Что-то в нем здорово изменилось, если перспектива особой радости не вызвала.
Депрессия, подсказал себе Игнат. Депрессия, вызванная смертью подруги.
Это пройдет. У него все отлично. Впереди политическая карьера.
Ангелина отвезла его домой. Игнат поднялся на свой этаж и равнодушно удивился. Около его двери стояла Лия.
– Я тебе звонила, но ты не отвечал.
– А, да, у меня отключен звук. – Он установил тихий режим, направляясь к кабинету босса.
– Ты не рад, что я приехала?
– Рад. – Игнат отпер дверь, пропустил Лию вперед.
Пожалуй, он действительно был рад. С ней лучше, чем одному.
– Как мама?
– Тьфу, тьфу, тьфу. – Она постучала костяшками пальцев по деревянной тумбочке. – Все нормально.
Он мог бы и не спрашивать. Лия никогда не оставила бы больную мать даже ради Игната.
Лия прильнула к нему, он крепко ее обнял.
Господину Корнееву не составит большого труда понять, что компромат на него собирал Вадим Константинович. Конечно, больше некому.
О любовнице Лииного отца Игнат не упомянул, но вычислить ее проще простого.
Это даже Дана сумела.
– Тебе со мной хорошо? – прошептала Лия.
– Очень.
Ему вдруг показалось, что он наблюдает за собой со стороны. За собой, за Лией, за Ангелиной с ее боссом, который, вполне возможно, станет и его боссом тоже. Наблюдать было неинтересно. Скучно.
– Пойдем. – Он потянул Лию к дивану и снова ее обнял.
На полу продолжал лежать планшет с Нининой фотографией, невидимой на потухшем экране. Игнат ненадолго отпустил Лию, отвернувшись от нее, включил планшет и сбросил с экрана фотографию.
Николаю казалось, что время уходит. Надо действовать, но голова была пустой, и он только тупо смотрел на открытый Нинин ноутбук.
Позвонил тещин муж. Отвечать не хотелось, но он взял трубку.
– Ты не сможешь приехать, Коля? – спросил Виталий Владимирович.
– Зачем? – равнодушно поинтересовался Николай.
– Пусть около Вероники побольше народу будет. Легче ей не станет, но…
– Сейчас приеду.
Легче Веронике Анатольевне не станет, но пусть будет хотя бы видимость семьи.
Нининой матери повезло, что рядом с ней заботливый Виталий. Напрасно Нина терпеть его не могла.
Николай поводил бритвой, потрогал щеки – сойдет.
Вероника Анатольевна вышла замуж через год после смерти первого мужа. Может женщина за год отойти от потери супруга настолько, чтобы созреть для нового замужества? Наверное. Но вероятно и другое. У Вероники Анатольевны была связь с заботливым Виталием еще при жизни Нининого отца.
Именно поэтому дочь не простила матери второго мужа.
Все это не имело значения, но мысли липли, цеплялись одна за другую.
Нина обнимала чужого парня, а потом, дома, спрашивала у Николая:
– Коля, ты меня любишь?
Он тогда проваливался в ее ложь и не понимал, чему верить: своим глазам или ее улыбке.
Одно Николай знал точно: долго так продолжаться не могло. Он бы набрался сил и прямо спросил Нину.
Он слишком долго тянул, и кто-то решил за него.
К теще он поехал на метро. В последние дни он ездил на метро больше, чем за весь прошедший год.
Дверь ему открыл Виталий Владимирович. Вид у тещиного мужа был измученный.
– Спасибо, Коля.
В квартире слышались голоса. Николай прошел в комнату, поздоровался.
Около тещи сидела Варя. Борис пристроился у окна.
Если бы не сухие красные глаза Вероники Анатольевны, сцена выглядела бы вполне обычно. Женщины разговаривают, мужья скучают.
– Вышло несколько новых детективов, – говорила Варя. – Я захватила парочку. Почитаете, Вероника Анатольевна?
– Я читаю с планшета! – ответила теща слишком резко. Наверное, она сама это поняла, заговорила тише. – Мне в электронном виде удобнее. Можно шрифт сделать по своим глазам.
– С кем дети? – тихо спросил Николай Бориса.
– Одни. Ничего, несколько часов одни побудут.
– Неужели сейчас кто-то ходит в библиотеки? – бросила теща.
Зря Виталий Владимирович затеял семейный сбор. Вероника Анатольевна, казалось, только и ждала, когда гости поскорее исчезнут.
– Ходят. – У Вари получалось не замечать ее недовольства. – И молодежи много. Школьники, студенты.
– Покурить хочешь? – спросил Борис.
Николай, кивнув, вслед за Борисом вышел на балкон. Варин муж достал телефон, тихо заговорил со старшей дочерью. Девочка осталась няней при малышах.
Подошел Виталий Владимирович. Николай молча докурил сигарету, вернулся в комнату.
Варя отошла от тещи, вернулась, неся на подносе чашку с чаем. Появился Борис, опять сел у окна.
– Когда вы поедете на дачу? – Вероника Анатольевна повернулась к сыну мужа.
Варя опять отошла, Борис сел на ее место.
– Через месяц. Сначала я возьму отпуск, потом Варя.
– А сейчас? Дети будут в Москве? Варе нужно взять отпуск за свой счет!
