и задержания. Как только объект занервничает, мы начнем действовать.
— Вы надеетесь, что объект допустит ошибку?
— Рассчитываю на это, шеф.
— На вашем месте я бы на это не рассчитывал.
Маленький человечек почтительно замер, и лишь опытное ухо могло различить каплю иронии в его голосе.
— Простите?
— Он не делает ошибок. — Сидящий звучно припечатал ладонь к столешнице. Муха с гудением метнулась из-под ладони, забилась об оконное стекло. Сидящий поморщился. — Да, представьте себе, он их не делает. Мне кажется, к настоящему моменту вы могли уже догадаться об этом сами. Или вам мало опыта ваших предшественников?
Человечек вскинул голову, отчего тонкий шрам искривился и потянул за собой кожу на подбородке.
— Простите, шеф, — сказал он казенным голосом, выждав короткую паузу. — Вероятно, вам известно нечто такое, что не известно мне.
Он лишь намекал — не клянча, не унижаясь. «Не так уж плох, — подумал сидящий. — Будет жаль, если сломает себе шею».
Срикошетировав от стекла, муха села на потолок. Стало тихо.
— То, что мне известно, не должно вас касаться. Безусловно, вы понимаете, что о каком-либо недоверии к вам речь не идет и мое молчание продиктовано исключительно интересами операции. Я поддерживаю ваше предложение. Считайте, просимая санкция вам дана, и учтите: это не только санкция. Это приказ. Полагаю, впрочем, что в ближайшее время вы получите новые инструкции. Я хочу, чтобы вы и ваши люди наконец уразумели: на дворе конец лета, а не начало весны. У нас уже давно нет права даже на единственную оплошность. Ни у ваших людей, ни у вас, ни у меня.
— Еще раз простите, шеф, но если новые инструкции…
— Об этом не сейчас, — прервал сидящий. — Продолжайте выполнять задание, но от захвата объекта вплоть до особого распоряжения воздержитесь. Вести объект предельно плотно. Самое главное сейчас не дать ему оторваться. Делайте все, что сочтете нужным, хоть привяжите себя к нему, но он не должен уйти на этот раз. Не должен, вы меня поняли?..
К. (особо секретно, лично)
ТЕМА: Малахов М.Н.
СОДЕРЖАНИЕ: диктотайпные материалы по работе с объектом «Лайма»; 4-й сеанс; 23.08.2040.
Подготовка к сеансу: стандартная.
Начало сеанса: 11 ч. 06 м.
Конец сеанса: 11 ч. 13 м.
Форсирование: 4 кубика 0,2 % раствора препарата «Калхас-Х» внутривенно.
ЗАПИСЬ СЕАНСА:
Вопрос: «Где он сейчас?»
Ответ: «Южный город. Тепло. Солнце в глаза. Вхожу в подобие. Улица, пыль».
В: «Допустим. Море там есть?»
О: «Да. Море. Штиль. Водоросли. Вижу запах».
В: «Что еще там есть?»
О: «Речка в бетоне. Грязная, прямая, течения нет. Мазут. Дохлая чайка. Автовокзал».
В: «Держи подобие. Как твое имя? Где ты? Что видишь?»
О: «Я Малахов Эм Эн. Иду по улице вверх. По правой стороне. Много людей. Сторонятся. Я устал и хочу пить. Покупаю в автомате пакетик яблочного сока. Пью. Иду и пью».
В: «Что ты чувствуешь?»
О: «Устал. Хочу спать. Мозоль на пятке. За мной идут, следят, хотят плохого. Надоело. Хочу один».
В: «Ты боишься?»
О: «Не знаю. Нет. Не хочу бежать. Не хочу стрелять. Не боюсь. Очень устал».
В: «Сейчас ты видишь тех, кто ходит за тобой?»
О: «Нет».
В: «Так. Расскажи, что ты делаешь теперь».
О: «Стою. Оглядываюсь. Очень болит голова».
В: «Еще раз повтори: кто ты?»
О: «Малахов Михаил Николаевич».
В: «И у тебя болит голова?»
О: «Да. Затылок. Нет, теперь нет».
В: «Что ты делаешь? Все время говори, что ты видишь и что делаешь».
О: «Перехожу на другую сторону улицы. Большая машина разворачивается, едет за мной. Стекла темные. Иду вниз. Иду быстро. Деревья — толстые. Автомат с мороженым. Они — вокруг меня, они ходят за мной повсюду. Надоели».
В: «У тебя на спине рюкзачок. Расскажи, что в нем».
О: «Нет. Излом подобия. Не держу. Не вижу. Нет сущности. Кто я?»
В: «Ты — Малахов! Малахов Эм Эн. Держи подобие. Что ты делаешь?»
О: «Он входит в магазин. Большой магазин, нарядная витрина. Он внутри, я его не вижу. Ушел. Нет подобия. Нет сущности. Красивая кукла на витрине. Уходит… Дядя, я не хочу!.. Дядя, пожалуйста…»
В: «Будет тебе кукла, самая лучшая! Попробуй войти в подобие еще раз. Потерпи. Ты — Малахов! Ответь на главный вопрос: что ты собираешься делать?»
О: «Дя-а-дя-ааа!..»
В: «Стоп! Куда, идиот!.. На стол ее клади… Инъектор, живо! Врача!..»
