вки, аптеки, религиозные магазины и разнообразные ремесленные мастерские.
Он прошел мимо рядов, свернул направо, на Блэк-стрит, и оказался в районе самых убогих домов. Здесь жила городская беднота, которой едва удавалось наскрести несколько монет, чтобы раз в неделю купить кусок мяса. Если эти люди слушали Коллинза, то можно было надеяться, что многие проблемы города исчезнут.
Блэк-стрит оборвалась внезапно, как будто ее обрубили топором. Дальше не было ни дороги, ни мостовой, да и собственно построек тоже не осталось.
Шанти переступил эту невидимую границу, словно узник, вышедший из тюрьмы. Для большинства горожан вступление в Заброшенный квартал означало то, что жизнь в городе не удалась, и возврата отсюда уже не было. Шанти знал, что ему придется соблюсти осторожность и, во избежание слухов, возвратиться домой под покровом темноты. Шпионы Магнуса были повсюду, и никто не знал, когда проповедник «Велфэр» выскочит из-за угла и поинтересуется, чем вы занимаетесь.
Перешагивая через битые кирпичи и бетонные обломки, увертываясь от стальных прутьев, торчавших из развалин, Шанти улыбался. Он двигался легко, ведомый невидимой силой.
Он проходил мимо домов, многие из которых были лишь частично разрушены, и иногда ему казалось, что в них живут люди, хотя признаков жизни не наблюдалось. Шагая все дальше по кварталу, он замечал, как тают в лучах рассвета монолитные тени высотных зданий. К некоторым из них даже подойти было небезопасно из-за угрозы обрушения, но другие выглядели вполне крепкими. Впрочем, ни в одном доме не было окон, не говоря уже об электричестве или водопроводе. Да их никогда и не было. Ходили слухи, что Коллинз — проповедник Джон, как многие стали звать его, — жил в одной из таких высоток, но Шанти сомневался. Чтобы остаться в живых, Коллинз должен был постоянно перемещаться.
Ричард Шанти прошел мимо знакомых ангаров; как ни странно, они хорошо сохранились. К ним вела дорога, которая, что удивительно, тоже была вполне сносной. Он ускорил шаг; в ангары не следовало заходить в одиночку, особенно теперь, когда Коллинз исчез и собрания прекратились.
Только удалившись на безопасное расстояние от границы Заброшенного квартала, Шанти начал задаваться вопросом, почему вообще рискнул прийти сюда. Если бы его здесь увидели, это могло бы повлиять на его статус. И сейчас, когда не было ясно, что будет с его работой на заводе, его поступок представлялся вдвойне безумным.
Но его позвали. И он не мог не прийти.
Что-то внутри настойчиво толкало его вперед, и он просто следовал этому зову. Здесь, среди руин, он мог найти то, что так долго искал. Он сосредоточился на тянущем ощущении в животе и почувствовал, как оно при этом усиливается.
Впереди лежали развалины, которые когда-то были домами. Он шел прямо на них. Жалкого вида сорняки выглядывали из трещин и щелей, мало украшая угрюмый пейзаж. Земля была бесплодной, и сорняки, казалось, выживали только за счет света, воздуха и собственного упорства.
Он прошел между развалинами, пересек то, что когда-то было улицей, и снова оказался среди руин. Запустение было безнадежным. Он бродил между устрашающими кучами засохшего бетона, черепицы, кирпича и каменных блоков, покрытых густым слоем серой пыли и песка. Тут и там из этих куч прорастали ржавые стальные каркасы или обугленные деревянные рамы, похожие на сломанные пальцы, устремленные в небо. И так было до самого горизонта.
В нескольких шагах от него земля уходила под углом вниз. Шанти заскользил по строительному мусору. Оглянувшись назад, он уже не увидел города, лишь шпили самых высоких зданий пронзали небо. Он двигался дальше, чувствуя себя в большей безопасности, поскольку теперь его вряд ли можно было заметить.
Солнце уже взошло, но даже оно было бессильно оживить этот район Эбирна. Разве что ярче стал серый цвет всего, что Шанти видел вокруг. Руинам, казалось, не было конца.
Он остановился.
Что я здесь ищу? Что вообще может существовать среди этой разрухи и запустения? Я, наверное, сумасшедший, что забрел сюда. Что со мной случилось?
Он оглядел свое длинное черное пальто. Полы его стали серыми от здешней пыли. По дороге он, видимо, зацепился за что-то острое, и теперь сзади светилась дыра.
Вид местности делает меня другим. Заставляет любить окрестности. Прошло всего несколько минут, а он поглотил меня. Я должен вернуться домой. Ради девочек. Только в них смысл моей жизни.
Ричард Шанти вернулся к склону и начал взбираться, в панике перебирая ногами.
И тут он увидел проход.
Его трудно было не заметить. Он явно появился не по воле случая и не от обрушения камней. Находился проход немного левее того места, где он съехал по склону. Увлеченный спуском, он тогда не обратил на него внимания. Это была широкая дыра, когда-то идеально прямоугольная, а теперь ее края были сбитыми, как и все вокруг. Он подошел ближе, и отверстие расширилось, позволяя заглянуть в свои темные глубины. Судя по всему, это был вход.
Замерев на пороге, он устремил взор в черную пустоту. Просматривалось несколько ступенек, ведущих вниз. И больше ничего.
