Да. Господи, да. Я согласна.
Мои веки тяжелеют. Ловец снов над моим лицом становится размытым. Я чувствую, как кровь пульсирует в конечностях. Ощущение такое, будто матрас – это сплошное магнитное поле, которое притягивает к себе мое уставшее тело.
Тренировочный центр в Миннеаполисе – это ничто, по сравнению с тем, что мне пришлось выдержать сегодня. До обеда, я без конца кружила по льду, и Полина, казалось, придиралась к каждому моему шагу: «Поднимай ногу выше! Она болтается, как старый шланг!». Обеденный перерыв я провела с Гвен, Леви и Эрин – эти ребята просто невероятно добры ко мне и сразу же приняли в свою компанию. Но едва я успела проглотить свой бутерброд с авокадо, как нас снова позвали на очередную тренировку. Но это было супер.
Сейчас уже почти шесть, а я не могу открыть глаза. «Я устала… так устала… надо чуть-чуть…»
В ушах звенит «Starman» Дэвида Боуи.
– М-м… – я переворачиваюсь на живот и прижимаю подушку к голове. – Не сейчас.
Но телефон не сдается и продолжает звонить. Я не глядя протягиваю руку и шарю по прикроватной тумбочке, прежде чем мои пальцы находят смартфон. Поворачиваю голову набок и сонно щурюсь, чтобы прочитать имя на экране.
Это Гвен. Мы обменялись номерами во время обеденного перерыва. Я отвечаю и прижимаю мобильный телефон к уху:
– Да?
– Ого. Ты вступила в мафию?
– Чего?
– Твой голос. Ты похожа на дона Корлеоне.
– На дона Корлеоне? – я вытаскиваю изо рта прядь волос, которая каким-то образом туда попала.
– Из «Крестного отца». Только не говори, что ты не знаешь этот фильм.
– А, вот оно что. Ясно, – с огромным усилием я приподнимаюсь и прислоняюсь к изголовью кровати. – Я в полной заднице.
Гвен хихикает:
– Да, «АйСкейт» – это интенсив. Но ты привыкнешь. Какие у тебя планы на вечер?
– Планы?
– Да. Ой, нет, нет, не… Черт, – на заднем плане что-то грохочет. Гвен выругивается. – Это мама с ее ароматическими свечками! Зачем она их в банки ставит? Стоят повсюду. Что ни шаг, то новый запах.
– Ну, они красивые.
– Подумаешь. Ладно, вернемся к твоим планам. Чем думаешь заняться?
– Ничем, – отвечаю я, не в силах скрыть недоверие в своем голосе. – У меня такое чувство, будто бы я сегодня прошла курс подготовки в тренировочном лагере Рокки Бальбоа. Как ты вообще в состоянии ходить?
– Как я уже сказала, ты привыкнешь. Я тебя заберу. Будь внизу через десять минут, хорошо?
– Что? Гвен, честно, я…
– До скорого!
Я хочу еще возразить, но она уже повесила трубку. На мгновение я замираю и смотрю на экран телефона. Я думаю написать ей, чтобы она не приезжала, но почему-то не могу решиться. Мы только сегодня познакомились, и я не хочу сразу все испортить.
Измученная, я подползаю к краю кровати и разминаю затекшие конечности. Что ж, если я дожила до этого момента, то и с остальным справлюсь.
Я не утруждаюсь снова краситься. Вместо этого я достаю из сумки грязное белье с тренировки и бросаю его в корзину. Когда я достаю бумажник, мои пальцы натыкаются на контракт с «АйСкейт». Сердце опять замирает, как тогда, когда Полли вручила мне его, а мой взгляд задержался на чудовищных суммах. Именно так, на суммах. Во множественном числе. На трех, если быть точной. Членский взнос в «АйСкейт», гонорар за тренировки Полли и расходы на хореографа. Пока я не зарекомендую себя и не выиграю чемпионат, я нахожусь на испытательном сроке и должна за все платить сама. В этом и есть минус. Когда-нибудь мне будут платить за то, чем я занимаюсь, но до этого еще далеко.
Пока я расписывалась, меня не покидала мысль о том, что каждым росчерком я сама загоняю себя в угол. Мне срочно нужна работа, если не хочу тайком сбегать из этого города с огромными долгами.
Когда я спускаюсь вниз, Гвен беседует с Рут. Они сидят с двумя постояльцами в гостиной у камина, пока Рут вяжет шарф-плед, а Гвен выбирает из миски один шарик нуги за другим. Они поднимают головы, когда я к ним подхожу.
– Пейсли, – говорит Рут под стук спиц. Она улыбается, и на щеках появляются ямочки. Это автоматически придает ей то самое любящее выражение, которое есть только у маленьких фигурок рождественских эльфов. – Тебя не было на ужине. Все в порядке?
– Да, все хорошо. Прости, тренировка…
Вместо того, чтобы закончить предложение, я делаю многозначительное выражение лица.
Рут кивает:
– Понимаю. Ну, в буфете еще остался яблочный пирог. Если хочешь…
– Мы купим что-нибудь на фестивале, – перебивает ее Гвен, вставая с дивана и потягиваясь. – Мамины черничные чизкейки просто объедение.
– На фестивале? – спрашиваю я, пока Гвен тянет меня за собой.
– Да. Сегодня будет хафпайп-шоу, репетиция перед X Games. Городской фестиваль в этот день – это традиция.
Я натягиваю шапку, когда мы выходим из гостиницы:
– Ты мне об этом не говорила.
Гвен пожимает плечами:
– Забыла.
Можно подумать. Она специально мне не сказала, потому что знала, что в моем нынешнем состоянии у меня не хватило бы сил на фестиваль. Моя новая подруга довольно умна.
