емя одного из таких походов в Ист-Энд я и повстречал полковника Анструтера.
Меня послали к Ван ден Готу, крупному оптовику, который импортировал североамериканских пресмыкающихся и земноводных, и мистер Ромили поручил мне привезти оттуда 150 детенышей американской расписной черепашки — террапина — очаровательных крошечных пресноводных черепашек в зеленых панцирях с желтыми и красными разводами на коже. Размером они были не больше монеты в полкроны. Мы довольно бойко торговали ими, потому что этих неприхотливых и милых животных очень удобно дарить детям и содержать в городской квартире. Я поехал к Ван ден Готу и нашел самого мистера Ван ден Гота. Это был громадный здоровяк, похожий на орангутанга. Он положил моих черепашек в картонную коробку с мокрым мхом, и тогда я попросил разрешения немного походить по складу.
— Сколько угодно, — сказал он. — Будьте, как дома.
Он развалился в своем кресле, взял голландскую газету, сунул себе под нос сигару и перестал меня замечать. Некоторое время я бродил по складу, внимательно разглядывая красавиц змей, а перед клеткой с игуанами я замер от восхищения: ярко-зеленые, они были украшены гребнями и чешуйчатыми воротниками — настоящие драконы из волшебных сказок. Наконец я взглянул на часы и встревожился, обнаружив, что опаздываю почти на полчаса. Тогда я схватил коробку с черепашками, наспех попрощался с мистером Ван ден Готом и понесся на автобусную остановку.
Я так и не заметил — и это была непростительная небрежность, — что и черепашки, и мох, который мистер Ван ден Гот положил в коробку, были основательно пропитаны водой. Пока я разгуливал по складу, дно коробки успело размокнуть, что и привело к вполне естественному результату: как только я взобрался по лесенке на верх автобуса и пошел по проходу, дно коробки отвалилось, и целый каскад маленьких черепашек хлынул на пол.
Мне еще повезло, что наверху кроме меня был только один пассажир — статный подтянутый джентльмен с военной выправкой, седыми усами и моноклем в глазу, в отлично сшитом шерстяном костюме и щегольской шляпе. У него была гвоздика в петлице и трость с серебряным набалдашником.
Я отчаянно шарил по полу, стараясь изловить черепашек, но черепашьи детеныши могут при желании развивать сверхъестественные скорости, не говоря уже о том, что они подавляли меня превосходящей численностью. Внезапно один беглец пронесся по проходу и затаился у самой ноги военного джентльмена. Тот почувствовал, как что-то царапает его начищенный до блеска ботинок, и взглянул вниз. Пронеси господи, подумал я, вот я и влип! Он поправил монокль в глазу и внимательно посмотрел на маленькую черепашку, которая как раз пыталась вскарабкаться на самый носок его ботинка.
— Тысяча чертей! — сказал он. — Расписной террапин! Сто лет их не видал!
Он оглянулся, чтобы понять, откуда на него свалилось это маленькое пресмыкающееся, и увидел меня: весь красный, я ползал на четвереньках по полу, а кругом, как бешеные, сновали крохотные черепашки.
— Ага! — сказал он. — Так это ваш малыш?
— Да, сэр, — ответил я. — Простите, пожалуйста, но у меня дно из коробки выпало.
— Черт возьми! Попали же вы в переделку! — крякнул он.
— М-м-м… да, похоже на то, — ответил я.
Он поднял черепашку, которая уже успела взобраться на его ботинок, и подошел ко мне по проходу.
— Держите, — сказал он. — Я вам сейчас помогу. Я буду загонять этих бездельников.
— О, вы очень любезны, — сказал я.
Он опустился на четвереньки рядом со мной, и мы стали ползать по всему автобусу, собирая черепашек.
— Ату его! — восклицал он время от времени. — Вон он там, полез в укрытие!
А когда маленький террапин побежал прямо на него, он взял свою трость на прицел и крикнул:
— Бах! Бах! Назад, сэр, или я вас атакую!
Наконец, потратив примерно четверть часа на эту операцию, мы ухитрились водворить всех черепашек обратно в коробку, и я кое-как перевязал ее своим платком.
— Я вам очень благодарен, сэр, — сказал я. — Боюсь, что вы испачкали свои брюки.
— И не жалею, — сказал он. — Не жалею. Давно не случалось так славно поразмяться.
Он поправил монокль и воззрился на меня:
— Признайтесь, зачем вам понадобилась полная коробка террапинов?
— Я… Я работаю в зоомагазине, и меня за ними послали.
— А, понятно, — сказал он. — Не возражаете, если я сяду рядом — посидим потолкуем?
— Конечно, сэр, — сказал я. — Пожалуйста.
Он подошел, прочно утвердился на сиденье напротив, поставил трость между колен и, опершись на нее подбородком, задумчиво разглядывал меня.
— Значит, зоомагазин, да? — спросил он. — Гм-м. Любите животных?
— Очень люблю. Может, даже больше всего на свете.
— Гм-м, — сказал он. — А еще что есть у вас в магазине?
Мне показалось, что он слушает с неподдельным интересом, и я рассказал ему про всех наших питомцев и про мистера Ромили и начал было колебаться, а не рассказать ли ему про мистера Беллоу, но вспомнил, что дал слово хранить тайну, и промолчал. Когда мы подъехали к моей остановке, я встал.
— Извините, сэр, — сказал я. — Мне пора выходить.
