Встретив на улице Ваву Миловскую, Кира с трудом узнала ее. Вава сама робко подошла к Кире и пробормотала:
– Как дела, Кира?
На голове у Вавы была не чищенная уже несколько дней старая фетровая шляпа, переделанная из отцовского котелка с оборванными полями. Темный локон небрежно спадал на правую щеку Вавы, ее губы были неровно накрашены поблекшей помадой с фиолетовым оттенком, носик Вавы блестел, а в ее тусклых глазах сквозили усталость и безразличие.
– Вава, я так давно тебя не видела. Как ты живешь?
– Я… Я, Кира, вышла замуж.
– Да ну… Поздравляю! Когда?
– Спасибо. Две недели назад, – глаза Вавы избегали прямого взгляда. – Я, мы… мы не устраивали большой свадьбы и никого не приглашали. Присутствовали только самые близкие. Дело в том, что мы венчались в церкви, и Коля не хотел, чтобы об этом знали в учреждении, где он работает.
– Коля?
– Да, Коля Смяткин, ты, наверное, помнишь его, вы встречались с ним как-то на вечеринке у меня дома, хотя… Вот так, теперь я – гражданка Смяткина… Коля работает в Табачном тресте; должность не очень высокая, но ему обещают повышение… Он очень хороший… к тому же… любит меня… Вот я и решила выйти за него замуж.
– Ну и правильно, Вава.
– А чего ждать? Сегодня трудно жить одной, если ты не… Ты единственный человек, Кира, который не стал желать мне счастья в семейной жизни. И это мне в тебе нравится.
– Но я искренне хочу, чтобы ты была счастлива, Вава.
– А я счастлива! – вызывающе вскинув голову, заявила Вава. – Я очень счастлива!
На руках у Вавы были засаленные перчатки. Она держала Киру за локоть; все ее поведение выражало нерешительность. Вава не могла осмелиться высказать что-то очень для нее важное. Как бы опасаясь, что Кира может уйти, она своими пальцами еще сильнее вцепилась в руку подруги. Затем, отводя взгляд, Вава прошептала:
– Как ты думаешь, Кира… а он счастлив?
– Виктор не из тех людей, которые дорожат счастьем, – ответила Кира.
– Я бы еще поняла… – удрученно продолжала Вава, – если бы она была хорошенькой… Но я видела ее… Впрочем, это меня совершенно не касается. Кира, приходите с Лео к нам в гости. Правда… мы еще не нашли себе квартиру. Я переехала к Коле, поскольку… у меня дома… В общем, ты понимаешь, отец был против, и я решила, что мне лучше уйти. А Коля живет в комнатушке, которая раньше служила кладовой в большом особняке, она такая маленькая, что… Но когда мы найдем квартиру, я вас обязательно приглашу… Ну ладно, мне нужно бежать. До свидания, Кира.
– Всего хорошего, Вава.
– Его нет дома, – сказала пожилая женщина с седыми волосами.
– Я подожду, – настаивала на своем Товарищ Соня.
Чувствуя себя очень неловко, женщина переступала с ноги на ногу и покусывала губу.
– Я не знаю, где вы будете его ждать, гражданка, – не сдавалась она. – У нас здесь нет приемной. Я всего-навсего соседка товарища Серова, и моя квартира…
– Я подожду товарища Серова у него в комнате.
– Но позвольте, гражданка…
– Я же сказала, что я подожду товарища Серова у него в комнате.
Товарищ Соня решительно зашагала по коридору, постукивая каблуками ботинок мужского фасона. Пожилая соседка посмотрела ей вслед, удрученно качая головой.
Когда Товарищ Соня вошла, находящийся в комнате Павел от неожиданности вскочил и в знак гостеприимства широко распростер руки.
– Соня, дорогая моя! – заулыбался он. – Это ты, дорогая, извини. Я был занят и распорядился… но если бы я знал, что…
– Все в порядке, – оборвала его Товарищ Соня. Она кинула на стол тяжелый портфель и, расстегнув куртку, сняла намотанный на шею мужской шарф.
– В моем распоряжении полчаса, – уточнила Товарищ Соня, посмотрев на часы. – Я тороплюсь в райком. Сегодня мы открываем ленинский уголок. Мне нужно было встретиться с тобой по одному важному вопросу.
Серов предложил ей стул. Затем, накинув куртку, встал перед зеркалом. Поправляя галстук и причесываясь, Павел заискивающе улыбался.
– Павел, – начала Товарищ Соня, – у нас будет ребенок.
Серов опустил руки. Его лицо перекосилось.
– Что?..
– Я беременна, – решительно ответила Товарищ Соня.
– Черт…
– Уже три месяца, – продолжала она.
– Почему ты не сказала мне раньше?
– Я не была уверена.
– Черт побери! Тебе придется…
– Сейчас уже слишком поздно что-либо делать.
– Почему же ты раньше…
– Я уже объяснила, что заметила слишком поздно.
Серов рухнул в кресло напротив Товарища Сони и пристально посмотрел на нее. Товарищ Соня хранила полное спокойствие.
– Ты уверена, что от меня? – прохрипел Павел.
– Павел, – отозвалась Соня, не повышая голоса, – ты меня оскорбляешь.
Павел встал, прошел к двери, вернулся, снова сел и затем опять вскочил.
– Ну и что мы, черт возьми, будем делать?
– Мы поженимся, Павел.
Он склонился над Соней, опустив сжатый кулак на стол.
