– Серена, прости…
– Нет, Эван, это ты прости меня! Я должна была просто прийти поддержать тебя, как друг, а не становиться в очередь за чудом. Ты ведь просто помог мне по прибытии, а я… И даже не думай говорить, что ты виноват в чем-то! Это бред! – Она обхватила себя руками, словно замерзла в душной тесной палате от внезапного холода собственных мыслей. – Я надеюсь, что люди поймут тебя. Поймут, что ничего нельзя изменить и ты не виноват. Вот только сколько времени им понадобится на это… Бедный, бедный Эван…
Серена машинально баюкала себя, сидя на краешке кровати, и с сочувствием смотрела на Эвана. Элис хотелось испариться куда-нибудь от стыда и разрывающей на части боли. Вот так, как сейчас Серена, должна была поступить она, любящая или просто влюбленная – неважно. А она вела себя как дура из раза в раз, вот даже полчаса назад. И тот неслучившийся поцелуй… Как хорошо, что он все-таки сорвался! Она не имела права поддаваться эмоциям теперь, когда закрылась в тот самый нужный момент. Элис ненавидела себя и не знала, как все исправить.
– Отдыхайте. – Серена сжала пальцы Эвана на прощание и постаралась, чтобы в этот раз улыбка выглядела менее жалостливой. – Пока у вас есть возможность. Все должно наладиться, я уверена. И вы всегда можете обратиться ко мне, если понадобится какая-нибудь помощь или поддержка.
– Спасибо. – Элис порывисто обняла Серену, вкладывая в эти объятия все свои извинения, что скопились в ней с их последней встречи. Судя по взгляду, Серена ее поняла и приняла. Ее губы подрагивали, готовые вот-вот растянуться в плачущем крике, немом и отчаянном. Серена подхватила свою сумку, другой рукой придерживая подол юбки, и вышла из палаты, оставляя за собой шлейф печали и пустоты. Элис стояла на месте, боясь шелохнуться. Дальше придется объясняться, говорить, просить, плакать – все что угодно… Но она не была готова, она была опустошена и напугана тем, что для нее открылось с приходом Серены.
– Как ты думаешь, она будет в порядке? Я переживаю за нее… – Эван посмотрел на Элис в упор, внимательно вглядываясь в каждую черточку на ее лице в почти темной комнате. Никто так и не решился включить свет – и без него было неловко.
– Она справится. Со временем. Но все это очень ее подкосило, ты видел.
– Видел, поэтому и волнуюсь. Она по прибытии лучше держалась, чем сейчас. – Эван растерянно почесывал бороду, кивая своим мыслям. – Ты ведь опять сейчас сбежишь, правда?
Элис встрепенулась от внезапной смены темы и тут же внутренне сжалась – он угадал все по ее тону, растерянному взгляду. Или просто слишком хорошо успел узнать.
– Я не готова сейчас. Прости, все это так… Черт, да не знаю я как! Я запуталась, у меня в голове такая каша, что любое слово, любое мое действие будет неправильным! – Были бы на голове волосы, Элис тут же принялась бы рвать их огромными клоками. Но оставалось только бессильно рычать и ненавидеть себя. – Я схожу за кофе, мне нужно проветриться.
– Нет! – Эван даже подскочил на кровати и против воли скривился в приступе боли. – Ты уже раз сходила.
– Я просто в кафетерий. Не стоит думать обо мне хуже, чем я есть. На самоубийцу пока не тяну. Хотя вот на полную дуру – пожалуйста!
– Элис…
Но она только махнула рукой и выскользнула из палаты. Яркий свет коридорных ламп слепил и резал глаза после полумрака. Элис жмурилась, отчего лицо неприятно ныло. Очень хотелось просто упасть где-нибудь и уснуть на несколько лет, чтобы открыть глаза – а все давно решилось, все хорошо, и можно больше не четвертовать себя мысленно и бороться с этими приступами паники. А именно так сейчас себя чувствовала Элис: тревожно, на грани истерики, словно вот-вот случится что-то плохое, а она не может этому помешать. Она остановилась, чтобы перевести дыхание и немного успокоиться, когда услышала крик. За поворотом кто-то истошно кричал, звал на помощь. Элис моментально бросилась туда, но резко затормозила: за углом раздалась череда выстрелов, и крик перерос в нечеловеческий вой. Судя по шуму, там кто-то боролся, и Элис, прижимаясь спиной к холодной матовой стене, стала скользить к повороту, чтобы хоть одним глазом увидеть, что происходит. Вытянув шею настолько, насколько позволяло укрытие, Элис аккуратно перевела взгляд на пост медсестры. Там были люди, одетые в черные куртки, в масках и с оружием в руках. Они избивали Сэма, который всеми силами пытался вырваться. А прямо к Элис, едва переставляя ноги, шла Акина. По ее белому костюму расползалось огромное кровавое пятно, которое она старательно зажимала руками. Затуманенный взгляд Акины, наконец, сфокусировался на Элис, и она произнесла одними губами – неестественно яркими от покрывающей их крови: «Беги». Элис очень хотелось помочь врачу, но она лишь закусила щеки изнутри, чтобы не закричать, и побежала. Она слышала выстрел за своей спиной и тот ужасающий звук, когда обессиленное тело с глухим ударом падает на пол. Она тихонько повторяла себе «беги», пока шаги, тяжелые и быстрые, настигали ее. Ноги запутывались в больничных тапочках, скользили по холодной плитке, голова кружилась, а в ушах слышался только стук крови, умноженный во сто крат. И в этот момент ее схватили огромные руки, с силой дернули на себя, сминая в охапку. Прежде чем ладонь в черной перчатке заткнула ей рот, вдавливая больной нос и растворяя остатки разума, Элис успела крикнуть самое глупое, что только могло прийти ей в голову:
– Эван, беги!
