нужно обработать всю территорию Украины, а то и близлежащие области соседних стран.
— На Лейте уже строят два фармацевтических завода.
— Это на Лейте. Сыворотку оттуда еще доставить надо!
— Плюс большой завод в Сибири, — вмешался Джеронимо Итанко, второй микробиолог среди учеников Шульгина. — Завтра он начнет выдавать продукцию в промышленных масштабах. Еще один завод планируем построить в Антарктиде, но он раньше, чем через двое суток, не заработает.
Заведующий внимательно, с интересом слушал их разговор, одновременно пытаясь понять, с кем свела его судьба. Похоже, перед этими людьми больше не стоит валять Ваньку, строя из себя не очень умного хохла. То, что они русские, было понятно сразу, но вот только какие-то не такие русские. Они отличались от жителей Российской Федерации настолько, что слов для описания не находилось. Так скорее вели себя советские ученые из фантастических фильмов. Да и техника у них невероятная. Остап Михайлович считал себя неплохим специалистом и всегда следил за новостями медицины. Ничего подобного не было ни в одной стране мира, даже в захваленной Америке.
То, что болезнь искусственная, для заведующего новостью не стало, он сразу заподозрил это. Американцы вполне могли решить испытать свою новую разработку на украинцах, у них моральных ограничений просто нет, не люди, а звери какие-то. Сталкивался Остап Михайлович с ними, больше не хотел. Тогда и понял, что представляют из себя жители заокраинного запада. И как они относятся ко всем остальным.
Помощники профессора тем временем обошли больных с пневмошприцами необычного вида, и вскоре отеки на лицах тех начали спадать. А затем два летающих шара, в которых превратился робото-пес, опрыскали какой-то жидкостью всю палату, после чего сделали то же самое со всеми помещениями инфекционного отделения. Их появления уже не удивило заведующего. Судя по всему, ему довелось столкнуться с представителями одной из тайных сил, реально правящих Землей. О них Остап Михайлович много читал и размышлял. И тогда он решился попросить за умирающего сейчас в другом отделении человека, которого искренне уважал.
— Простите, профессор… — заговорил заведующий, на сей раз он говорил чисто, не употребляя суржик. — Не могли бы помочь нашему учителю, Ивану Борисовичу Доренко?
— Доренко? — оживился Шукшин.
В родной реальности он своими руками вынул из петли тело этого человека, своего старого друга, повешенного англичанами. И сам похоронил. Ивана Борисовича пытали несколько дней, но он никого не выдал. Спасти его не успели, зато отомстили по полной — никто из английского гарнизона не выжил, разъяренные страшной смертью старого учителя русские расстреляли всех, даже писарей и медбратьев. Только женщину-врача пощадили, да и то только потому, что женщина, иначе и она бы встала к стенке. К концу войны врач прижилась в России и вышла замуж за русского десантника, забыв о родном Ливерпуле. Впрочем после капитуляции Великобритании она с семьей наведалась туда, но, отвыкнув от английской жизни, через какой-то месяц вернулась обратно в Тюмень.
— Ведите! — велел Олег Владимирович. — А что с ним?
— Избили… — неохотно ответил Остап Михайлович.
— Кто?
— Нацики…
— А-а-а… — помрачнел профессор. — Твари! Ничего, отольются кошке мышкины слезки. Совсем скоро отольются.
— Дай-то Бог… — тяжело вздохнул заведующий. — Вы не представляете, сколько у нас тут крови попили… И слова поперек не скажи. Иван Борисович им за выброшенный не туда окурок замечание сделал, а они…
Он обреченно махнул рукой. Затем повел Олега Владимировича с сопровождающими в другой корпус. Они некоторое время плутали по коридорам, пока не оказались в небольшой палате. Старый учитель лежал там один, это все, что смог сделать для него лечащий врач, Георгий Давидович Арамия, полугрузин-полуеврей. Он не ждал, что заведующий инфекционного отделения неожиданно приведет каких-то странных гостей. Сказал, что те могут помочь. Ну, пусть посмотрят, может, хоть лекарств подкинут.
— Ну здравствуй, Иван Борисович! — радостно улыбнулся профессор, увидев, что старый учитель в сознании. — Страшно рад тебя видеть.
— Мы знакомы? — удивился тот.
— У нас были знакомы, — подтвердил профессор. — Здесь нет. Там мне тебя спасти не удалось, так хотя бы здесь спасу.
— Там? — с растерянным видом дернулся старый учитель и застонал от боли.
— Инна, обезболивающее, два кубика! — скомандовал Олег Владимирович помощнице.
Та без промедления достала из сумки пневмошприц и что-то вколола Ивану Борисовичу. Тот через некоторое время облегченно вздохнул, видимо, боль отпустила. Профессор махнул рукой Ивану Тользену, бывшему, помимо прочего, очень неплохим врачом, и тот принялся обследовать старика.
— Срочно в медкапсулу, — повернулся он через некоторое время к Олегу Владимировичу. — Иначе не спасти. Слишком много внутренних повреждений. Предлагаю прямо отсюда телепортироваться вместе с пациентом на транспорт, я уже предупредил медотсек, там его ждут.
