Она с трудом рассмеялась. Бледное лицо было испачкано, на одежде виднелись пятна засохшей крови. Взгляд ее мутился, и я был уверен, что она рухнет, если ее отпустить.
— Небольшая подмога не помешает, — выговорила она.
— Отсеки рибутов заперты. — Я крепче обхватил Рен за талию, вслушиваясь в голос Адди, зазвучавший в ухе. — Программу изменили. Нам их не выпустить, а охрана все прибывает. Долго мы не продержимся.
Я выругался вполголоса, и Рен чуть наклонила голову.
— Рен со мной, — сообщил я в микрофон. — Передовые готовы?
— Да, — отозвалась Адди с ноткой облегчения. — Спасательный отряд готов. Правда, пока нам придется забыть о рибутах. КРВЧ получает подкрепление, а нас слишком мало, чтобы занять все здание.
— Понятно, — вздохнул я и повернулся к Рили и Бет. — Надо уходить. Они не могут освободить рибутов.
— Можно сломать двери, — сказала Бет, потянувшись за пистолетом. — У нас достаточно бойцов, прорвемся.
— Адди доложила, что КРВЧ скоро получит подкрепление. Они и тех, кто есть, еле сдерживают.
Бет раздраженно взглянула на Рили:
— Что, даже не попытаемся?
Рили внимательно смотрел на лестничные пролеты.
— Мы дойдем до рибутов и прикинем, что к чему. Выводи ее отсюда.
И они с Бет направились к лестнице в другом конце коридора.
Я поднял Рен на руки и пробормотал:
— Ты ведь обошлась двумя рибутами и несколькими людьми.
— С трудом, — сказала она и закашлялась.
Я быстро передал в микрофон Адди, что Рили и Бет идут на шестой этаж. Рен обняла меня за шею, и я побежал к лестнице.
Рен приподняла голову, только когда мы были уже в вестибюле первого этажа. Входные двери были сломаны, рядом с КПП лежало несколько мертвых офицеров. Я огляделся в поисках других рибутов и увидел Айзека, он неистово махал рукой в сторону входа.
— Сваливаем! — крикнул он.
Коммуникатор взорвался грохотом перестрелки, потом в наушник ворвался голос Адди:
— В отсеках рибутов паника. Слишком много охранников.
— Уходи, — сказал я с отчаянно колотящимся сердцем. — Мы вернемся за ними.
Сквозь вопли и пальбу я не расслышал ее ответ. Медлить было нельзя. Стиснув зубы, я покрепче обхватил Рен и, выбежав в дверь, припустил к лужайке перед зданием филиала, куда уже садился наш челнок.
За спиной послышались глухие удары. Я оглянулся: рибуты прыгали из окон четвертого и пятого этажей. Еще несколько спешили через вестибюль, откуда Айзек направлял их к выходу.
За ними надвигалась целая туча офицеров КРВЧ в черном.
Я пригнулся, пытаясь защитить голову Рен от пуль, свистевших со всех сторон. Справа от меня возник Рили: он прихрамывал, — очевидно, была сломана нога; серая рубашка была забрызгана кровью.
— Где Бет? — спросил я на бегу.
Он мрачно мотнул головой.
— Адди? — продолжил я уже в панике.
Рили махнул рукой куда-то назад. Я глянул через плечо и увидел Адди — она бежала за Гейбом, прикрывая его от пуль.
Челнок приземлился, я заскочил внутрь, привалился к стене в углу и медленно сполз на пол, не выпуская из рук Рен. Вслед за нами на борт стали подниматься рибуты. Они возбужденно переговаривались; многие были в крови. Я беспокойно заворочался. Почему так мало? Выгнув шею, я посмотрел в открытый люк. По дорожке еще бежало несколько рибутов. А где же все остальные? Неужели погибли? Ведь нас прибыло шестьдесят. А сколько улетит? Тридцать? Сорок? Плюс-минус один…
Я прижался губами к щеке Рен, запустил пальцы в ее волосы и судорожно вздохнул.
— Как ты меня напугала, — сказал я, тяжело дыша.
Она с улыбкой уткнулась мне в шею:
— Да уж, пугать я умею.
Я обнял ее крепче и вдруг услышал какую-то возню у двери. Мы уже взлетали. Потянувшись всем корпусом к выходу, я увидел застывшее от ужаса лицо Адди. Руки ее были заляпаны кровью и упирались в чью-то грудь. Я вытянул шею, чтобы рассмотреть получше.
Гейб.
