– А если нет?
– А если да? Но ты трусливо спрятал голову в песок, ты не боролся за нас, хотя должен был! Ты предал не только каждого в этом мире, ты предал Джорджа, не попытавшись завершить – как ты там сказал? – единственное правильное дело в его жизни.
– Элис… – Он шагнул вперед, чтобы коснуться ее плеча, но она тут же отшатнулась, пятясь к выходу из беседки.
– И Эвана, нашего Эвана, моего, ты тоже предал. Он бы никогда не прятал за ложью свою трусость. Он бы не бросил нас. Я так и не знаю, кто ты. Я не знаю тебя, я боюсь тебя и презираю. Будь моя воля – ты бы никогда не вернулся в наш дом, в нашу семью, но не мне решать. Но одно я могу тебе пообещать. – Эван напрягся, предвидя то, что сорвется с губ Элис. – Как бы ни решили в доме, в мою жизнь ты не вернешься.
– Нет, Элис, постой…
– Никогда!
Элис понимала, что поступает правильно, но ей было так нестерпимо больно и пусто, что хотелось завыть. Но ведь правильные решения не всегда приносят счастье? Или хотя бы не сразу… А пока можно было переключиться на десяток таких же обманутых, как и она, людей, что ждали ее возвращения в их светлой гостиной.
– Эван, это ты… – Лин, увидев, что в гостиную входит Элис, остановилась на полпути и потупилась.
– Он в беседке. Хочет побыть один.
Лин лишь кивнула и присела на один из пуфов. Дом будто замер, погрузился в желе из раздумий и сомнений. Элис отчетливо читала по лицам их решения: заплаканная Лин, бежавшая навстречу Эвану, не вызывала никаких сомнений, печальная, но любящая всех нерадивых деток Костра, которая сидела в своем кресле, пряча красноту припухших глаз. Даже Ирг почтил их своим вниманием – превосходство и ухмылка на его безобразном лице бесили до невозможности, даже с учетом того, что, по всей видимости, он разделял взгляды Элис.
– Как ты догадалась? – Ветер сидел на одной из ступенек, ведущих на второй этаж. То, что Вик сидела не рядом, говорило о многом.
– Его кошмары. – Элис устало опустилась прямо на пол, поджимая под себя ноги. Уют – это последнее, что ее сейчас заботило. Лишь бы найти опору, лишь бы почувствовать землю под ногами.
– Кошмары? Но Эван никогда…
– Не рассказывал вам о них. Он говорил, что вам это нужно – верить, что он сильный. Теперь я знаю, почему он молчал на самом деле.
– У меня в голове не укладывается! – Микалина присела рядом, от возбуждения потирая ладони. – Как он может быть тем, кто придумал этот мир? Писатели не живут в своих книжках!
– А где ж им еще жить, крошка? – Даже Родж потерял свою привычную беззаботность, хоть и пытался хохмить.
– Если простыми словами – Эван тоже персонаж, которого Джордж, настоящий автор нашего мира, вписал в эту историю. Эван и есть воплощение Джорджа, лучшее воплощение. Но когда случился пожар, что-то во всех вселенных перемкнуло, и в Эвана вселились воспоминания и мысли Джорджа. Вот так он стал и героем, и писателем, придумавшим его, одновременно.
– Да уж, простыми словами…
Элис казалось, что она слышит мысли всех окружающих. Так плохо в этом доме ей было лишь однажды, когда она вот так же сидела на полу в этой гостиной, рыдала и просила вернуть ее обратно. Сейчас она бы тоже не отказалась вернуться. Хотя бы в сегодняшнее утро. Правда, как и правильные поступки, не всегда приносит счастье. И хоть Элис и отстаивала то, что Эван должен был все рассказать как есть, глядя на своих соседей, она малодушно хотела не знать этой чертовой горькой правды.
– Что дальше?
– В смысле? – Мика смотрела на нее во все глаза.
– В смысле, что мы предпримем дальше с Эваном?
– Элис, милая, это все еще его дом…
– Дом, Костра, который он предал. Как нам жить рядом с ним, как доверять?
– Наконец-то вы открыли глаза! – Каркающий смех Ирга разлетался по дому, словно чума. – Ну что, вашей сказочке конец? Ремонт они делали, свадьбу плясали, а теперь видите, в каком все дерьме? А ваш сладкий Эван – двуличная мразь.
– Да когда ты уже закроешься, Единая Вселенная! Даже при таком раскладе лучше уж жить с предателем, чем видеть твою мерзкую физиономию! – Вик поднялась со своего кресла, и Ирг тут же трусливо дернулся. – Но я согласна с Элис. Я считала его братом, а теперь не знаю, чему верить.
Ветер лишь печально вздохнул на слова жены. Видимо, в этой истории они не были «вместе и в радости, и в горе».
– Каждый из нас совершает ошибки. Ребята, вы чего? – Микалина поднялась на ноги, в ужасе оглядывая комнату. Она искала поддержки слишком отчаянно. – Это же наш друг! Да, он обманул нас, но у него были причины, понимаете? Ну кто на его месте вот так взял бы и выложил всю правду? Мы должны дать ему шанс!
– Шанс снова всадить нам нож в спину?
– Виктория, ты не права. Эван не такой человек…
– Да ладно, Ветер?! Ты думаешь, ты знаешь, какой он человек? – Элис закипала, понимая, что реально на ситуацию смотрят только они с Вик.