(конец записи)
ПРИМЕЧАНИЕ
По предварительному заключению экспертов парапсихологического отдела, объект «Лайма» в ближайшие дни использован быть не может. Предлагаю продолжить работу с объектом «Кассий», а также ускорить подготовку объектов «Шива» и «Белый Кролик». (конец сообщения)
Магазин оказался обыкновенным провинциальным супермаркетом, скромным, но довольно приличным. Побродив по отделам, Малахов купил за наличные туфли с мягким задником, новую рубашку, зубную пасту и крем для бритья, батарейки к мозгокруту, лечебные сигареты общеукрепляющего действия и бутылку минеральной воды «Радость бедуина». Из двух молодых людей в одинаковых рубашках навыпуск, вошедших в магазин после него, один со скучающим видом посетителя музея слонялся за Малаховым из зала в зал, другой же занял стратегическую позицию у витрины с кружевным дамским бельем, держа в поле зрения все выходы: действующий главный, запертый запасный и четыре служебных. Прятаться молодые люди и не думали, и Малахов решил созорничать. Двинувшись в обход магазина еще раз, он последовательно приобрел мембранные купальные трусы, лыжную мазь для сверхнизких температур, фантастический роман «Именем Разума» (на обложке было изображено страхолюдное чудище, перекусывающее пополам земной звездолет, а также мускулистый брюнет с лицом восторженного имбецила), подробную карту города Воронежа, детский бумеранг и набор шариков для пинг-понга в пластиковой запечатке. Побросав всю эту дрянь в рюкзачок, он направился к выходу со счастливым видом человека, совершившего после долгих поисков удачную покупку. Что подумали о нем одинаковые молодые люди, оставалось только гадать.
Он неспешно обогнул площадь вдоль зеленых насаждений, где пальмы соседствовали с елками и где за геометрически искромсанными кустами надсадно трещали газонокосилки, отделывая газон под полубокс. От срезанной травы шел вкусный арбузный запах — трава была свежая, сочная, совсем не августовская. Похоже, в Керчи за все лето не пролилось ни одного дождя, деревья выпили воду на много метров вглубь, склоны Митридата выгорели до рыжины, а здесь поди ж ты — поливают…
Город менялся буквально на глазах: сегодня он был не таким, как вчера, а вчера не таким, как позавчера. Общая паника еще не началась, но звоночки были. Заливались вовсю. Витал страх, еще не очень определенный. Страх неизвестности. Так сердце необстрелянного солдата пропускает такт при первом выстреле противника: мимо? в меня?
У страха не глаза, а прямо-таки радары — в этом Малахов убеждался ежеминутно. Вчера дежурная по этажу в дешевой гостинице для попрыгунчиков потребовала от него не дышать в ее сторону — сегодня просто сбежала. Можно было заметить, что на улицах меньше народу, чем полагалось бы в приморском городе в курортный сезон, и люди сторонятся друг друга. Не раз и не два навстречу попадались субъекты в респираторах, многослойных марлевых повязках, а один был даже в мембранном противогазе и, наверное, мнил себя в безопасности…
Пустые глаза людей, угрожающие жесты в сторону тех, кто пересек границу «зоны безопасности», определяемую, естественно, глазомером, матерный лай сквозь респираторы… И — отмеченные… Много отмеченных.
А трупы — где они? Вряд ли на такой город их было больше трехсот. Малахов видел один. Когда от четвертого этажа жилого дома без крика отделилось тело и его падение почти сразу остановила веревка, привязанная к ограждению балкона, он обернулся на крики прохожих. Они кинулись врассыпную, будто раскачивающийся на высоте третьего этажа мертвец сеял вокруг себя смертельно опасную заразу. Прочь, прочь от неведомых бацилл!.. Куда угодно — но прочь!
Пожалуй, сегодня на улицах прибавилось автомобилей. Повальное бегство из города еще не началось, но Малахов не сомневался: начнется со дня на день. Он попытался припомнить, что говорилось по этому поводу в школьном курсе социопсихологии, не припомнил и плюнул: и так ясно. Дураки. Толпа. Даже толпа умников — все равно единый бестолковый организм с животными инстинктами. Вряд ли побегут уже завтра, а вот послезавтра — вполне возможно. В самом лучшем случае и при грамотной работе мэрии — через семь — десять дней.
Пусть бегут, подумал он. Вреда не будет: все-таки мы не лемминги, да и нет здесь фиордов. Кому суждено вернуться, те вернутся, и тогда-то начнется та жизнь, ради которой, рискуя пулей в рот, лезут из кожи вон функционеры, начнется прекрасная, полная ума и доброты жизнь, которой и должен жить человек, потому что, как ни крути словесами и мыслями, он ее все-таки достоин. А пока… агнцы — направо, козлища — налево! Вот так. Гадко — но потерпим…
На приморском бульваре было поспокойнее. Вокруг «плюющегося» фонтана, как и вчера, носились дети, разве что мамаши бдили своих чад тщательнее обычного. Фонтан был с сюрпризом: тонкие хрустальные нити воды летали из чаши в чашу и время от времени какая-нибудь из них выстреливала в произвольном направлении — при этом фонтан издавал нечто среднее между хохотом и ослиным ревом, а ребятня, визжа, спасалась бегством. «Хвоста» за собой Малахов не видел, и это настораживало. Торчать лишнюю минуту возле детей не следовало, но другой свободной скамейки поблизости не нашлось, а сил хромать дальше уже не было никаких.
Будут брать прямо здесь? С них, пожалуй, станется…
Девчушка лет трех прокатила мимо него огромный раскрашенный мяч. Малахов отвернулся. С детьми не сделается ничего — а вот с их родителями? Можно не сомневаться в том, что СДЗН вывернется наизнанку или, что вероятнее, будет создана еще одна, пятая Служба, самая мощная из всех, и ни один ребенок не будет потерян, всех подберем, вырастим, воспитаем, это мы уже умеем, у большинства снимем память о психотравме, тщательно скорректируем тех, из кого родители уже начали лепить свое ухудшенное подобие… но это теория, это потом, а пока каково видеть такую вот девчушку, кричащую сквозь слезы и жуть: «Мама, мамочка, встань!..»