Лена произвела на сестру приятное впечатление. Она даже рекомендовала знакомого доктора своим приятельницам.
Любовь Сергеевна помолчала, а потом спросила:
– Твоя подруга…
– Нина.
– Нина знала про компромат?
Федор напряженно замер, а Дана, вздохнув, призналась:
– Да. Он у нее даже был.
Федор едва не застонал.
– Откуда? – быстро поинтересовалась Любовь Сергеевна.
– Компьютерный мастер, – снова вздохнула Дана.
– То-то я удивилась, что ты попросила у него визитку. Вы сообщили полиции, что твоя подруга раздобыла опасный компромат?
– Обязательно сообщим.
– Это надо сделать непременно! И про Веру обязательно надо рассказать!
– Конечно, – согласилась Дана и, попрощавшись с собеседницей, бросила телефон на диван.
Федор молчал, обреченно глядя в пространство. Он не орал, и от этого становилось совсем грустно.
– Не надо было говорить про компромат, – с досадой произнес он наконец.
Надо поменьше говорить про компромат, чтобы не привлекать к нему ненужного внимания и не сделать Дану очередной мишенью.
– Не надо было, – согласилась Дана и попросила: – Поругайся на меня.
Ругаться муж не стал. Он ее обнял, и они еще какое-то время сидели молча. Потом Дана поднялась, приготовила ужин и позвала Федора к столу.
26 мая, воскресенье
Разбудил Николая телефонный звонок. Он не думал, что сможет заснуть, но заснул и даже проспал довольно долго – часов пять.
Звонила теща.
– Коля, приезжай, – быстро заговорила Вероника Анатольевна. – Алефтина Ниловна привезла Нинины вещи, которые отобрала Дана. Я все проверила, можно отвозить в морг.
Николай понятия не имел, кто такая Алефтина Ниловна и почему сумку с Ниниными вещами нужно было передавать таким сложным способом. Впрочем, он и раньше плохо понимал тещу.
– Коля, ты меня слышишь?
– Да-да, – послушно ответил он. – Сейчас приеду.
В ванной он постоял, облокотившись на раковину. Побриться было необходимо, но взять в руки бритву казалось непосильным трудом. Николай потряс головой, прогоняя навалившееся тупое оцепенение, принялся водить по щекам лезвием.
Нужно по минутам восстановить двое суток накануне убийства. Ему казалось, что он почти не слушал Дану, но на самом деле запомнил все, что говорила Нинина подруга.
Компромат попал к Нине в понедельник.
В четверг Нины не стало.
Нужно узнать, что она делала во вторник и среду.
Он провел по щекам ладонью, выключил бритву. Завтракать не стал, выпил воды, достав бутылку минералки из холодильника.
На улице было жарко. Он не помнил такого теплого мая.
И не помнил, чтобы ему когда-нибудь в жизни было так мерзко, как в этом месяце. Мерзко стало за три недели до убийства.
На крыше машины лежали тополиные почки, Нина сейчас недовольно поморщилась бы. Он не стал смахивать их, тяжело опустился на сиденье, подал машину назад, медленно выехал со двора.
Машина была новая. Он радовался, купив два месяца назад эту «Тойоту», и жалел, что жена его радости не разделяет.
Он едва не проехал нужный поворот, повернул прямо из второго ряда. Навигатором он почти не пользовался, а сейчас включил, чтобы не пропустить следующий поворот.
Неожиданно Николай подумал, что вообще не помнит, чтобы Нина искренне чему-то радовалась. То есть радовалась, конечно. Когда была довольна собственной внешностью, например. Но это не то. Не та радость, которая заставляет светиться.
Нина была с ним несчастна, а он осознал это только теперь.
У тещиного подъезда свободных мест не оказалось, и он проехал дальше, приткнулся у угла дома.
– Ты похожа на свою маму, – сказал он Нине-невесте, когда она познакомила его с родителями.
Они шли тогда по этой дорожке вдоль дома. Он не ожидал, что Нина возмутится. Она тогда чуть не расплакалась.
– Не похожа, я пошутил, – успокоил ее жених. Ему тогда было смешно смотреть на возмущенную Нину.
Он только потом понял, почему жене не хотелось быть похожей на собственную мать. Нина не могла простить ей быстрого второго замужества.
«Детские комплексы», неодобрительно сказала бы его бабушка. Бабушка работала участковым терапевтом и все комплексы считала обычной распущенностью. Бабушка Нину не видела, умерла за три года до его женитьбы.
Неожиданно Николай задумался, понравилась бы Нина бабушке. Пожалуй, нет, решил он. Объяснить решение он бы не сумел, но чувствовал, что оно верное.
Бабушка привыкла много работать и не одобрила бы Нинину синекуру. А еще то, что Нина не смотрит на Коленьку с обожанием.
То есть это было бы главным, все остальное значения не имело.
Дверь ему открыла незнакомая тетка, засуетилась:
– Проходите, проходите.
Проходить ему не хотелось, он принялся вытирать ноги о придверный коврик. Но тут появилась теща с целлофановой сумкой в руках.
– Вот, Коля.
Николай послушно взял сумку, вовремя удержавшись, чтобы не сказать спасибо.
– Отвези в морг сегодня же!