– Я уже и не знаю, что думать… – откликнулся Сэм, и все поникли.
– Предлагаю голосовать.
– Это бред, Элис.
– Конечно, бред. Если честно, Мика, то тут и голосовать не за что – мы не можем впустить в дом предателя. Но вы слишком наивны, чтобы это принять, поэтому будем голосовать. Прошу высказаться всех присутствующих. Я начну? – Элис ловила себя на мысли, что все это напоминает представление в каком-нибудь захудалом цирке, а сама она – печальный и язвительный клоун. – Я против того, чтобы Эван жил в нашем доме. Мы не знаем, кто он на самом деле, что может совершить и какие силы имеет в этой истории. Раз он скрывал свое происхождение, значит, все не так просто и безобидно. Кто следующий?
– Элис, мы не можем выгнать Эвана. Мало того, что это бесчеловечно, но это прежде всего – его дом. Он был здесь первым, он ментор и почти что хозяин этого дома.
– Тогда, Костра, давайте выгоним меня, как самого адекватного человека!
– Малышка, потише на поворотах! – Родж хмурил свои густые рыжие брови и смотрел на всех исподлобья. Таким вечного хохмача и пройдоху еще не видел никто из присутствующих. – Ваше голосование – дрянь. Кроме тебя, Вик и Ирга-мать-его, никто не станет выгонять Эвана. Костра всех любит, как детей, я и подавно не тот, кто может кого-то судить. Для Лин он – старший брат, она ж любит его без памяти. Каждый здесь чем-то обязан Эвану, каждый привязан к нему, так что кидайте дурное дело. Тут разбираться надо, что за магия сработала, – сам не верю, что несу такую чепуху, но как есть, ребятки.
– Родж прав. Эван для всех сделал слишком много, чтобы не дать ему второго шанса. Он ведь дал его каждому из нас. – Ветер говорил для всех, но смотрел только на жену.
– Да идите вы все к черту! – Элис решительно двинулась в сторону лестницы, подальше от этого коллективного помешательства. – Давайте, впускайте его в дом, сюсюкайте с предателем – а я посмотрю, чем это обернется! Только не жалуйтесь потом.
Пока она поднималась к себе в комнату, Вик что-то бурно доказывала остальным, а Лин побежала обрадовать Эвана. Злость кипела внутри Элис, грозилась пролиться едкой кислотой, разъесть к чертовой матери этот проклятый дом с его проклятым ментором! Что еще должно случиться, чтобы все наконец поняли, что Эван опасен? Кто знает, может, он и прописал это всеобщее прощение сам для себя? Элис заперла комнату изнутри и заплакала. Просто, навзрыд, как маленькая девочка, которую обидел мерзкий мальчишка. Тот самый, что еще вчера провожал ее домой после школы. Буря эмоций внутри не унималась, готовилась разорвать ее на сотни маленьких Элис. А самое страшное, что как минимум одна из этой сотни точно бы побежала к Эвану, уткнулась носом в его шею и простила бы все на свете.
Но пока она еще целая, сильная и смотрит на вещи реально, она доберется до истины и покажет всем, кем является на самом деле человек, который радостно улыбался ей с фото, что Элис хранила на своей тумбочке. Не желая видеть предателя рядом с собой даже на фотографии, она тут же вытащила его из рамки и порвала на мелкие кусочки, пока та самая маленькая Элис внутри рыдала навзрыд над ее неудавшейся любовью.
Глава 10Каждому есть что сказать, да слушать никто не хочет
Напряжение ощущалось кожей, горчило на языке, резалось в глазах, вызывая непрошеные злые слезы. Если до этого момента все хоть как-то держались, то при виде стоящей на пороге Сияющей, нервы сдали практически у всех. В этой суматохе последних шокирующих новостей все как-то подзабыли, что то самое злосчастное утро началось с новости о том, что приезжает сестра Ветра. И вот сейчас она стояла в их гостиной – тихая, потерянная и безликая. И это пугало куда больше ее привычной надменности и холодности. Сломленная хрупкая женщина никак не вязалась с сестрой Ветра, но это была именно она. И ее вид добавлял к общей картине обреченности и горечи ту самую каплю, которая переполняет чашу.
– Сияющая, что произошло?
Она молчала. Когда же Поднебесная подняла взгляд, в нем было столько невысказанной боли, что дом практически затрещал по швам. Казалось, этой силой можно убить, а этой тоской, как куполом, накрыть весь этот придуманный мир.
– Что вы напали на девочку с расспросами? – Костра аккуратно приобняла Сияющую за плечи, и та – внезапно – даже не дернулась, хотя все прекрасно знали, что сестра Ветра очень скептически относится к прикосновениям чужих людей. – Пойдем, милая, я заварю тебе чаю с ромашкой. Идите все по своим делам, потом поговорите.
Ветер хотел что-то возразить, но Костра пресекла эту попытку одним взглядом. Пока она осторожно вела Сияющую на кухню, Элис оглядывалась на своих соседей, рассматривая их помрачневшие лица. Большинство хоть и проголосовало за Эвана, как раньше в доме уже все равно не было. Все насторожились, ожидая нового подвоха, очередной правды или сумасшедшей новости. И, судя по состоянию Сияющей, ждали не зря. Хотя она не одна пугала своим видом: Элис в упор глядела на Микалину, которая выглядела по меньшей мере обескровленной. Ее бледность тревожила, а застывшая в глазах боль дотягивалась до окружающих своими противными скользкими щупальцами.