Не нужно было сюда приезжать. Его присутствие здесь никому не нужно.
Варя мимо него прошмыгнула на балкон.
– Как дела? – спросил ее Виталий Владимирович.
Разговор на балконе Николаю было слышно хорошо.
– Боря устроился на вторую работу. По договору.
– Знаю. Ты недовольна?
– Ему нельзя столько работать! – Голос у Вари дрогнул. – У него давление повышается почти каждый день…
Николай выдержал еще с полчаса.
– Я пойду, Вероника Анатольевна? – осторожно спросил он у тещи, поднимаясь.
Бориса рядом с тещей снова сменила Варя. Обе женщины на него посмотрели.
– Ну конечно, Коля! – поморщилась теща. – Рада была тебя видеть. Не забывай нас.
На улице было жарко. В такую погоду не только детям, но и взрослым лучше находиться за городом.
2 июня, воскресенье
Лия уехала накануне поздно вечером. Игнат вяло предложил ей остаться, но Лия предложением не воспользовалась. То ли беспокоилась о матери, то ли заметила, что порядком Игната утомила. Хорошо, если так, иметь под боком чуткую подружку лучше, чем капризную дуру.
Впрочем, считать Лию дурой он уже перестал.
Он был рад, когда она уехала. И утром тоже, проснувшись в одиночестве. А потом отчего-то затосковал. Мать уговаривала приехать, но сидеть с родителями было еще скучнее, чем валяться дома одному.
Лия не звонила, и он позвонил ей сам. Она не ответила, он позвонил снова, а потом, понимая, что напрасно это делает, поехал к ней домой.
Недавно ему казалось, что она заманивает его в капкан. Он ошибался, никто капкан на него не ставил. Он сам в него лез.
Машину он оставил на платной стоянке: территория вокруг дома была перегорожена шлагбаумами. Снова набрал номер и, слушая длинные гудки, медленно двинулся к огороженной территории.
Домработницу он сразу не узнал – женщина, глядя себе под ноги, быстро прошла мимо. Лицо у нее было красным, а губы зло сжаты. Странно, тетка казалась ему доброй, домашней.
Игнат остановился, обернулся. Спросить, дома ли хозяева, было разумно. Мать ахнула бы, узнав, что он позволяет себе являться к кому-то без предварительного звонка.
Домработница метнулась к кафе, которое Игнат только что миновал, и скрылась за дверью. Он медленно пошел следом за ней.
В кафе было всего четыре столика, а посетителей трое. Игнат, домработница, сидевшая спиной ко входу за одним из столиков, и светловолосый мужик лет сорока напротив нее. Мужчина, слегка наклонившись к тетке, зло на нее смотрел. На Игната он не обратил никакого внимания.
Игнат уселся за ближайший столик, достал телефон и сделал вид, что рассматривает что-то на экране.
– Не знаю я ничего! – шипела домработница, казавшаяся раньше доброй и домашней. – Я к ней приходила, убиралась, и все!
– А потом почему перестали приходить? – Смотрел мужчина сурово, а говорил спокойно.
– Я звонила перед тем, как приезжать! Я звонила, она не отвечала! Как я могла к ней попасть?! У меня и ключей-то не было!
– Откуда вы узнали, что Наташа умерла?
Веселая темноволосая девушка за стойкой вопросительно посмотрела на Игната. Он сделал вид, что ее не замечает.
– Откуда вы узнали, что Наташа умерла?
– Приехала, – тихо призналась домработница. – Звонила, звонила, а потом приехала. Соседи мне сказали…
– Таблетки ей вы привезли?
– Что? – отпрянула от собеседника женщина. – Какие таблетки?
Мужик, тяжело вздохнув, встал из-за стола и быстро прошел мимо Игната. Домработница продолжала сидеть, опустив голову.
Игнат пересел на место мужика и тихо спросил:
– У вас неприятности?
Она подняла голову, без удивления на него посмотрела. Глаза у нее были заплаканные.
– У вас неприятности? – повторил он.
Она потрясла головой – нет. Достала носовой платок и тихо высморкалась.
– Какие же бывают стервы на свете!
– Это вы о ком? – Вообще-то он догадывался.
Она опять потрясла головой – не важно.
– Лия дома? Я не могу ей дозвониться.
– На репетиции. – Она снова достала платок, на этот раз промокнула глаза. – А хозяева на дачу уехали. Ксане нужен свежий воздух. Ей вообще надо за городом жить!..
Она была предана своей хозяйке.
И ненавидела веселую красавицу Наталью Александровну, которая когда-то диктовала Игнату скучные тексты из романов девятнадцатого века, утверждая, что именно в них живет правильный и прекрасный русский язык.
Он давно забыл это Натальино выражение: правильный и прекрасный русский язык. А сейчас вспомнил.
Из кафе они вышли вместе. Домработница засеменила к дому хозяев, а Игнат поехал домой, включил компьютер и принялся просматривать видео с камеры видеонаблюдения в подъезде Натальи Александровны. Записи были за несколько дней, предшествующих смерти его бывшей учительницы.
Зачем он это делает, объяснить было трудно. От скуки, наверное.
Смотреть было утомительно. Игнат прерывался, протирал глаза.
Домработница в подъезд не входила.
За сутки до смерти Натальи в подъезд входила Лия.
3 июня, понедельник