– Спасибо тебе, Лиззи, – поблагодарил он девушку.
– Ты просил, – сказала она, – я сделала. Только и всего.
Вид у нее был расстроенный, как будто она отмежевывалась от того, что должно было произойти.
– Все делается правильно, – сказал Роберт. – Ты подойдешь позже?
Она ушла, не ответив. Священник секунду-другую смотрел ей вслед, а затем торопливо поднялся по лестнице в церковь и закрыл за собой дверь.
– Я за ней, – буркнула Крис, перед уходом лобызнув меня в щеку.
Я прошел с улицы в церковные ворота.
Джефферс оказался человеком слова. На столике под тусклым витражным окном стоял поднос, с которого Билли хватал магазинную выпечку и жадно запихивал ее в рот. Роберт же занимался тем, что перекладывал из одной аккуратной стопки в другую раздаточные молитвенники.
Медж сидел на развернутом в сторону Билли стуле из заднего ряда и смотрел на сотоварища с непростым выражением лица. Было в нем что-то от взгляда, которым минуту назад наделила священника Лиззи, но и толика зависти там тоже присутствовала.
– Ну как, Билли, вкусно? – спросил Джефферс с улыбкой.
– Не то флово, – пробубнил сквозь еду Билли. – Профто вафыбифь!
– Вот и хорошо. Кофе будешь?
– Хм. А то!
Парень потянулся к термосу, который священник выставил рядом с подносом. Но эта вещь оказалась для него неожиданно тяжелой. Билли нахмурился и попытался взять термос еще раз, вначале одной, а затем и двумя руками.
– Ишь, какой тяжелый! – сочувственно заметил Джефферс. – Давай я тебе помогу?
– Да не надо, я сам.
Еще одна попытка, тоже безуспешная. От отчаяния Билли глухо зарычал.
– Пускай это сделает святой отец, – подал голос Медж. – У него, если уж на то пошло, опыта будет побольше.
– Да, точно, – подтвердил отец Роберт, поднимая термос и аккуратной струйкой наливая кофе в белую кружку. Его гость жадными глазами следил за процессом, заглатывая при этом булочку с глазурью.
– Ты помнишь Джона, Билли? – заметив меня, спросил священник. – Он этой ночью был с тобой там, в больнице.
– А, – нехотя покосившись на меня, сказал его собеседник. – Может быть.
Обернулся ко мне и Медж.
– Этот-то что здесь? – спросил он у Роберта.
– Напоролся на проблемы с нашим общим знакомым, – ответил Джефферс, демонстрируя Билли бутылочку со сливками, при виде которой тот блаженно закивал. – Потому и вид у него такой, будто его за ноги протащили по булыжной мостовой.
Медж подошел ко мне и окинул меня взглядом. В такой близости весь смысл давешнего ночного разговора с отцом Робертом как-то терялся. Передо мной стоял вполне осязаемый мужчина на четвертом десятке, крепкого сложения, со щетиной на скулах. Волосы каштановые, средней длины, глаза карие, с зеленинкой вокруг радужки… Никакой эфемерности: человек из плоти и крови, с сильным, ощутимым присутствием.
– Да, я осязаем на ощупь, – сказал он, словно читая мои мысли.
Как и в прошлый раз, когда я его видел, на нем были потертые джинсы и сорочка внапуск. Безусловно, человек с его укладом (уж не знаю каким) вряд ли меняет свой прикид часто. Вместе с тем одежда не смотрелась несвежей, помятой или заношенной, как бывает после бессменной носки несколько дней кряду. На пот ни намека – более того, не было вообще никакого запаха. Это свойство человеческого портрета мы обычно как-то упускаем, но стоит заметить его отсутствие, как внимание на это обращается уже само собой.
Не совсем понятно: то ли одежда на нем существует как-то обособленно, то ли она просто часть общего восприятия его личности.
– Я слышал уже две разных теории, и обе гласят, что на ощупь вас пробовать лучше не надо, – сказал я Меджу.
– Не знаю, кто там тебе и что говорил, – отозвался он, – да мне и дела до этого нет. Жаль, конечно, что ты напоролся на Райнхарта. Человек он скверный. Только наш мир до вашего не касается. И лучше тебе будет уйти.
– Я бы так и поступил, – ответил я. – Только это не значит, что Райнхарт теперь оставит в покое меня. Вчера вечером один коп сказал мне, что Райнхарт обычно доводит начатое до конца. Два дня назад он угрожал моей подруге. Мне это не нравится. Как и то, что во все эти передряги я впарился из-за вас, ребята.
– При чем здесь мы?
– А вот при чем. Не возьмись мы по просьбе одной из подруг Кристины выяснить, кто и зачем ходит за ней по пятам, мы б ни за что не состыковались с твоей знакомой. Я имею в виду Лиззи.
Глаза у Меджа сузились. Это как-то сразу бросилось в глаза (впору возрадоваться произведенному эффекту).
– Лиззи за кем-то ходила? – переспросил он.
– За Кэтрин Уоррен. Знаешь такую?
Неизвестно, от моих ли слов или от чего-то еще, но все поведение этого человека как-то разом изменилось.
– Такое бывает, – поспешил вмешаться Джефферс. – Вспомни вас с Дэвидом: ты ведь с ним даже общался лично. Разговаривал.
– Это не одно и то же, – резко сказал Медж. – И я ей про то говорил. Она же мне ни разу не обмолвилась…
– Да это просто хождение, – с успокоительной незначительностью стал уверять его отец Роберт. – Это не попытка установить контакт. Я уверен, в этом нет ничего серьезного.