– Ты с ума сошла! – рявкнул Павел.
Соня, не говоря ни слова, выжидающе смотрела на него.
– Ты сумасшедшая. Послушай, у меня нет никаких серьезных намерений.
– Но ты должен будешь жениться на мне.
– Никогда. Убирайся отсюда, ты…
– Павел, – тихо сказала Соня, – не говори того, о чем будешь потом жалеть.
– В конце концов… Мы живем не при капитализме. В нашей стране не существует такого понятия, как лишение девичьей чести… к тому же ты и не была девственницей… Хорошо, если хочешь, можешь обратиться в суд и востребовать деньги на содержание ребенка – пожалуйста, черт с тобой. Но нет такого закона, который мог бы заставить меня жениться на тебе! Понимаешь? Нет. Мы живем не в какой-нибудь там Англии!
– Сядь, Павел! – скомандовала Соня, застегивая на френче пуговицу. – Пойми меня правильно. Я отношусь к решению данного вопроса без старомодных предрассудков. Мне безразличны нравственность, общественное презрение и другие подобные глупости. Наш долг – вот что самое главное.
– Наш… что?
– Наш долг, Павел. Долг перед будущим гражданином страны.
Серов прыснул со смеху:
– Прекрати! Ты не на заседании кружка.
– А что, в обыденной жизни ты забываешь о преданности нашим принципам? – язвительно заметила Товарищ Соня.
Павел снова вскочил с кресла:
– Теперь, Соня, попытайся понять меня. Естественно, я всегда остаюсь верным нашим принципам… Я понимаю, что чувство долга – прекрасное чувство, и ценю его… Но какое отношение это имеет к… будущему гражданину?
– Подрастающее поколение – будущее нашей страны. Воспитание молодежи является жизненно важной проблемой. У нашего ребенка будет преимущество. Становлением его личности займутся отец и мать, являющиеся членами партии.
– Соня, черт возьми! Это уже не актуально. Для этого сегодня существуют детские сады, где с раннего возраста в одной большой семье детей воспитывают в духе коллективизма и…
– Государственные детские сады достигнут своего развития в далеком будущем. Сегодня они несовершенны. Наш ребенок должен вырасти совершенным гражданином нашей великой страны. Наш ребенок…
– Наш ребенок! Черт возьми! Откуда мне знать…
– Павел, неужели ты намекаешь, что…
– Нет, я не это имел в виду, но… Черт! Соня, я был пьян. Тебе лучше знать…
– Ты жалеешь о том, что случилось?
– Нет, и еще раз нет, Соня. Ты знаешь, что я люблю тебя… Соня, послушай, откровенно говоря, я не могу сейчас жениться. Конечно, ты мне нравишься, как никакая другая женщина, и я бы почел за великую честь жениться на тебе, но пойми, моя работа только начинается, я должен подумать о будущем. Пока у меня все идет очень хорошо и… и мой долг перед партией заключается в самосовершенствовании и…
– Я могла бы помочь тебе, Павел, или… – с расстановкой начала Товарищ Соня, глядя на Павла. Она могла дальше не продолжать; Павел все понял.
– Но Соня… – беспомощно застонал он.
– Меня все это расстроило не меньше, чем тебя, – хладнокровно сказала Соня. – Пожалуй, для меня эта новость была более тягостной. Но я готова исполнить то, что я считаю своим долгом.
Павел тяжело опустился в кресло. Не поднимая головы, он проговорил:
– Послушай, Соня, дай мне два дня на то, чтобы все обдумать и смириться с ситуацией.
– Конечно, – бросила в ответ Соня, направляясь к выходу, – подумай. Все равно сейчас у меня уже нет времени. Нужно бежать. Пока.
– Пока, – пробормотал Павел, не глядя на нее.
В тот вечер Павел напился. На следующий день он заглянул в клуб Союза железнодорожников.
– Поздравляю, товарищ Серов, – сказал при встрече председатель клуба Павлу. – Я слышал, ты собираешься жениться на Товарище Соне? Лучшей партии тебе не найти.
– Да, Павлуша, с такой женой далеко пойдешь, – позавидовал секретарь партийной ячейки.
В кружке Политпросвета к Павлу подошел незнакомый внушительного вида ответственный товарищ и, похлопывая его по плечу, расплылся в улыбке:
– Заходите в любое время, товарищ Серов. Я всегда готов помочь будущему мужу Товарища Сони.
Вечером Павел Серов позвонил Антонине Павловне и, обругав Морозова, потребовал увеличения размера своего пая и выплаты его вперед. Получив деньги, он угостил мороженым проходящую мимо девочку.
Прошло три дня. Наступил день бракосочетания Павла Серова и Товарища Сони. Они стояли в пустой комнате перед служащим ЗАГСа. Когда пришло время расписываться в большом регистрационном журнале, Товарищ Соня выразила желание оставить девичью фамилию.
Вечером того же дня Товарищ Соня переехала в комнату Серова, которая была намного больше той, где жила она.
– Дорогой, – обратилась к мужу Товарищ Соня, – мы должны придумать для нашего малыша какое-нибудь хорошее революционное имя.
В дверь Андрея постучали. Затем раздались тяжелые глухие удары, похоже было, что барабанили кулаком по ящику.
Андрей сидел на полу, изучая разложенные вокруг чертежи на больших белых листах, освещаемых стоявшей рядом лампой. Он поднял голову и раздраженно спросил: