Но страшнее всего оказались считки памяти представителей оного персонала. Их невероятная гордость и уверенность, что они служат великому делу, что жизнь и мучения других ничего не значат, ведь они ради всеобщего блага, пугали. Однако в чем оное благо заключается ни один не знал. Необразованные, глупые люди смотрели на пленивших их с презрением, высказывая это свое возмущение, для них все выглядело так, будто стая хищных зверей осмелилась напасть на них и все испортить. Когда в нескольких системах были уничтожены растущие кристаллы со щупальцами, выращивавшие их то ли техники, то ли инженеры сорвались в самую натуральную истерику, словно на их глазах погибло что-то очень им дорогое, чуть ли не сама основа их существования.
Эскадра полковника Тинго Стегара, дослужившегося до этого высокого звания бывшего беспризорника из трущоб Сталлиума, столицы Телли Стелл, состояла из двух мета-кораблей, шести дварх-крейсеров, восьми линкоров, авианосца и множества более мелких космолетов. Она продвигалась вперед по всем правилам военного искусства, отряды охранения, состоящие из истребителей, шли вокруг широким ореолом. Впереди пространство разведывали шесть эскадрилий, каждая в сопровождении корвета.
Кривобокие корабли противника, похоже, выбили все, за последние сутки ни один не повстречался. Зато два интерната эскадре попались и были захвачены. Впрочем, захватом это назвать было нельзя — воспитатели убили воспитанников и покончили с собой, не зная, что их ждет ти-анх. Жить, похоже, все-таки хотелось даже фанатикам, и они выполняли предписание о полной зачистке в последний момент, когда эскадра уже подходила к их системе. Поэтому потеряли только двух воспитателей, разнесших себе головы из примитивных пороховых пистолетов. Остальные умерли от ядовитого газа, которым и удушили воспитанников, это не стало препятствием для оживления. Теперь воспитатели, яростно проклинающие взбесившихся животных, посмевших помешать наступлению всеобщего блага, сидели в камерах-одиночках, не имея возможности даже поговорить друг с другом. Их память чуть ли не побайтово считывалась двархами, аарн ее считывать не могли, тут же впадали в психошок. Издевательства этих тварей, по ошибке именуемых воспитателями, над несчастными воспитанниками были невероятно изощренными, бедолаг ломали, превращая в безответных рабов. Их мучали, унижали, насиловали самыми отвратительными способами, при это искренне считая, что это правильно, что иначе с нагло не принимающими всеобщего блага животными нельзя обходиться. И это относительно обычных воспитанников, будущих пилотов, технологов и прочих специалистов, которыми их делали после того, как окончательно ломали. То, что творили с эмпатами, вообще не помещалось в голове, ведь эмпаты разумными вообще не считались, они были, по мнению воспитателей, всего лишь придатками к псимашине, приближающей благо, и дожны были быть абсолютно покорными. Беда в том, что эмпаты стать полностью покорными не могли по своей природе, вот их и превращали почти что в растения, без всякой жалости или хотя бы сочувствия.
— Господин, полковник! — обернулся к Стегару офицер связи. — Срочный вызов от группы 2-А-2, она обнаружила что-то необычное.
— Связывайте, — покосился он на своего невозмутимого заместителя, орденского лор-майора Тирена кер Лорхи, выходца из знатного лавиэнского рода.
Скажи полковнику еще полгода назад, что он вскоре будет служить вместе с аарн, да еще и находиться с тем в одной рубке, он бы только пальцем у виска покрутил. А вот поди ж ты, случилось. Трудно было привыкать, но постепенно Стегар привык, тем более, что Тирен оказался великолепным специалистом, офицеры-тактики такого уровня встречались очень-очень редко. Он видел картину боя сразу, целиком, и даваемые им рекомендации помогали очень быстро победить. Но полковник не понимал одного. Раз у ордена были такие тактики, то почему он проиграл?! Как он мог проиграть?! Ведь один Тирен был способен обеспечить победу! Похоже, правы были те, кто говорил, что Аарн не проиграли, а просто ушли, не пожелав воевать. А все сражения с ними были всего лишь прикрытием эвакуации. Очень может быть.
На загоревшимся над пультом большом голоэкране появилось лицо молодого офицера в пилотском шлеме с поднятым забралом, что нарушало устав, и полковник отметил про себя, что следует поставить на вид командиру истребительной секции, пусть поимеет своих подчиненных извращенным способом, а то совсем распустились.
— Господин полковник! — подтянулся офицер, стать в кабине истребителя по стойке смирно было невозможно. — Обнаружен объект, несколько напоминающий ментальную матку, но при этом довольно сильно отличающийся от нее.
