олени поедают много яиц из гнезд наземных птиц, ученые были потрясены! Природа гораздо сложнее, чем мы думаем. Но совершенно ясно, что для животных нормально и естественно поедать других животных, а поскольку мы, люди, — часть природы, совершенно естественно для людей поедать животных.
Однако это не означает, что мы должны поедать животных. Я убеждена, что имею право на личный выбор — воздерживаться от употребления в пищу мяса по собственным резонам. В моем случае это обусловлено особой связью с животными, которую я чувствую всегда. Не думаю, что мне неприятно есть мясо. Мне просто от этого как-то неуютно. Для меня промышленное фермерство неприемлемо не потому, что они производят мясо, а потому что они отнимают у животных даже крупицы счастья. Иными словами, если я что-то краду, это будет на моей совести, поскольку это в основе своей грешно. Но мясо — в основе не грешно. И если я поем мяса, наверно, испытаю лишь сожаление.
Я привыкла думать, что вегетарианство естественным образом освобождает от ответственности за то, как обращаются с животными на ферме. И считала, что, если буду воздерживаться от мяса, я тоже не буду за это в ответе. Теперь мне кажется это глупостью. Мясная промышленность влияет на всех нас в том смысле, что мы, абсолютно все, живем в обществе, где производство продуктов питания основано на промышленном фермерстве. Мое вегетарианство не снимает с меня ответственности за то, как наше государство выращивает животных, особенно в то время, когда общее потребление мяса растет, как в нашей стране, так и по всему миру.
У меня много друзей и знакомых веганов, некоторые из них связаны с РЕТА или с Farm Sanctuary*, и многие из них допускают, что гуманность, в конце концов, разрешит проблему промышленного фермерства и люди перестанут есть животных. Но мы, во всяком случае, этого уже не увидим. Если такое и возможно, то нескоро, для этого, думаю, должно смениться не одно поколение. А потому следует сделать хотя бы так, чтобы все поняли, как много страданий происходит на промышленных фермах. Альтернативы им необходимо пропагандировать и поддерживать.
* Американская организация по защите прав животных, выращиваемых на фермах.
К счастью, есть, и проблески надежды. Основа — возвращение к более здравым методам фермерства. Возникает коллективная воля — политическая воля, а также воля потребителей, оптовиков и рестораторов. У них разные требования, но в чем-то они начинают сходиться. Одно из этих требований — лучше обращаться с животными. Над нами смеются, что мы, мол, ищем шампунь, который не был протестирован на животных, а в то же самое время (и много раз в день) покупаем, мясо, которое было произведено в совершенно зверских условиях.
Существуют также предпосылки к переменам в экономике в связи с постоянным повышением цен на нефть, ростом использования химикатов в сельском хозяйстве и оборота зерна. И работа на ферме угасает: то, что десятилетиями поддерживало промышленное фермерство, становится все более непригодным, в особенности в свете нынешнего финансового кризиса.
А мир, кстати, и не нуждается в производстве такого количества животных, которое производится сейчас. Промышленное фермерство родилось и продвинулось вперед не из необходимости производить больше еды — «накормить голодных», но для того, чтобы производить так, как это выгодно компаниям агробизнеса. Промышленное фермерство — это только деньги. Вот почему система промышленного фермерства терпит неудачи и не работает па долговременной основе: она создана пищевой промышленностью, чья главная забота вовсе не накормить людей. Неужели у кого-то есть сомнения, что корпорации, которые контролируют большую часть животноводства в Америке, занимаются этим ради выгоды? В большинстве индустрии это идеальная движущая сила. Но когда предмет потребления — животные, фабрика это сама земля, ее продукты физически потребляют, и выгоды тут не одинаковы, и образ мыслей не может быть одинаков.
Например, выращивание животных, которые могут воспроизводиться лишь искусственным путем, имеет смысл, если ваша цель вовсе не накормить людей, а лишь делать на этом деньги. У нас с Биллом на ранчо есть несколько индюшек, эти птицы — раритет, той же породы, которую разводили на заре двадцатого века. Чтобы вывести породу, выгодную для продажи, нам следовало бы ох как далеко отойти от нашей. Ведь современные индейки едва могут ходить, не говоря уже о том, чтобы естественным образом спариваться или выращивать своих птенцов. Вот что вы получаете в системе, где только краем интересуются вопросами питания людей и полностью игнорируют самих животных. Промышленное фермерство — последняя система, которую будешь создавать, если заботишься об обеспечении людей пищей на долговременной основе.
Ирония в том, что, хотя промышленные фермы пекутся о своих, а не о наших интересах, они, тем не менее, полагаются на нас, а мы не только их поддерживаем, но и платим за их ошибки. Они берут на себя расходы по утилизации отходов и перебрасывают их окружающей среде и тем жителям, поблизости от которых расположено производство. Их цены искусственно занижены, этого не видно на кассовых аппаратах, но за это годами платят все.
