месяцев на вопрос учительницы, нравится ли ему здесь, признался: среда, день недели, когда он приходит на урок, самый радостный день для него. На службе он имеет дело с уголовниками, которых вынужден осуждать к серьёзным подчас наказаниям, но по-человечески он жалеет их. Этот душевный конфликт облегчают лишь встречи по средам…. Два года спустя, когда Лена перешла работать в другую школу, кореец кинулся искать её. Он обзвонил по телефону несколько ньюйоркских танцевальных школ и в конце концов разыскал любимую учительницу. Сейчас этот человек по служебным делам находится в России. На днях прислал ей открытку с надписью: "Мне Вас не хватает…".
Случай с корейцем — не исключение. Эмоциональный момент почти всегда присутствует в отношениях учительницы со своими студентами. Американцы постоянно делятся с ней своими служебными и семейными проблемами. Лена старается на темах негативного характера не задерживаться и по мере сил отвлекает учеников от печальных мыслей. Сложнее русской учительнице утихомиривать тех, кто в неё влюбляется. Таких за годы её американской жизни было уже немало. Открывать мужчинам свою личную жизнь она не склонна, объяснять, что она замужем, не хочется, возникает риск потерять студента. Впрочем, покидают её уроки очень немногие, большинство дорожит возможностью потанцевать и поговорить с миловидной русской.
Поиски общения, пожалуй, и есть та главная причина, которая приводит в школу танцев мужчин и женщин в возрасте от тридцати пяти до старости. В этом откровенно признался ей в своём недавнем письме молодой венгр-учёный. Уроки Лены скрасили ему несколько месяцев, когда он по роду своей службы находился в Нью-Йорке. Других знакомых он, иностранец, так и не обрёл.
То же самой говорят ей коренные американцы. Тяжёлый рабочий день не останавливает их перед тем, чтобы поздно вечером всё-таки приехать на занятия. Таков, в частности, шестидесятилетний хорошо обеспеченный американец-компьютерщик, работающий в одном конце города, а живущий в другом, на Лонг Айленде. Человек этот тем не менее трижды в неделю прибывает на её уроки. Он признался учительнице, что одинок, недавно потерял последнего близкого человека — мать, и теперь танцы для него — главное спасение от тоски.
Уроки танцев облегчают душевное состояние не только мужчин, но и женщин. Студентка-японка поделилась с учительницей историей своего знакомства с мужем-американцем. Они разыскали друг друга по компьютеру. Два года переписывались, потом американец приехал за ней в Японию. Возник брак, казалось бы, вполне благополучный. Они любят друг друга. Но муж-предприниматель очень уж захвачен делами бизнеса и не уделяет супруге достаточно внимания. Японка впала в депрессию, но потом, зайдя в школу танцев, почувствовала, что уроки здешние явно исправляют её семейную ситуацию. Жена нашла себе приятное занятие и располагающую к себе учительницу, занятость мужа её больше не травмирует.