– Девушка! Красивая! Поехали в Таганрог! – кричали с одной стороны.
– Шахты, Новочеркасск! – неслось с другой.
– Девушка, поехали на море! В любую точку домчу, глазом моргнуть не успеешь!
Яна подошла к парковке. Путь ей преградил толстый седой армянин:
– Куда тебе, красавица?
– В Луганск, – прошептала девушка, как будто сообщала секретную информацию.
– Зачем тебе? Все оттуда едут, а ты – туда, – полушепотом ответил таксист.
– Надо, – настаивала Яна.
– Любимый, что ли, там у тебя?
– Нет, – смутилась она.
– До границы могу подбросить, а дальше сама, красавица.
Яна согласилась. Таксист внимательно смерил взглядом девушку: содрать – не содрать с московской дурочки две цены?.. Не содрал.
Два часа ехали под музыку из шипящей автомагнитолы и рассказы таксиста. Яна узнала, что у него две дочери и три внучки, что один зять занимается каким-то бизнесом, а другой сидит на шее тестя. Бесполезная информация заполняла голову девушки, вытесняя тревогу. Таксист что-то говорил о политике, о ценах на бензин, о местных новостях, но Яна только молча кивала. Города и поселки, мелькающие за окном, жили обычной, беззаботной жизнью, как будто и не знали, что совсем рядом идет война.
– Вон смотри, фуры с гуманитаркой. – Таксист показал на огромные белые грузовики, идущие колонной по правой полосе. – По телику про них каждый день крутят.
Яна проводила взглядом караван. Она попыталась сосчитать машины, но быстро сбилась.
Скоро дорога опустела, показался пункт пограничного контроля. Такси остановилось.
– Ну все, красавица, приехали, – сказал водитель. – Дальше сама.
Девушка расплатилась и вышла из машины.
– Удачной тебе дороги! – кинул напоследок таксист.
Яна осталась один на один с пугающим, но манящим миром. Готовясь к поездке, она внимательно прошерстила форумы и собрала всю доступную информацию. Но теперь стало страшно. Как будто нужно было разбежаться и прыгнуть с большой высоты без страховки. Редкие автомобили проезжали мимо девушки и останавливались перед шлагбаумом. Яна смотрела на них, не решаясь тронуться с места.
Маме она сказала, что летит в Ростов к друзьям на пару дней. Ростов и Ростов, что с него взять? Для убедительности даже положила в стопку белья купальник. Потом, правда, убрала назад в шкаф. По дороге набросала пару СМС: «Приземлилась. Встретили. Все хорошо» и «Мы за городом, связь не ловит». Мама была рада, что Яна вырвется из Москвы, отдохнет, может, даже с кем-то познакомится. Знала бы она, что вместо пляжа дочь будет стоять перед границей непризнанной республики…
Яна не раз проходила пограничный контроль, но такого еще не видела. Кругом лежали мешки с песком и топорщились противотанковые ежи. Девушка подошла сначала к одной будке, потом ко второй. Везде задавали одни и те же вопросы: «Куда едете? Зачем?» Яна отвечала, что она журналист, едет в Луганск делать репортаж. Для убедительности прикладывала к стеклу удостоверение, боялась, что спросят командировочный лист. Не спросили. Она прошла мимо изрешеченного снарядами здания и вдруг поняла, что провалилась в кроличью нору и оказалась в Зазеркалье.
Яна шла по обочине, под ее ногами хрустели металлические осколки. С каждым шагом страх нарастал, хотелось повернуть обратно, спрятаться и долго плакать. Ноги сами вели ее вперед осторожно, медленно. Она прислушивалась к каждому шороху: не выстрел ли? Нет. Только шум проезжающего транспорта. С российской стороны машин было мало, а вот в обратную сторону тянулся длинный хвост автомобилей.
– Эй, может, подбросить? – раздался мужской голос.
Яна повернула голову и увидела желтую «газель». Круглолицый лысеющий мужчина с густыми черными усами высунулся в открытое окно:
– Так и пойдешь пешком?
Яна сделала шаг назад. В Москве она бы никогда не села в незнакомую машину. А тут ей почему-то хотелось довериться этому улыбчивому незнакомцу. Но мешал страх. Она и сама толком не понимала, что так пугало. Но там, где идет война, положено бояться.
– Не хочешь – как хочешь, – сказал мужчина и отвернулся от нее.
– Стойте! – пропищала Яна и бросилась к «газели».
Мужчина открыл дверь и пропустил ее. Яна залезла в машину и расположилась на сиденье между ним и водителем. Водитель, сухощавый и загорелый, надавил на газ, и машина поскакала по неровной дороге.
– Смотри, – кивнул круглолицый.
Яна машинально повернула голову влево и увидела сгоревший танк. И это всего в какой-то паре десятков метров от российской границы!
Разговорились. Оказалось, что Семен, круглолицый, из Ростовской области. Он сказал название своего городка, но девушка не запомнила. Второй месяц Семен возил гуманитарку в Луганск и окрестности. Сначала сам покупал необходимое, собирал по родственникам, друзьям, передавал посылки. Когда количество нуждающихся достигло критической отметки, Семен организовал точки сбора помощи. Кто-то приносил детские вещи, кто-то – продукты, кто-то просто тащил то, что было жалко выкинуть, а кто-то проходил мимо, бросив: «Пусть им Украина помогает».