В эту секунду послышался жестокий кашель.
Билли по-прежнему находился у стола, с кружкой в одной руке и очередной плюшкой в другой. Кусок, видимо, пошел ему не в то горло: парень силился его выкашлять, как кот пытается выплюнуть комок шерсти. Дело, казалось бы, несложное – подумаешь, кусочек теста попал в дыхательное горло! – но кашель становился все надрывней. Билли корчился, чуть ли не выворачиваясь наизнанку.
– Надо бы что-то сделать, – растерялся я. – Человек же давится!
– Да не давится он, – поморщился Медж.
Билли отвернулся от стола: глаза навыкате, лицо белое как мел. При этом, хоть и закашливаясь, он все равно пытался упихать себе в рот ту плюшку.
– Поздно, Билли, – покачал головой Джефферс.
Тот, похоже, не слышал. Он поднес ко рту кружку, с маниакальным упорством заглатывая кофе. Затор вроде как прочистился, и он заулыбался:
– Уф-ф, упало!..
И в тот момент, когда он глотнул кофе, что-то и впрямь шлепнулось на пол возле его ног. Я поглядел вниз: это было что-то неприглядно бурое, сырое.
– Это что за фигня? – изумился я.
Остальные меня проигнорировали. Я пригляделся и понял, что это разжеванный кусок плюшки с глазурью. А за ней сверху вниз плыли другие куски. Прямо сквозь тело Билли.
Он струей залил себе в рот кофе. Коричневая жидкость, беспрепятственно пролившись через его рот, лицо и туловище, лужицей выплеснулась на деревянный пол.
Джефферс забормотал что-то – текучий набор молитвенных фраз. Медж протянул руку Билли, который пристально посмотрел вначале на нее, а затем ему в лицо.
– Это оно? – спросил он испуганно.
– Боюсь, что да, – ответил его товарищ.
– Но это не было… О нет, так несправедливо!
– Твой друг на момент смерти был очень уж плох, – сказал Медж. – Вероятно, в нем просто немного оставалось.
– Так нечестно, – сказал Билли, шало озираясь, но не для того, чтобы бежать, а скорее в попытке вобрать в себя, запомнить все, что видел. – Нечестно.
Джефферс, нежно кивая, продолжал свою литанию.
– Да идите вы на хер! – выкрикнул Билли. – Вы ж ни хрена не понимаете!
Он попытался запустить кружкой в священника, но та лишь беспомощно упала на пол, даже не разбившись. Роберт и бровью не повел.
– Уходи достойно, – напутствовал Медж своего собрата, пожимая ему руку.
– Я не хочу, – запротестовал тот.
– Но ведь ты увидишь своего друга.
Билли замешкался:
– Ты так думаешь? Я попаду домой?
– Честно сказать, не знаю, – с неловким видом ответил Медж. – Но так говорят. Он умер прошлой ночью. Так что есть шанс, что он окажется как раз там, куда попадешь ты, верно?
– А ты можешь со мной пойти?
– Не сейчас. Но когда-нибудь.
Джефферс положил мне руку на плечо:
– Вам, наверное, пора.
Противиться пастору было неприлично, да и своим я себя здесь не чувствовал. Но перед тем как выйти за дверь, я все-таки обернулся.
Одну руку священнослужитель держал у Билли на темени. Тот дрожал и плакал, а отец Роберт вещал ему что-то кротко-утешительное.
Я ушел. Понятия не имею, что там было дальше.
Глава 51
Лиззи двигалась быстро – Крис такого за ней и не припоминала. Вскоре, чтоб хотя бы удерживать ее на виду, ей уже приходилось бежать трусцой. Когда брюнетка вроде как засобиралась прыжком перемахнуть Четырнадцатую, Кристина окликнула ее по имени и припустила за ней через улицу. Она бежала и кричала в расчете, что та в конце концов усовестится и притормозит. Поначалу Лиззи ее игнорировала, но затем постепенно замедлила ход и остановилась. Но стояла она при этом, не оборачиваясь.
– Чего тебе? – спросила брюнетка, когда ее новая знакомая оказалась рядом с ней.
Та обошла ее и приблизилась спереди. Вид у Лиззи был хмурый.
– Поговорить с тобой хочу, – сказала Крис.
– О чем?
– Что такое происходило с Билли?
– То же, что и со всеми нами.
– Он умирал?
– Конец Расцвета. А как ты думала, что еще может ждать на горизонте – тебя в том числе? Или ты свой исход по-другому представляешь?
– Лиззи. Джефферс считает, что ты уже мертва.
– Милый человек. Но он заблуждается.
– Он ведь к тебе неравнодушен?
– Да брось ты! Как можно быть неравнодушным к призраку?
– Потому что он одинок, в печали, а еще нашел точку приложения к своим чаяниям что-то изменить. К тому же ты не призрак.
– А кто я, по-твоему?
– Не знаю. Но хочу узнать. Хочу, чтобы ты мне толком объяснила. По-настоящему.
Лиззи отвела взгляд, вроде как рассматривая на улице прохожих. Добродушно препирающуюся пару средних лет. Мать, улыбчиво воркующую с ребенком в коляске. Мужчину, рассеянно похлебывающего на углу кофе (и куда я сейчас шел? Чем думал заняться?). Брюнетка медленно, протяжно вздохнула, и напряжение несколько схлынуло.