Сейчас нужно вот что — мы должны вернуться назад и выращивать животных на пастбищах. Эту идею нельзя назвать нереалистичной, существует исторический прецедент. До начала роста промышленного фермерства в середине века американское животноводство было тесно связано с пастбищами и меньше зависело от зерна, химикатов и механизмов. У животных, выращенных на пастбище, жизнь лучше, кроме того, они не наносят ущерба окружающей среде. Травяная система кажется все разумнее по мере ужесточения экономических условий. Рост цен на кукурузу вот-вот изменит наш образ питания. Крупный домашний скот будут больше держать на подножном корму, позволят есть траву, как и было предназначено природой. И когда промышленное фермерство поставят перед проблемой скопления навоза, а не будут перекладывать ее на плечи общества, тогда пастбищное фермерство станет более экономически привлекательным. Вот оно светлое будущее — не наносящее ущерб природе и гуманное фермерство.
Ей лучше знать
Спасибо, что разделили со мной расшифровку рассказа Николетты. Я работаю в РЕТА, она — производитель мяса, но я думаю о ней как о соратнике в битве против промышленного фермерства, и она — мой друг. Я согласен со всем, что она говорит о важности хорошего обращения с животными и об искусственно низких ценах на мясо, произведенное на промышленных фермах. Я, конечно, согласен с тем, что следует приобретать мясо только таких животных, которых кормили травой и выращивали на подножном корму — особенно это касается крупного рогатого скота. Но тут, как черт из табакерки, выскакивает вопрос: а зачем вообще есть мясо животных?
Сначала подумаем о связи между состоянием окружающей среды и дефицитом продуктов питания. С точки зрения этики, нет никакой разницы между употреблением в пищу мяса животных и выбрасыванием огромного количества еды в помойку, ибо в мясе животных, которое мы едим, лишь малая доля съеденной ими пищи превратилась в калории: чтобы произвести всего одну калорию животной плоти, животному надо съесть от шести до двадцати шести растительных калорий. Подавляющее большинство того, что выращивается в США, идет на корм скоту — это ресурсы, которые мы могли бы использовать для питания людей или сохранения дикой природы. И по всему миру происходит то же самое — с такими же ужасающими последствиями.
Особый представитель ООН по вопросам продовольствия назвал превращение 100 миллионов тонн зерна и кукурузы в этиловый спирт, когда почти миллиард человек умирает от голода, — «преступлением против человечества». В каком же виде преступления следует обвинять животноводство, которое тратит 756 миллионов тонн зерна и кукурузы каждый год, если таким количеством еды можно было бы накормить 1,4 миллиарда человек, живущих в ужасающей нищете? А ведь в эти 756 миллионов тонн даже не входит мировой урожай сои в 225 миллионов тонн (98 процентов), который тоже съедают животные с ферм. Вы поддерживаете невероятную неэффективность и взвинчиваете цены на еду для беднейших слоев населения в мире, даже если едите только мясо компании «Ранчо Нимана». Именно эта неэффективность — а не вопросы защиты окружающей среды и даже не благоденствия животных — в первую очередь толкнула меня на отказ от мяса.
Некоторые ранчеры любят ссылаться на то, что существуют такие области, где невозможно заниматься земледелием, но можно выращивать крупный рогатый скот, или на то, что скот может обеспечить необходимый запас пищи, если выдался неурожай. Эти доводы, однако, серьезно воспринимают только в странах третьего мира. Самый известный специалист по этому вопросу Р. К. Пачаури руководит Межправительственной группой экспертов по изменению климата. Он получил Нобелевскую премию мира за свои научные работы, и он убежден, что вегетарианство — это диета, которой должен придерживаться весь цивилизованный мир, хотя бы из соображений одного только сохранения окружающей среды.
Конечно, я вступил в РЕТА из убеждения, что нужно охранять права животных, но вот еще какая штука: фундаментальная наука утверждает, что животные тоже состоят из плоти, крови и костей, как и мы с вами. Один свиновод из Канады убил дюжину женщин, подвесил их на крюки для мяса, где обычно висят свиные туши. Когда его привлекли к суду, публика пришла в ужас от его откровений: оказалось, что мясо некоторых женщин он скормил людям, которые думали, что едят обычную свинину. Потребители не смогли почувствовать разницы между свиным фаршем и фаршем из человеческого мяса. Естественно, не смогли. Разницы между телом человека и свиньи (курицы, коровы и т. д.) куда меньше, чем сходства — труп это труп, плоть это плоть.
У животных те же пять чувств, что и у нас. И мы все больше узнаем о том, что у них имеются поведенческие, психологические и эмоциональные потребности, которые эволюция создала в них, как и в нас. Животные, как и люди, чувствуют удовольствие и боль, счастье и страдание. Прочно установлен тот факт, что животным доступны многие из тех эмоций, которые испытываем и мы. Называть все их сложные эмоции и поведение «инстинктом» — глупо, как недвусмысленно объяснила Николетта. В современном мире легко игнорировать очевидный нравственный смысл этого сходства — это удобно, прилично и общепринято. Но это все-таки неправильно. Недостаточно знать, что хорошо, а что п