Лиза подбежала с бутылочкой воды, дала Геле пару глотков.
Дама сначала онемела от случившегося, а затем начала что-то лепетать про оскорбления, полицию, про то, что лезут сумасшедшие не в свое дело, чужих детей воспитывают, что эта психическая еще у ларька возле ребенка ошивалась и сама с собой разговаривала, что она опасная, но народ, свой, из села, шикал на старуху и на все голоса ей повторял:
– Она – мать! Мать! Поймите вы: сын у нее! Ленька без вести пропал… Не в себе она. И видите ведь – беременная! Кто же с беременными спорит! Примета худая. Беременным не перечат – ребенок поперек пойдет! Мать она! Мать!..
И тут объявили электричку. Лиза и Лидия Сергеевна поспешно подхватили Гелю под руки и повели к выходу на перрон – скорее прочь от скандала! Уговаривали: «Пойдем, милая, пойдем! На воздухе полегчает, отпустит». Николай Иванович взял ее сумку и пакет с черешней и понес следом. Геля обернулась: Уля по-прежнему стояла на своем месте с пупсиком под футболкой. Казалось, она ничуть не испугалась случившегося и приняла все произошедшее за какую-то непонятную ей взрослую игру. Уля улыбнулась, достала пупса из-под футболки, высоко подняла над головой – смотри, мол, наша взяла, со мной остался Дениска! – и помахала им вслед странной тетеньке.