Совсем недавно ему казалось, что не может быть более удручающего места, чем Заброшенный квартал. Теперь же не было ничего хуже темноты. Но он старался об этом не думать.
Чтобы не упасть, он опирался рукой на стену и осторожно правой ногой проверял место, на которое намеревался стать, прежде чем сделать шаг. Время от времени он оборачивался, чтобы проверить, виден ли свет снаружи. Так Шанти было легче двигаться вперед.
Заброшенный квартал. Только теперь Ричард Шанти понял, что это название было ошибочным. Территория, занимаемая обрушенными зданиями и бесформенными каменными глыбами, была огромной, сравнение с кварталом казалось неуместным. Та часть, которую он успел пройти, превосходила по площади центр города и многие другие районы, вместе взятые. Руины тянулись, казалось, на протяжении нескольких миль. У самой линии горизонта он заметил нечто напоминающее лестницу и все ломал голову, что это могло быть. Вроде бы не мост, но очень похоже. И наверняка каких-то гигантских размеров. Может, дорога, проложенная прямо по воздуху? Но с какой целью? Этого он даже вообразить не мог.
Он попытался поставить правую ногу на следующую ступеньку, но ее не было. Он достиг уровня пола. Под подошвами его ботинок хрустел гравий. Этот звук повторялся эхом. Значит, помещение, куда он попал, было просторным. Но что это могло быть? Он прижался спиной к стене и заскользил вдоль нее. Так он мог видеть полоску света, проникающего снаружи. Но он сделал всего несколько шагов, и сам вход исчез из виду. Хотя свет еще был различим. Шанти собирался пройти еще несколько шагов и повернуть назад.
Но тянущее ощущение в животе усиливалось. Возможно, это темнота заставляла его сосредоточиться на том, что он чувствует, а не на том, что видит. Повинуясь чувству, он двинулся дальше.
Но вскоре остановился.
Свет, проникающий снаружи, стал совсем блеклым. Шанти почувствовал, что зашел слишком далеко. Теперь его со всех сторон окружала темнота. И она была живая. Из глубины что-то выплывало ему навстречу. Он не видел этого, но…
…почувствовал, как к нему тянется множество рук, они хватают его, прижимают к стене. Прежде чем он начал сопротивляться, оказалось, что он лишен возможности пошевелиться. В темноте он чувствовал тепло лиц, чье-то дыхание. И наконец, прозвучал знакомый голос:
— Я рад, что ты с нами.
Они провели его по подвалу, а потом вниз по ступенькам. Так повторялось три раза. Дневной свет остался далеко позади. Какая-то безумная частичка сознания подсказывала ему, что они ведут его в новый мир. И там, внизу, в кромешной тьме откроется дверь, за которой будет другая жизнь, без бойни и жестокости.
Шанти решил, что это страх заставляет его так мыслить. На самом деле он понятия не имел, что они собираются делать. Ведь он обнаружил их тайное убежище. Они могли заставить его навсегда замолчать, чтобы сберечь свою тайну.
Никто не разговаривал, и он даже не пытался воспользоваться их молчанием, чтобы умолять о пощаде или уверять в своей невиновности. Интуиция подсказывала ему, что лучше помалкивать. Их было несколько человек, это он определил по шагам впереди и сзади. Он подумал: «Не предпринять ли попытку вырваться из их рук и убежать?» Но тут же отказался от этой идеи, понимая, что лишь покалечится. Они чувствовали себя здесь как дома, и им не нужно было проверять почву под ногами, прежде чем сделать шаг. А вот он мог бы налететь на стену или переломать ноги на невидимых ступеньках. Ему не оставалось ничего другого, как идти с ними.
Они остановились в помещении, где не было эхо. Руки отпустили его. Шаги удалились, но он чувствовал, что не один.
— Почему бы тебе не присесть? — предложил невидимый мужчина.
Шанти ощупал руками воздух в поисках чего-то похожего на стул. Кругом была пустота.
— Извини, — услышал Шанти. Голос у говорившего был такой, словно тот забыл подать молока к чаю. — Я сейчас.
В темноте Шанти расслышал шипение и учуял знакомый запах газа. Вспыхнула спичка, и лампа осветила комнату. Перед ним стоял Джон Коллинз.
— Добро пожаловать в наш временный новый дом, — с улыбкой сказал он.
Шанти посмотрел вокруг себя. Они находились то ли в небольшом кабинете, то ли на складе, где не было никакой мебели, кроме кушетки, а какие-то скатанные одеяла служили пуфами. Коллинз жестом указал на одно из скатанных одеял, и Шанти сел.
Ричард Шанти не побежал и на следующий день. Он снова проснулся, когда почувствовал, что светлеет линия горизонта, и вышел на улицу с новым для себя ощущением особой миссии. Через час, когда солнце уже взошло, он вернулся. Майя встала, разбудила дочек, приготовила им на завтрак бифштексы.
Похоже, теперь Майя и девочки каждый день ели мясо. Это продолжалось уже достаточно долго, так что его пылкие обвинения успели смениться иронией. Жить можно было по-другому, а как, он со временем собирался им показать. Но сначала он должен был доказать это самому себе. Как вегетарианец он уже был на полпути к успеху. И следующий этап не должен был вызвать у него трудностей.