— А, — пробормотал он. — Угу. Да и мне тоже. Мне тоже.
Было совершенно ясно, что это не его остановка, ему просто хотелось поговорить со мной. Мы вышли на тротуар.
— А где же ваш магазин? — спросил он, вертя трость двумя пальцами.
— Немного дальше, сэр, — сказал я.
— В таком случае я вас провожу.
Он шагал по тротуару, внимательно разглядывая витрины, мимо которых мы шли.
— Скажите, а чем вы занимаетесь в свободное время? — спросил он.
— О, я хожу в зоопарк, и в кино, и в музеи — в разные места.
— В Музее науки бывали? — спросил он. — Видели там разные модели и всякую всячину?
— Мне там очень понравилось, — сказал я. — Я люблю модели.
— Правда? Правда? — сказал он, уставившись на меня через монокль. — Вы любите играть, да?
— Ну да, в общем-то люблю, — ответил я.
— Ага, — обрадовался он.
Мы остановились перед дверью «Аквариума».
— Простите меня, сэр, но я… я и так уже здорово опоздал…
— Просто полюбопытствовал, — сказал он. — Просто полюбопытствовал.
Он вытащил бумажник и извлек оттуда визитную карточку.
— Вот мое имя и адрес. Если захотите зайти как-нибудь вечерком, мы сыграем с вами в одну игру.
— Вы… вы очень добры, сэр, — сказал я.
— Ну что вы. Так я буду ждать. И не звоните заранее. Просто приходите. Я всегда дома. В любое время после шести.
Он зашагал прочь, и мне еще раз бросилась в глаза его военная выправка. Я сунул карточку в карман и вошел в магазин.
— Где это вы пропадали, негодник этакий? — спросил мистер Ромили.
— Простите, пожалуйста, — сказал я. — Но… Но у меня… Со мной тут случилась одна неприятность в автобусе. Дно из коробки выпало, и все черепашки выскочили, мне их помог собрать один вояка, но пришлось немного задержаться. Пожалуйста, простите меня, мистер Ромили.
— Ну, ничего, ничего… Сегодня было очень мало народу… Очень мало, очень мало. Кстати, я уже приготовил аквариум, можете их туда посадить, если хотите.
Я пустил черепашек в аквариум, немного посмотрел, как они там плавают, а потом вынул карточку и стал ее разглядывать.
Там было написано: «Полковник Анструтер, Белл-Мьюз, 47, Южный Кенсингтон». И номер телефона там тоже был. Я немного поразмыслил.
— Мистер Ромили, — сказал я. — Вы случайно не знаете полковника Анструтера?
— Анструтер? Анструтер? — мистер Ромили сдвинул брови. — Как будто бы нет, как будто бы нет… А, погодите-ка, погодите-ка… где он живет?
— Белл-Мьюз.
— Тогда это он! Он самый! — сказал мистер Ромили, расплываясь в улыбке.
— Да, да-да. Он самый. Отличный солдат. И прекрасный человек. Так это он помог вам собрать черепашек?
— Да.
— Вот это на него похоже. Никогда не бросит друга в беде, — сказал мистер Ромили. — Теперь таких людей не сыщешь. Повывелись такие люди, вот что.
— Значит, он… м-ммм… человек известный, да? И… ну, уважаемый? — спросил я.
— О да, конечно. В высшей степени. Его здесь каждый знает. Старого полковника тут все любят.
Некоторое время я перерабатывал эту информацию и наконец решил, что стоит, пожалуй, принять его приглашение. Хотя он и говорил мне, чтобы я не звонил, я все-таки подумал, что вежливость не повредит, и позвонил ему через несколько дней.
— Полковник Анструтер? — спросил я.
— Да-да, — послышалось в трубке. — Кто это? Кто это?
— Это… м-мм… меня зовут Даррелл, — сказал я. — Мы с вами встретились в автобусе. Вы были так любезны, что помогли мне переловить черепашек.
— Ах да, — сказал он. — Да. Как поживают малыши?
— Прекрасно, — ответил я. — Они живут прекрасно. Я думал… может быть, я могу воспользоваться вашим любезным приглашением и зайти в гости?
— Ну конечно, мой друг! Конечно! — сказал он. — Буду очень рад! Очень рад! Когда вы придете?
— А когда вам удобно? — спросил я.
— Приходите около половины седьмого, — сказал он. — Приходите к обеду.
— Большое спасибо. Я приду.
Белл-Мьюз оказался коротеньким мощеным тупичком, где на каждой стороне было всего по четыре небольших домика. Поначалу я немного запутался, потому что не сразу сообразил, что полковник занимает все четыре дома по одной стороне: он сделал из них одну квартиру и со всем блеском стратегического таланта поместил на каждой из четырех дверей номер 47. После недолгих колебаний я постучал в ближайшую дверь и стал терпеливо ждать. Ожидая, я размышлял о том, как нелепо обозначать одним номером четыре единственных дома по улочке сто футов длиной, а если уж так, то куда девались остальные номера? Должно быть, разбросаны по всем улицам и закоулкам этого района. Да, лондонским почтальонам не позавидуешь.
В эту минуту дверь под номером 47, в которую я стучал, отворилась, и передо мной предстал полковник. Его вид поверг меня в некоторое смятение, потому что одет он был в бархатную светло-зеленую домашнюю куртку с атласными отворотами и при этом небрежно помахивал кухонным ножом невероятных размеров. У меня зашевелилась мысль: а не напрасно ли я сюда пришел?