— А местные? — кивнул на ошарашенных врачей профессор.
— А кто им поверит? — усмехнулся Иван Тользен. — Извините, товарищи, но мы забираем больного, у вас он вскоре умрет. У нас будет жить.
— Если можете спасти, забирайте, — пожал плечами Георгий Давидович. — Мне больно смотреть, как мучается человек, учивший и меня, и моих детей…
— Прошу ничему не удивляться.
Иван скомандовал через имплант оператору телепортационной установки транспорта забирать всех, тот захватил лучом членов экспедиции и старого учителя, к пижаме которого кто-то прикрепил датчик. И все они медленно расплылись в воздухе искрами. Осталась пустая кровать, на которой еще несколько мгновений назад лежал Иван Борисович.
— Ты это видел? — ошалело спросил Георгий Давидович. — Это ж как в том фильме, да? Они оттуда? — он показал пальцем на потолок. — Да?
— Видел, — подтвердил Остап Михайлович. — А откуда они? Да черт их знает! Но в одном они правы. Распространяться о случившемся не стоит. Сочтут чокнутыми.
В этот момент в палату вломились два здоровенных националиста с шевронами дивизии «Мертвая голова», от них несло перегаром.
— Сказалы, що у вас тут якись гости дурни прыйшлы? — хрипло спросил один. — Де воны?
— Забрали Ивана Борисовича и уехали, — холодно ответил Георгий Давидович, едва не задыхаясь от ненависти к нелюдям. Немного подумав, он решил сделать им маленькую пакость, пусть хотя бы понервничают. — Сказали на прощание, что хорошо знают руководство вашего батальона, обещались занести ему подарки, чтобы вас наказали. Вы же заслуженного учителя избили! Он многих учил. Так что готовьтесь к неприятностям, панове.
— А чому ты не по-украйинськи говорыш?! — вызверился на него второй националист, однако, судя по виду, он был испуган и раздосадован, прекрасно понимая, что за хороший подарок начальство его с землей смешает.
— А я грузин, мне можно, — лениво ответил врач, разглядывая свои пудовые кулаки. — Моет и мне кой-куда пожаловаться? Я тоже многих лечил, знакомств хватает…
— Ты мы вже йдемо, пробачте, коли що, — сподобился извиниться первый националист.
И буквально вытащил возмущенного собрата из палаты. Врачи некоторое время смотрели им вслед, а затем разразились хохотом. Не любили эту сволоту в Николаевской области оставшиеся нормальными, не свихнувшиеся на безумном украинстве люди, ох, и не любили же. А затем пожелали удачи старому учителю и забравшему его странным способом профессору. Почему-то обоим казалось, что вскоре все изменится. Сразу и бесповоротно.
Глава 9
Автоматический фармацевтический завод глубоко под основанием пика Зуб Дракона в горном массиве Ергаки, в Южной Сибири, наконец запустили на полную мощность, производя более ста тысяч доз сыворотки в сутки. Через телепорт лекарство доставлялось на транспорты, после чего те вылетали на санобработку Николаевской области с воздуха. К счастью, болезнь, похоже, сильно распространиться не успела, поскольку новых зараженных за прошедшие двое суток не обнаружили.
Снаружи заметить, что в окрестностях пика что-то изменилось, было совершенно невозможно, производственные мощности находились на глубине трехсот метров, можно разве что обратить внимание на легкую вибрацию, но места здесь были безлюдные, а редкие альпинисты вряд ли станут обращать на почти незаметное подрагивание скалы особое внимание, спишут на что-нибудь. Да и скрываться заводу недолго, всего несколько месяцев.
Второй завод пока что рос в ледяной пещере Антарктиды, на глубине в шестьсот с небольшим метров, в четырехсот пятидесяти километрах от станции «Восток». Эту пещеру обнаружили только в двадцать втором веке, так что местные полярники о ней точно не знают и вряд ли появятся в ее окрестностях. В пещере развернули в десять раз более крупное фармацевтическое производство — допустить разгула черной чумы было никак нельзя, сыворотки требовалось очень, очень много, ведь придется ее распылять над всей территорией Украины, России, Белоруссии, Польши, Венгрии, Румынии, Словении и Молдавии.
Еще одно молодые коммунары решили сделать на общем собрании, и на следующий день сделали. Все до единой американские биолаборатории в Евразии, а затем и на других континентах были выжжены на глубину ста метров вместе с персоналом, причем высокотемпературной плазмой. Местные жители утром обнаружили на местах лабораторий оплавившиеся ямы, кто-то даже свалился в одну них и погиб. Решение жестокое, но необходимое — допускать новую эпидемию никак нельзя, а в лабораториях, где разрабатывают новые опасные болезни, может случиться что угодно. Персонал? Сотрудники таких заведений прекрасно знают, на кого работают и что именно делают. Так что они сами во всем виноваты. Люди, создающие новые страшные болезни, способные уничтожить человечество, если вырвутся на свободу, сочувствия недостойны.
Готовая продукция поступала на транспортники, фрегаты и корветы через малые телепорты, производство которых успели наладить на Лейте. Первую партию недавно доставили в Солнечную систему.