Изображение пилота сделалось маленьким и отъехало в левый верхний угол экрана, а на нем самом появилось нечто непонятное. Двенадцать совмещенных в какой-то странной последовательности перекрученных клубков гнилостно-золотистых нитей, собранных вокруг пятикилометрового молочно-белого кристалла. Каждый из клубком действительно походил на уже знакомые ментальные матки «сверхов», вот только на все нити на равном расстоянии друг от друга были насажены пульсирующие белым светом бусины. Причем, каждая из них имела диаметр около ста метров, если не больше. По всей конструкции пробегали волны мерцающего сияния, одним своим видом вызывающие тошноту вплоть до рвоты — они несли в себе что-то невероятно омерзительное, извращенное, покореженное, и все в рубке сглотнули слюну, с трудом сдерживая желание срочно посетить санузел.
— Какая мерзость! — не выдержал полковник. — Это надо уничтожить!
— Погодите! — поднял ладонь лор-майор, второй рукой откидывая за спины гриву белоснежных волос. — Оттуда меня по ментальному каналу кто-то зовет…
— Зовет? — изумился Стегар, впервые «сверхи» возжелали пообщаться. — Они вас под контроль не возьмут?
— Нет, я в само сознание никого не пущу, создам виртуальный сегмент, из него пройти в реальность без блоков сопряжения невозможно, а их я создавать не стану.
— Тогда ответьте.
…Ответа от Пришедших все не было и не было. Неужели они не слышат? Есеника снова отправила отчаянный зов, одновременно сканируя всеми рецепторами ментальной матки пространство звездного скопления. Все больше объектов Учителей умолкало, отключаясь. Пришедшие действуют быстро и жестко, и это очень хорошо. До недавнего времени у девушки не было и тени надежды, она была озабочена только тем, чтобы не позволить Учителям узнать, что мятежная воспитанница сумела сохранить личность и даже помнила данное папой и мамой имя.
Если бы не полное подключение, Есеника при воспоминании об убитых на ее глазах родителях, заплакала бы. Она помнила все случившееся в тот страшный день так ясно, словно это случилось вчера, хотя ей было тогда всего четыре года. Жестокость пришедших за детьми-эмпатами служителей всеобщего блага была чем-то невероятным, жители Лариан-Ойм и представить не могли, что один человек способен сотворить такое с другим. Им в голову не приходило, что подобное вообще возможно! Отца девочки прибили к стене ржавыми железными костылями, а мать на глазах остальной семьи растянули на полу и, нанеся ей несколько глубоких ран ножом, принялись насиловать, причем настолько страшно, что она и часа не выдержала, умерла.
Есеника кричала, плакала, звала маму и папу, но ей грубо заткнули рот окровавленной грязной тряпкой и, вспоров живот все еще живому отцу, с гоготом утащили ребенка с собой. Она тогда потеряла сознание и очнулась уже в проклятом всеми богами интернате, при воспоминании о котором хотелось скрежетать зубами. Может, это смерть родителей так повлияла на девочку, но она в одночасье стала взрослой. Есеника сразу поняла, что детей в интернате ломают, делая из них либо безответных рабов, а то и полуживотных, либо жестоких скотов. Ведь проявив жестокость к другому воспитаннику можно было получить дополнительный кусок хлеба в обед. Но с ларианцами, даже совсем маленькими, это почему-то не прокатывало, они отказывались становиться такими, какими хотели видеть их воспитатели. Дети плакали, корчились от боли, умирали от побоев, но все равно отказывались издеваться над другими. Превращались почти в растения, покорно выполняли любые приказы, кроме приказов причинять боль кому-либо. Почему-то это бесило воспитателей до безумия, они не раз с яростью забивали насмерть ногами отказавшихся становиться сволочами воспитанников.
Как так вышло, Есеника и сама не знала, но для нее буквально с самого попадания в интернат сверхцелью стало сохранить себя и отплатить виновным. Эмпатические способности девочки превышали способности других почти на порядок, она выяснила это уже попав в ментальную матку, когда без особого труда смогла незаметно перехватить управление сперва одним сегментом, а потом и всей маткой. Есеника еще в интернате тайно поддерживала других воспитанников, избегая тех, кто был слишком слаб и мог выдать ее, сам того не желая. Чаще всего она мысленно общалась с Ниаром, мальчишкой старше ее на два года, родом с одной из шести лун первой планеты, они научились телепатии, используя свой дар, а потом включили в свой круг еще нескольких ларианцев. Уроженцев других систем, которые изредка появлялись в интернате, дети старались избегать, поскольку те легко поддавались воспитателям и быстро становились законченными подонками, с радостью издеваясь над всеми, кто был хоть немного слабее.
Тайный круг ларианцев, возглавляемый Есеникой, постепенно учился владеть своими силами и способностями, общаясь на недоступном никому другому уровне эмпатии. Что самое удивительное, связь после того, как кого-то забирали и помещали в ментальную матку, не терялась. Поэтому все ларианцы знали, что их ждет. Избежать судьбы быть помещенным в одну из контрольных ям матки они не могли, но старались максимально обезопасить себя, хорошо понимая, что их используют для чего-то крайне мерзкого. При этом Есеника была уверена, что вскоре что-то изменится, кто-то воздаст Учителям по заслугам, причем полной мерой, и ждала этого кого-то с нетерпением, как ждут самого дорогого и близкого человека.