А дальше была волна ужаса от того, что их ожидает, вперемешку с нарастающей болью. Дергаясь в руках захватчика, Элис краем глаза увидела тело Акины, лежащее на полу в луже крови. От него тянулись бурые следы ботинок тех самых людей, что сейчас несли ее в палату, где уже связывали Эвана. Кто-то схватил Элис за подбородок, высвобождая из плена огромной ладони в перчатке. Она закашлялась и стала судорожно хватать воздух, который застревал в горле, так и не доходил до легких. Пытаясь проморгаться от слез, Элис узнала девушку, что стояла перед ней. Еще бы, ведь именно благодаря ей Элис сейчас находилась в больнице.
– Ну я же говорила, что вы еще за все заплатите. А ты мне не верила…
Девушка указала на дверь, и Элис потащили к выходу, снова зажав рот рукой. Она только и успела подумать, что кофе теперь ее самый ненавистный напиток – каждый поход за ним заканчивался побоями. Слишком уж дорогое выходит удовольствие.
А дальше ее повело в сон, и она даже не стала сопротивляться – все что угодно, лишь бы сбежать из этой реальности, которая наступала самым страшным из возможных вариантов, – Элис понимала это, как никто другой.
Мир вернулся внезапно: волной обжигающе холодной воды. Элис резко открыла глаза, отплевываясь и пытаясь сфокусироваться. Очень сильно болели запястья и плечи: она попыталась дернуться, но кожу тут же обожгло – руки были привязаны шершавыми веревками. Сама она стояла на коленях на каком-то бетонном грязном полу. Элис подняла голову, пытаясь выпрямиться, но все вокруг плыло. Она так и висела, привязанная за запястья к металлической ржавой решетке, трясясь от холода и напряжения. Лицо болело, ее нещадно мутило, и единственное, чего хотелось, – снова провалиться в беспамятство.
– Очнулась? – Знакомый голос донесся до Элис словно через слой ваты. Теперь ее кошмары точно обретут новое лицо. – Ну-ну, только не надо снова отключаться.
Девушка из кафе, та самая, что приложила Элис лицом об стол, подошла поближе и за подбородок подняла ее голову. Мир смазанным пятном качнулся, ком в горле стал липким и таким огромным, что сглотнуть его не было сил. Резкая боль прострелила голову, и Элис тут же вывернуло прямо под ноги ее мучительницы. Та мгновенно отскочила.
– Боже, какая мерзость! А ты слабачка, оказывается. Что ж, это нам даже на руку. – Девушка хищно улыбнулась, предвкушая то, что произойдет дальше. – Маиса, убери за подстилкой – вонь нереальная!
– А почему я? Развяжите ее, пусть сама и убирает!
– Крис, объясни нашей милой даме, что мои приказы не обсуждаются!
Крис – Элис узнала в нем того, кто стрелял в Эвана, – подошел к Маисе, грубо схватил ее за предплечье и что-то прошептал на ухо. Та сморщилась то ли от боли, то ли от сказанного, а потом резко полетела вперед – Крис без предупреждения толкнул ее выполнять приказ.
Элис тихо постанывала от боли и тошноты. Во рту был противный кисло-горький привкус, и ей очень хотелось хотя бы прополоскать рот от этой гадости. Но, естественно, никто не собирался предлагать ей воды и помощи. Маиса кривлялась, как только могла, откуда-то принесла тряпку и старое железное ведро с водой. Она убирала рвоту Элис и сама была на грани того, чтобы продемонстрировать всем то, что сегодня съела. Под конец Маиса, вставая, как бы случайно задела лицо Элис той самой тряпкой, измазывая его рвотой и грязной, дурно пахнущей водой.
– Вот тварь, – промычала Элис себе под нос, который, кстати, очень сильно болел. Элис вообще начинало казаться, что на месте головы у нее огромный ноющий шар, ничего общего не имеющий с ее прежним лицом.
– Как некультурно, Маиса. Ну да ладно, слабачка это заслужила. Посмотрим, настолько ли слаб ее дружок.
Элис, которая пыталась оглядеться в этом огромном старом ангаре, резко дернулась и зашипела – руки тут же резануло противной, щиплющей болью. Видимо, она уже успела содрать кожу с запястий, и теперь веревки терли по живому. Двое мужчин в таких же черных куртках – где они только их набрали! – тащили под руки Эвана. Его лицо опухло, из носа и губ сочилась кровь, а раненую ногу он просто волочил. Элис рванула вперед, не чувствуя страха – только ярость к этим людям и щемящую жалость в Эвану.
– Уймись, подстилка. Жив твой дружок, в этом мире не смерть страшна, ты же знаешь. – Девушка оскалилась, отчего Элис снова чуть не вырвало.
– Кэт, куда его? – Один из амбалов указал головой на едва соображающего Эвана. Видно было, что его хорошенько избили, прежде чем привести сюда.
– Привяжите его так, чтобы он видел нашу блюющую красавицу.