Мы едем на джипе Гвен цвета хаки к Аспенскому нагорью, где нас ждет внушительная толпа.
– Ух ты, – говорю я, выходя из машины и окидывая взглядом множество киосков и хафпайп за ними. – Люди днем прячутся? Иначе откуда они вдруг взялись?
Гвен смеется. Ее ботинки хрустят по снегу, когда она направляется ко мне.
– Это туристы. Хотят посмотреть шоу.
Она цепляется за мою руку, что вызывает у меня ощущение приятного удовлетворения, а другой рукой указывает на разнообразные домики и киоски.
– Вон там – сувениры и всякая ерунда. Совсем не стоит своих денег. Каждый год себя спрашиваю, что за человек тратит пять долларов на магнит с зеленоголовым троллем на сноуборде. В общем, очень странно. О, а вон там Малила плетет свои знаменитые браслеты. Она живет в резервации на реке Колорадо и приезжает только на фестивали. Знаешь, что означает ее имя в переводе?
Я качаю головой.
Гвен хихикает:
– «Быстрый лосось, плывущий вверх по бурлящему потоку».
– Ты сейчас серьезно?
Ага. Представь, что это твое имя, и ты идешь на свидание. Парень проводит рукой по твоим волосам и говорит своим неотразимо хрипловатым голосом: «Ты прекрасна, Быстрый лосось, плывущий вверх по бурлящему потоку». Вот умора.
Я усмехаюсь:
– Моя жизнь была бы намного лучше.
Киваю подбородком в сторону красного домика, возле которого стоит котелок на огне:
– А там что?
– Фойерцангенболе, – Гвен бросает на меня заговорщицкий взгляд. – Он крепкий. Может, выпьем по одной? Я тебя угощу.
Я прикусываю нижнюю губу, взвешивая ситуацию:
– Не знаю.
– Обязательно попробуй! – Гвен, словно натасканная такса, трясет мою руку. – Это почти как крещение. Каждый житель Аспена обязан попробовать Фойерцангенболе от Дэна!
Я никогда не любила алкоголь, отчасти из-за моей вечно брюзжащей мамы, а отчасти из-за тренировок. Но, пожалуй, один глоток Фойерцангенболе с Гвен мне не повредит. Это не бессмысленное пьянство, а тост за новую главу моей жизни.
– Ладно, – говорю я. – Один глоток для согрева не повредит.
Гвен хлопает в ладоши, затянутые в перчатки, и мы вместе плетемся к домику. Я с интересом наблюдаю, как хозяин дома, Дэн, в толстом зимнем свитере зачерпывает половником смесь рома и красного вина. Он наливает ее в симпатичные рождественские чашки, кладет в них две апельсиновые дольки и сверху, щипцами, – сахарную голову, после чего поливает его ромом и поджигает.
– Не обожгитесь, – говорит он, лукаво ухмыляется и ставит чашки перед нами.
– Экзотично, – бормочу я, не отрывая глаз от языков пламени, пожирающих кусок сахара.
Гвен проводит пальцем по ручке чашки:
– Ты же без родителей приехала, да?
Я в ответ лишь коротко киваю, не глядя на нее.
Она, очевидно, понимает, что я не хочу больше говорить о своем прошлом, поскольку меняет тему.
– Ты уже решила, что будешь делать дальше? У тебя есть работа?
– Нет, – огонь над моей чашкой погас, и сахар растворился. Я убираю щипцы и дую. – Вчера ходила на собеседование, на вакансию тренера по выносливости, – я мрачно гляжу на свой ром. – Могла бы сэкономить на поездке.
Гвен потягивает пунш, глядя на меня поверх ободка чашки:
– Почему?
Я пожимаю плечами:
– Не знаю. Может, потому, что сноубордист по имени Нокс – та еще сволочь?
Ее губы от удивления подрагивают, прежде чем она спрашивает:
– Ты познакомилась с Ноксом?
– Да, – я осторожно делаю глоток и с трудом сдерживаюсь, чтобы не выплюнуть его обратно. Эта штука обжигает мне горло. Господи, какая гадость. – Ты его знаешь?
– Ты спрашиваешь, знаю ли я Нокса? – из ее уст вырывается только горький смешок. Больше она, похоже, ничего не хочет мне сообщить. Она показывает на мою чашку. – Пей. Второй глоток пойдет лучше.
А ведь она права. Чем больше я пью, тем вкуснее эта дьявольская дрянь.
– Тебе стоит попробовать поискать работу у Винтерботтомов, – произносит Гвен после небольшой паузы. – Они ищут домработницу для отеля и платят хорошо. Может, тебе как раз подойдет.
– Для шале?
– Да. Винтерботтомы живут в лыжном курорте неподалеку. В одной половине дома размещаются постояльцы, а в другой – они сами. Тебе нужно будет заботиться о туристах, вести хозяйство и все такое прочее.
– Это я смогу, – отвечаю я с приливом эйфории. – А где именно они живут?
Гвен делает еще один большой глоток пунша:
– Я могу отвезти тебя туда завтра после тренировки, если хочешь.
– Я буду бесконечно благодарна, правда.
Она улыбается и указывает на киоск с картофелем фри неподалеку:
– Лучше будь благодарна за то, что существует много способов приготовить картошку, – она начинает перечислять, загибая пальцы. – Пюре, печеная, жареная, фри…
Я заливаюсь громким смехом.
Допив свои чашки, мы подходим к Быстрому лососю, плывущему вверх по бурлящему потоку, за двумя браслетиками одинакового цвета. А затем идем к трассе скоростного спуска, чтобы посмотреть следующее представление. От Фойерцангенболе у меня кружится голова.