— Две тактические группы из трёх, — генерал с вызовом посмотрел на всех.
— То есть, у нас шесть шагоходов, которые фактически могут бороться только против пехоты и танков?
— Нет! Мы способны…
— У нас нет времени и возможности, чтобы подобраться в упор и стрелять по ногам, как сражались раньше, — сказал Ян. — У врага в три раза больше обычных шагоходов, они просто издырявят нас из копий прежде, чем мы предпримем хоть что-нибудь. Поэтому я должен знать, генерал, могу ли я положиться на ваши ригги, или мне придётся их держать в глубоком резерве, ведь для боя на передовой они не подойдут?
— В каком резерве? — генерал поднялся, свирепо вращая глазами. — Я ходил в бой на острие атаки, ещё когда ты…
Влад Радич и маршал Климов почти одновременно откашлялись, многозначительно посматривая на генерала.
— Кодекса больше нет, генерал, — продолжал Ян. — И никогда не будет. Мне нужно знать, на всех ли я могу полагаться в новых условиях или нет.
— Мы вас не подведём, — генерал Ковальчук шумно выдохнул после минутного раздумья. — Поставим игниумовые копья сегодня же. У нас есть ещё шесть штук?
— Найдём, — сказал главный логист Тишкевич, он же отец Марии.
— У меня всё, — Ян подождал, когда все разойдутся, и спросил у меня. — Как я справился?
— Я бы так не смог, — признался я. — Эти старые пердуны тебя уважают и слушаются.
Ещё бы, когда их хозяин хладнокровно расстрелял посла прямо на их глазах. Но я об этом никогда не напоминал.
— Осталось ещё одно дело, — Ян запахнул шинель.
— Поговорить с Валем?
— Угу. Ты со мной?
— Пошли, — я вздохнул и начал застёгиваться. — А он сам не может сюда приехать?
— Тут же ступеньки.
Валь не мог спуститься сам, поэтому экипаж шагохода на трапе спускал пилота вниз, где ему помогали забраться в каталку. По снегу она ездила так себе, поэтому нужно было толкать.
— Валь, ты же простудишься, — Мария застегнула на нём куртку и напялила шапку плотнее.
— Да хватит ухаживать за мной, — хриплым голосом сказал Валь.
Он сильно изменился. Когда-то симпатичные черты лица стали грубыми из-за преждевременных морщин. Причёска, над которой он так старательно работал в Академии, превратилась в неряшливую кучу из седеющих прядей. Хуже всего были его глаза. Смотреть в них было тяжело даже мне. Будто это не тот весёлый близнец, чьи шутки иногда были слишком грубыми и оскорбительными, а совсем другой человек. Очень жестокий.
Валю всего двадцать, но выглядел он почти на сорок. Та травма не только лишила его ног, но и навсегда изменила его внутри.
— Да это наш Первый Номер, — пробурчал он при виде Яна. — Какими судьбами, лорд Наблюдатель?
— Поговорить с тобой, — сказал Ян. — О том, что произошло сегодня, и почему ты не слушаешься приказов.
— Приказов, — Валь хмыкнул. — Ваши приказы слишком уж милосердные. Мы должны их не попе гладить, а мочить южных сук, где бы они ни были!
В голосе слышен неприятный хрип. Иногда мне кажется, что в горле близнеца битое стекло. Тем более что он часто потирает его с самого дня травмы.
— Если будешь вести себя, как ребёнок, об Ищейке можешь забыть.
— Нет, — Валь замотал головой. — У тебя нет пилота для неё, придётся тебе меня терпеть или учить другого полгода. Но я тебя понял, больше такого не будет, обещаю.
— Не уверен, что так и есть, — Ян смотрел недоверчиво.
— Может быть, обсудим это в тепле? — попросил я. — У меня тоже есть что высказать к тебе, Валь.
— И ты ещё туда же, Марк. Ладно, покатили куда-нибудь.
Мария попробовала взяться за коляску, но ей не хватало сил сдвинуть её по снегу. За поручни взялся Ян.
— Я думал, этот ублюдок, мой сраный брат, придёт сегодня, — Валь почесал горло. На коже видны царапины. — Я бы его поджарил, как поджарил солдат из Нарландии. О, кстати, надо об этом сказать Аните. Никогда не думал, что люди её отца будут пахнуть, как свежий, только что прожаренный…
— Не вздумай об этом сказать! — прикрикнул на него Ян.
— Но это же чистая правда, — возмутился Валь.
— Валентин, пожалуйста, — попросила Мария. — Давайте не будем об этом всём. Главное, что вы живы.
— Живы? — Валь усмехнулся и показал рукой на группу людей. — А эти что тут делают?
— Отряд Соколова взял пленных, — сказал Ян. — Никто не подумал об этом заранее. Надо придумать, куда их деть, потом обменяем на наших, если будут.
Пленных было немного, десятка два. Пока мы не решили, куда их деть, поэтому захваченные танкисты и штурмовики дома Сантек остались на улице. Вокруг них развели с десяток костров, но люди всё равно мёрзли.
— Я попрошу папу, чтобы дал им одежду потеплее, — Мария смотрела на них с жалостью. — Они же одного с нами возраста, замёрзнут.
— А я знаю, что им делать, чтобы согреться.
Валентин улыбнулся, и эта его ухмылка мне не понравилась.
— Эй, южане! — крикнул он. — Играли в горячую картошку? Сейчас-то вы точно согреетесь.
