Так вот, ничего подобного. На самом деле речь идет об обнаглевших от безнаказанности уголовниках и профессиональных нищих – откровенно говоря, едва ли не главной движущей силе победоносной «революции достоинства». Основным занятием «волонтеров» является мелкое вымогательство. Для пущей важности они вполне могут потребовать на проверку ваши документы или перетряхнуть личные вещи. Конечно же, из самых патриотических побуждений. Надо ли говорить, что в подобных случаях необходимо глядеть в оба и не зевать: если «шо» – обнесут в два счета.
Эта группа была – один другого краше: сизые, непропорционально большие, опухшие от беспробудного пьянства лица, отечные, испещренные неумелыми татуировками пальцы и тошнотворный смрад месяцами не мытых тел. Командовала дама, напоминающая опустившуюся фрекен Бок. Только в камуфляже и с огромным прозрачным коробом на шее. У прочих членов миссии емкости для пожертвований были какие-то неубедительные, несолидные – вплоть до пустых коробок из-под торта. С корявой надписью фломастером: «Допомога воякам АТО». То ли дело дама. Ее выполненный из плексигласа ларь выглядел очень презентабельно. По дизайну и размерам он походил на стационарную урну для голосования. Кажется, даже с сургучной печатью. И был почти доверху запрессован мелкими купюрами.
– …А що це у вас у мишку? – Дама, возвращая паспорт и принимая более чем щедрый взнос, в общем-то, добродушно, скорее для проформы, указала на Карлютин рюкзак. – Нэ бомбы? Давайтэ, давайтэ, подывымось…
Полная жопа… Мысль, которая лихорадочно билась в голове, к физиологии отношения не имела, хотя величина задницы волонтерши и впрямь впечатляла. Карлюта не стремился в шахиды, поэтому настроился на бегство. Обидно, конечно: столько денег и времени – все насмарку.
Он медленно расшнуровывал рюкзак, готовясь сыпануть его содержимое под ноги бдительной общественности. А потом, воспользовавшись паникой, раствориться в вокзальной толчее, подобно рафинаду в кипятке – так пошучивал Палыч, обучая его азам инфильтрации.
– Чуэтэ титку, а я бачив…
Разведчик Петро Сокырко стоял рядом и многообещающе улыбался.
– Шо такое? Чей это ребенок? – От неожиданности патриотка сбилась на русскую речь.
– Пэтрэ, зараз же прыпыны! – Лина выглядела очень испуганной.
А ребенок продолжал гнуть свое:
– …як вы зи своеи коробкы гроши выколупувалы. А потим горилку за ных купувалы. И пылы: «За здоровья дэбилов киборгов!»
– Ах ты… крысеныш! Я тебе ща… – Продолжение фразы застряло у атаманши в глотке.
Карлюта проследил за ее застывшим взглядом и увидел тех четверых. Парни слушали со всевозрастающим интересом, а их предводитель вроде бы даже собрался вставать из-за столика.
Фрекен Бок решила не испытывать судьбу. Она резко развернулась и, стараясь не переходить на бег, зарысила к выходу. Остальная мишпуха дисциплинированно потянулась следом. Без суеты и особой паники: видать, бывали уже прецеденты. Ну, не прошло – и не надо. В следующий раз прокатит.
Все успокоилось. Разведчика удалось усадить за стол и всучить ему бутерброд с сыром. Военные вернулись к своему неспешному разговору.
Когда Антон Лонский окончил школу, его спросили, кем он хочет быть. Семейный совет по традиции проходил в большой гостиной (имелась и малая), под чаепитие и при включенном телевизоре.
На экране одетый в белый халат артист Баталов самоотверженно спасал очень даже сексапильную неизлечимую больную. Возможно, поэтому Антон ляпнул: «Врачом». Потом вспомнил приятные ощущения, испытанные им в детстве в ходе вивисекции изловленной на даче лягушки, и безапелляционно добавил: «Хирургом». И положил себе третий уже за вечер ломоть торта. Семейный совет, особенно женская его половина, умилился, после чего не мешкая, быстренько поступил Антона в медицинский.
В ознаменование зачисления кто-то из родственников, сволочь такая, подарил будущему Бурденко пентиум: это было круто! Почему в СD-приводе оказался диск с компьютерной игрой, можно только гадать. Игра называлась «Балдурс гейт». В течение первого семестра она была пройдена больше сорока раз, в результате чего геймер-неофит слег с выраженным нервным истощением. А как только оклемался, сразу двинул на легендарный рынок Петровка, где приобрел первую тогда еще «Деус экс», «Систем шок – 2» и, конечно же, культовых «Героев меча и магии». Второй семестр прошел не менее увлекательно.
А потом Антона отчислили. Вообще-то там можно было все решить, по правде говоря. Но для этого требовалось как минимум личное присутствие прогульщика в деканате. Накануне же, как на грех, вышла «Балдурс гейт: Тени Амна»… В общем, о каком, к черту, деканате может идти речь в столь исторический момент?