Каждые выходные Семен мотался через границу на своей «газели» и в одной из поездок познакомился с Юрцом – местным водилой. Стали работать вместе. Семен пересекал границу, там его встречал Юрец, садился за руль и со знанием дела петлял по луганским дорогам. Каждый раз по разным.
Слева и справа тянулись бескрайние степи, слышались глухие раскаты орудий. Война была совсем близко, она пряталась за лесопосадкой, поселком и терриконом, готовая в любой момент выпрыгнуть из своего укрытия и смести всех, кто окажется у нее на пути.
– Симку вынь, – предупредил Семен. – Они сигнал отслеживают.
Яна полезла в рюкзак и достала старенькую Nokia. Она распотрошила телефон и сложила запчасти обратно в рюкзак.
– Смотрите, блокпост, – сказал Юрец.
– Наши или не наши? – спросил Семен.
– Бог их знает. Все равно тика́ть поздно.
Яна вытянула шею, пытаясь разглядеть перекрывших дорогу военных.
– Если спросят, скажи, к бабушке едешь. А если какая заваруха начнется, беги в степь и не оглядывайся, – посоветовал Яне Семен.
Она послушно кивнула.
Подъехали к блокпосту. Юрец с Семеном вышли из машины, долго говорили с молодым парнем в военной форме, показали документы. Парень заглянул в кабину «газели» (на Яну даже не посмотрел), попросил открыть кузов, что-то высматривал, светил фонариком. Наконец мужчины вернулись в машину.
– Сейчас своих от чужих не отличишь, – сказал Семен, когда они миновали блокпост.
– Среди ополчей тоже всякие встречаются, – поддержал Юрец.
– Почему так долго смотрели? – спросила Яна.
– Оружие искали, – ответил Семен. – На нас же не написано, что мы гуманитарку детям везем. Всех проверяют. Хорошо хоть, на укропов не нарвались. Ты не болтай лучше, что журналистка, а то костей не соберем. Говорят, они специально по журналистам бьют, чтобы те всему миру не рассказали, что здесь творится.
– Да бог знает шо творится! – сказал Юрец. – Стреляют по нам, как по проклятым. Ни жить, ни помереть спокойно не дают. У нас тут кум умер – сердце не выдержало. Мы с его зятем могилу роем, а тут обстрел. Ну мы в могилку-то и прыгнули. Потом вылазим, а рядом осколки валяются. С того света кум спас. Воды в городе нет, света, газа, связи тоже…
– Как же вы живете? – робко спросила Яна.
– Так и живем, – оскалился Юрец.
Дальше ехали молча и быстро. Нужно было успеть до комендантского часа. Чем ближе был город, тем громче становились взрывы.
– Вот гостиница, – сказал Юрец, останавливая машину.
Яна простилась с попутчиками и вышла из машины.
В гостинице было темно. Одинокая девушка, видимо администратор, встретила Яну, записала при свете фонаря что-то в толстую тетрадь и отвела ее в номер.
Яна без сил упала на кровать. Хотелось закрыть глаза и очутиться где-нибудь далеко отсюда. Там, где нет войны.
Марта заглянула в комнату бабушки. Та спала. Девочка прикрыла дверь и отправилась к себе. Она стала осматривать книжные полки. Гоголь, Дюма, Достоевский – все это она уже читала. Надо попросить маму принести что-нибудь новенькое с работы. Марта бы и сама с радостью побродила среди огромных железных стеллажей. Но мама не пускала, да и за бабушкой кто-то должен был присматривать.
Серенький, затертый сборник Губанова. Когда-то мама серьезно увлекалась стихами этого поэта. Увлечение прошло, а Марта осталась.
«Марта – девочка затопленной Руси…»
Стихотворение ей нравилось, а поэт – нет. Он был похож на отца, которого она никогда не видела. Но мама говорила, что похож.
Девочка поставила книгу на полку и подошла к окну. На улице щебетали и прыгали с ветки на ветку воробьи. Еще весной Марта с одноклассниками, как эти беззаботные птицы, болтали и веселились. И ничто не предвещало беды.
Тогда же весной они ездили в Краснодон на экскурсию. Их водили по большому красивому музею, рассказывали про войну и молодогвардейцев. Казалось, что все это так далеко и никогда не повторится. Повторилось. Как будто война спала все эти годы, а теперь ее разбудили.
Марта услышала какой-то шум на лестничной клетке. Она подошла к двери и посмотрела в глазок. Никого. Девочка приоткрыла дверь и выглянула. Снова никого. Она вышла на площадку и увидела белую надпись на стене: «Марта, если тебе будет скучно или страшно, заходи».
Она улыбнулась. Раньше бы Гришке влетело за «наскальную живопись». Теперь этот древний способ связи оставался единственным возможным. На секунду Марта представила, что если огромная бомба попадет в их дом и все разрушит, то эта надпись непременно сохранится. Люди, которые будут разбирать завалы, увидят ее и подумают: «А кто такая была эта Марта?» Вечная семиклассница со странным именем.
Девочка спустилась вниз и постучала в Гришкину дверь. Тишина. Она постучала сильнее. Снова тишина. Марта развернулась и поднялась к себе. В подъезд кто-то вошел. Она остановилась и посмотрела вниз. В пролете маячила Гришкина голова.