Он полез в сумку, висящую на боку, и достал оттуда гранату.
— Лови! — крикнул Валь и выдернул чеку.
Глава 4
Валентин размахнулся гранатой.
— Да ты что творишь? — выкрикнул Ян и схватил Валя за руку.
А дальше мне казалось, будто прошли целые часы.
Граната выпала на землю в шаге от нас. На ребристом боку видна надпись, выведенная маленькими кривыми буквами: «Смерть предателю».
Конец, сейчас ещё несколько человек из моего экипажа погибнут. Ещё одно нарушенное обещание.
Я нагнулся, подбирая гранату. Но из-за толстых варежек, надетых поверх перчаток, она просто выскользнула до того, как у меня получилось её выкинуть.
Срань! Даже если подниму её ещё раз, она взорвётся прямо в воздухе.
Я оттолкнул Марию, чтобы её не задело, и прыгнул на землю. Мой живот, в котором от страха всё сжалось, чувствовал твёрдую круглую гранату даже через куртку и остальную одежду.
Вот и конец тебе, Марк, сейчас ты сдохнешь на этом долбанном севере на этом сраном морозе, и тебя положат в выдолбленную землю, где тебе лежать, пока та грёбаная чёрная дыра не разрастётся и не сожрёт эту чёртову планету.
Я уже чувствую могильный холод.
Нет, это обычный холод. Всё тело мёрзнет, потому что я лежу на снегу. Недалеко лежала Мария, глядя на меня полными ужаса глазами, а на Яна навалилась вся его охрана. Валь, сидящий на своей коляске, непонимающе смотрел на меня.
— Да слезьте с меня!
Ян выбрался из кучи охраны, в два прыжка подскочил ко мне, чуть ли не пинком сбил меня в сторону и подобрал гранату.
— Валь, я тебе руки нахрен оторву, — дрожащим голосом сказал Ян и скрутил взрыватель гранаты. — Долбанный идиот.
Варга отбросил взрыватель в снег, и скоро оттуда раздался громкий хлопок. Завоняло чем-то горелым. А если бы сработало на несколько секунд раньше, случилось бы нечто.
— Опять мне долбанное старьё подсунули, — недовольно произнёс Валь.
— Смерть предателю? — прочитал Ян на гранате. — Что у тебя там ещё?
Он отобрал у Валя сумку и высыпал содержимое на землю. Я медленно поднялся. Замёрз ещё больше, а снег набился за шиворот и в сапоги. Кто-то из охраны Яна помог встать Марии, которая всё ещё была в шоке.
— Я собирался вставить её тому предателю в глотку! — крикнул Валь, неприятно хрипя. — Я бы им занялся, он бы пожалел, что родился.
Я как мог отряхнул снег и подошёл к Яну. Варга рассматривал то, что было в сумке. Ещё пара гранат с криво сделанной надписью, уродливый нож с пилой на обухе, маленький моток проволоки, немного ржавое полотно пилы по металлу и револьвер. Патроны лежали рядом, на каждом какие-то царапины.
— Сдохни, Павел, — вслух прочитал Ян, подняв один. — Ох, Валь, когда же это закончится? Тебе же от этого только хуже.
Он повернулся к охране и отдал короткий приказ:
— Укатите его! Разберусь с ним потом.
— Я всё равно его достану, — пообещал Валь. — Его, и любую южную сучку, которую увижу. Они все заодно.
Чудом выжившие пленные и их конвоиры смотрели на нас, вылупив глаза. Да уж, хорошее представление мы им устроили.
— Марк, ты как? — спросила Мария, наконец придя в себя. — Да тебе в тепло надо, ты весь дрожишь.
— Нельзя так рисковать! — возмущался Василий Радич, отряхивая с меня снег перчаткой. — Мне папа голову оторвёт, если узнает.
— В жопу всё, — прошептал я. — Хочу выпить.
Я с трудом вздохнул. Меня трясло, то ли от мороза, то ли от волнения.
— Уведите Марка, — попросил Ян. — Вечером к нему зайду.
— Я тебе чая заварю, — сказала Мария.
Вообще-то, я хотел выпить другое, ну да ладно, пусть будет чай.
Как бы я ни хотел сидеть у себя и обнимать печку, но нужно опять выходить. У первого пилота исполина дел намного больше, чем у того, кто управляет обычным шагоходом. Пока разберёшься со всем, времени не остаётся ни на что. Даже поспать не всегда удавалось больше пары часов подряд.
Снабженцы сидели в стороне от линии фронта, но не так далеко. В бункере времён той, старой войны, им обстрелы не страшны. Но отапливали всего несколько помещений, в остальных было так же холодно, как и на улице.
— Привет, Анита! — я помахал ей рукой и с трудом снял перчатки.
— Привет, Марк!
Анита Сантек сидела у маленькой печки и что-то писала. Полгода назад, когда мы добрались до Мардаграда, из Нарландии пришло требование, что если Анита немедленно не вернётся, то отец лишит её наследства. Но она осталась, и я не знал почему.
— Смотрю я на этих северян, — сказал я, бросая папку с документами на стол и садясь ближе к печке. — И не понимаю, как же они умудряются не мёрзнуть. Похоже, мы тут с тобой единственные замерзайки.
Анита засмеялась. За последнее время она к нам привыкла и стала разговорчивее. Но не со всеми и не всегда.
— Я в двух куртках сижу, — сказала она с улыбкой. — А моя напарница даже шапку не всегда надевает.
— Ну ничего, скоро потеплеет.