На следующем семейном совете несостоявшийся хирург изъявил желание попробовать себя в нефтетрейдерском бизнесе. (Хотя на самом деле единственное, чего ему хотелось в ту минуту, – это поскорее начать перепроходить «Дьябло».) То было время стремительного взлета очаровательной днепропетровской аферистки Юлии Тимошенко. И вся эта нефтяная тема казалась легкой, прибыльной и совершенно необременительной. Семейный совет философски пожал плечами и сделал несколько необходимых звонков.
Надо отдать должное Антону. Он и вправду попытался работать, тем более что в этот же период увлекся какой-то экономической реал-тайм стратегией. И за считаные месяцы умудрился развалить вполне успешное отделение одной из «дочек» «Лукойла», проявив при этом поистине дьявольскую изобретательность и недюжинную фантазию.
Очередной совет проходил в расширенном составе. В конце концов было решено, что дешевле, а главное, спокойнее просто выделять деньги на содержание «нашего мальчика». Во всяком случае, до тех пор, пока тот не найдет себя в этом сложном и не всегда гостеприимном мире. (Мальчик тем временем искал на Петровке коды для прохождения «Фоллаута».)
Шли годы. В одну из случавшихся все реже ремиссий Антон женился. На девушке из категории непоступивших. Свадебным подарком стала полностью обставленная трехкомнатная квартира на Бассейной. Поначалу ему понравилась семейная жизнь. Истинный киевлянин, безалаберный, высокомерный и беспомощный в быту, Антон Лонский получил, как ему казалось, то, чего хотел. Полгода молодая жена готовила борщи, вникала в тонкости развития персонажей в «Морровинде» и восхищенно поддакивала, выслушивая снобские тирады на тему «понаехали». И вдруг предъявила несколько диктофонных записей. Было там и про Кучму, и про некоторых общих полусветских знакомых, и, самое главное, звучали весьма пикантные пассажи в отношении умственных способностей кое-кого из влиятельных родственников. Одновременно Антону был предъявлен ультиматум, который касался раздела квартиры и последующего развода. Вернее, наоборот, если использовать слово «развод» в его переносном смысле.
Антон очень расстроился и поделился своей бедой с крестной – тетей Олей из СБУ. Про нее, кстати, на тех пленках ничего не было. На другой день жена канула. А еще через две недели по почте пришли документы о расторжении брака.
В целом закончилось хорошо. Только вот некоторые родственники, раньше всегда принимавшие в нем участие, перестали брать трубку. И вообще этих самых родственников становилось все меньше. Они, в полном соответствии со вторым законом марксистской диалектики, постепенно переходили в иное качество: кто с почетом упокоился на Байковом кладбище (как, например, родители), кто сел, а кто поумнее – попросту уехал.
Впрочем, Антону было начхать: он снова с головой и всеми прочими потрохами погрузился в виртуальный мир. На подходе толпились и дышали друг другу в затылок «Квейк», «Анрил» и его величество «Хаф лайф: Черная Меза». О, это были славные времена! Движки становились все круче, версии все доступнее, а сам Антон почти перестал выходить из дому.
Да, чуть не забыл: Антон Лонский тоже был рыжим. И чуть ли не со школьной скамьи носил бороду.
Единственным представителем внешнего мира, с которым почти уже сорокалетний Тоха продолжал поддерживать более или менее регулярную связь, был друг детства Лелик – такой же недоросль и раб киберспейса.
Как-то (это было уже незадолго до Майдана), временно восстановив связь с реальностью и осознав практически полное отсутствие средств, Антон обратился за помощью к полузнакомому двоюродному дядьке. И хотя старые добрые семейные советы давно канули в Лету, тот, будучи связанным священными узами крови, не подвел: памятуя о давнем пристрастии племянника к медицине, устроил его на весьма приличный оклад в частный урологический кабинет. Медбратом.
Но вечный протеже и здесь облажался. Или, как теперь говорят, провтыкал – забыл наконечник термомагнита в заднем проходе некоего очень знаменитого писателя. Его еще называют совестью нации… Ну хорошо, он сам себя так называет. Упомянутый мэтр известен тем, что однажды в качестве примера своей беспощадной борьбы с проклятым советским режимом привел факт своей же плохой успеваемости по теории научного коммунизма. Еще во время обучения в вузе, в шестидесятые. Его-де речевой аппарат был органически не способен правильно произносить ненавистные марксистские термины на еще более ненавистной москальской мове. Мол, в его случае сама генетика протестовала против тоталитаризма. А изуверы преподаватели из-за этого ставили юному патриоту не выше «удовлетворительно». Правда, страстотерпец скромно умолчал о том, что по прочим предметам картина его успеваемости выглядела еще более удручающе. И речевой аппарат здесь был ни при чем.
Оставим, однако, изучение революционной деятельности этого господина несчастным украинским школьникам. Нас сейчас должна интересовать другая страсть маститого литератора. Вернее, страстишка. Он любил массаж простаты. Нет, не в качестве медицинской процедуры. Просто любил.
Это началось относительно недавно, уже в зрелом возрасте. Однажды живой классик посетил уролога. По настоянию супруги. Тот в ходе осмотра произвел над пациентом ряд специфических действий, в том числе и вышеупомянутое. И писатель открыл для себя новый мир! Он понял, чего был лишен все эти годы. И с тех пор изводил визитами наиболее авторитетных андрологов и буквально терроризировал профильные клиники.