Везти что-то в морг необходимости не было, полиция еще не дала разрешения на похороны.
– Ника, иди отдыхай! – укоризненно покачала головой незнакомая тетка.
– Подожди, Алефтина!
Глаза у тещи были сухие и красные. За сутки она постарела лет на двадцать.
А может быть, постарела еще вчера, просто тогда он этого не заметил.
Подкрашенные ресницы только усиливали общий отпечаток старости.
– Я все сделаю, – пообещал Николай.
Нужно внимательно посмотреть на себя в зеркало. Возможно, он тоже постарел, только еще не замечает.
Теща не стала его задерживать. Николай спустился к машине и позвонил похоронному агенту. Он хорошо заплатил сверх таксы и теперь мог не утруждать себя лишними поездками.
Агент, парнишка-кавказец, уже ждал его, когда Николай подъехал к собственному дому. Николай вручил ему сумку и поднялся в квартиру.
У него были более важные дела, чем поездки в морг.
Игнат ожидал тяжелого похмелья, но, как ни странно, голова не болела. Вставать не хотелось, он полежал, взяв в руки лежавший на тумбочке планшет и ткнув пальцем в первый попавшийся ролик на Ютубе. Обычно он новостей не пропускал, политические ролики смотрел с удовольствием и старался перенимать лучшее, что нравилось ему в выступлениях блогеров. Учился вовремя делать паузы и мягко шутить. Получалось. Нина смотрела на него с восхищением.
Собственно, с ее смертью в его жизни мало что изменилось. Он о ней и не вспоминал почти, когда не видел. Только почему-то сейчас не хотелось ничего. То есть хотелось только одного – снова надолго провалиться в сон. На неделю или две.
Мужской голос сообщал о пожарах в Сибири. Игнат заставил себя прислушаться, согласился с блогером, что массовая вырубка лесов ни к чему хорошему привести не могла.
Голос продолжал говорить, перешел к анализу последних статистических опросов. Информация была нужной, но Игнат быстро выключил планшет, как будто голос бил по нервам. Впрочем, не исключено, что так и было.
Он не помнил бы сейчас о Нине, будь она жива.
А сейчас только о ней и думал. То есть не о ней, а о том, как ему плохо без нее.
Не так уж мало места она занимала в его жизни, как ему казалось.
Телефон зазвонил негромко, он вчера оставил его в кухне. Игнат неохотно поднялся. Был уверен, что звонит Лия, и решил ответить. Одиночество казалось невыносимым, даже время, проведенное с Лией, виделось избавлением.
Звонила не Лия, а Ангелина, которая была кем-то вроде руководителя его избирательного штаба. Занятно, усмехнулся Игнат, штаба еще нет, а руководитель есть.
– Игнат, мы сделали листовки. Могу скинуть тебе по электронке, но лучше, если ты посмотришь, как выглядит бумага.
– Меня еще не зарегистрировали, – напомнил он.
– Зарегистрируют! – отмахнулась Ангелина.
Имя ей удивительно не шло. При первой встрече она напомнила Игнату классическую ведьму. Не потому что была некрасива, нет. Скорее, ее можно было назвать миловидной. Черные прямые волосы до середины спины и раскосые азиатские глаза Ангелину красили. Не красили легкая ухмылка, кривившая губы, и наглый веселый взгляд. Ангелина как будто видела его насквозь и про себя потешалась.
– Хочешь, привезу, хочешь, сам приезжай.
А ведь она не предлагает, она приказывает, с тоской подумал Игнат. Приказывает, и он обязан подчиниться.
Он знал, что придется подчиняться, но не догадывался, что это будет так противно. Особенно когда приказывает Ангелина.
– Приеду, – решил он.
Стараясь тянуть время, Игнат тщательно побрился. Потом медленно, без аппетита, позавтракал. Занялся бы еще чем-нибудь, чтобы заставить Ангелину ждать подольше, но заняться было нечем, и он поехал в штаб.
Кроме начальницы-помощницы в небольшом помещении на первом этаже жилой пятиэтажки крутилось несколько совсем молодых людей. Студенты, наверное. Волонтеры.
Волонтеры смотрели на него с восхищенным любопытством.
Ангелина вышла ему навстречу, засмеялась и, взяв под руку, повела в боковую комнатушку. Там стоял большой стол с компьютером, рядом высокое компьютерное кресло. На столе большая стопа листовок.
Ангелина кивнула ему на кресло – садись. Место было ее, но она по-холуйски уступила его Игнату. В холуйство она играла, на самом деле он здесь пешка. Впрочем, и она не была ферзем.
Игнат усмехнулся и сел в кресло.
– Смотри. – Ангелина, взяв листовку, протянула ему. – Нравится?
Листовка была выполнена отлично. Предвыборные тезисы сформулированы кратко и доходчиво. А сам он на фотографии был мужественно красив и смотрел на будущих избирателей умными понимающими глазами.
– Здорово, – похвалил Игнат, покрутил листовку и бросил на стол.
Ангелина заговорила о том, как будет организован сбор подписей. Он почти не слушал, и она понимала, что он не слушает.
Ему организуют сбор подписей.
– Извини, что заставила тебя потратить время.
Это Ангелина сказала серьезно, внезапно перестав перечислять намеченные мероприятия.