— Что надо делать? — спросила Адди, лихорадочно озираясь по сторонам. Рибуты растерянно переглядывались. — Кто-нибудь знает, что надо делать при огнестрельном ранении человека?
Глава 32Рен
Очнувшись, я наткнулась на что-то теплое и твердое. Все вокруг окрасилось в фиолетовый цвет, наверняка от той дряни, которую вкололи мне Сюзанна и офицер Майер. Я с трудом вгляделась в стеклянную стену перед собой и шумно вздохнула.
Снова филиал корпорации.
— Все в порядке, — раздался где-то рядом голос Каллума, и не успела я вскочить, как его рука нежно обвила мою талию. — Мы в остинском филиале. КРВЧ здесь больше нет.
Я медленно отстранилась от него, и тут же, даже от малейшего движения, перед глазами поплыли круги. Ужасно хотелось есть, мучила слабость, и тело по-прежнему плохо слушалось.
Мы сидели в рибутском отсеке, на койке. Вторая пустовала. Кроме коек и тумбочек, в комнате не было ничего. За стеклянной стеной было пусто, но я различила приглушенные голоса, звучавшие неподалеку.
Каллум выглядел измученным, на белой футболке алели пятна крови, но он широко улыбался, глядя на меня. Я перебралась к нему на колени, обхватила за шею, и он тоже крепко обнял меня.
— Прости. — Я осторожно высвободилась и смущенно взглянула на свою грязную одежду. — Я мерзкая.
— Ничего подобного. — Он притянул меня обратно. — По-моему, ты очень неплохо выглядишь после всего, что пережила за эти три дня.
— Всего три дня? — простонала я, уткнувшись ему в плечо. — А мне показалось, что сто!
Его руки напряглись.
— Да, это точно.
Несколько минут мы просидели молча, слушая отзвуки чужих разговоров. Наконец я немного отстранилась, чтобы видеть его лицо.
— Может, объяснишь, как мы оказались в пустом филиале?
— Когда ты пропала, я собрал рибутов, и мы пошли на город. Вытурили оттуда КРВЧ. И остались здесь, потому что решили, что ты сюда и направишься, если сможешь.
— Ну да, я пыталась, — кивнула я.
— Знаю. Адди рассказала.
— А в каком филиале меня держали?
— В Нью-Далласе. Мы попробовали освободить тамошних рибутов, но… — Его лицо исказила болезненная гримаса. — Нас было мало, а люди не поддержали. Замки на дверях открыть не удалось. — С вымученной улыбкой он откинул назад мои волосы. — Но главное, мы спасли тебя, а значит все было не зря.
— Неужели все люди покинули Остин? — потрясенно спросила я.
— Нет, — помотал он головой. — КРВЧ приказала им отправляться в Нью-Даллас, но многие остались.
— Ах вот как. Просто они не захотели спасать рибутов.
— Освобождение рибутов больше не входит в круг их главных задач. — Каллум закатил глаза и спрыгнул с койки. — Плевать. Есть хочешь? Я тут кое-что раздобыл внизу в кладовой.
— Умираю с голоду. Ничего не ела с тех пор, как мы покинули резервацию.
Соскользнув с постели, я мигом поняла, что зря перешла в вертикальное положение. Ноги дрожали, перед глазами все плыло. Схватившись за край кровати, я медленно осела на пол.
— Тебе плохо?
Присев передо мной с двумя ломтями хлеба и банкой арахисового масла, Каллум быстро окунул в масло нож, намазал один из кусков и протянул мне.
— Все нормально. — Я начала с жадностью есть.
— Ты вырубилась в челноке. Я немного разволновался. Тебе же не понадобится антидот? — Он расплылся в улыбке. — Впрочем, наверху еще немного осталось. Можем начать немедленно.
— Нет, спасибо, — простонала я. — Со мной все хорошо. Я угостилась всякой дрянью от КРВЧ на всю оставшуюся жизнь.
— Хорошо. Но если, мало ли, у тебя возникнет непреодолимое желание сожрать меня, то я сгоняю и принесу.
Я со смехом взяла второй бутерброд.
— Давай лучше о людях. Насколько я понимаю, вы с ними поладили, раз уживаетесь вместе.
Лицо Каллума стало серьезным, он откинулся назад, упершись ладонями в пол.
— Не совсем. Повстанцы в ярости от обмана Михея, а большинство остальных, наверное, попросту терпят нас, так как другого выхода нет.
Я удивленно вскинула брови:
— О Михее что-нибудь слышно?
— Нет. По-моему, это плохой знак. Наверняка он что-то замышляет. Хочет отомстить. — Каллум подался вперед и потянулся за очередным ломтем, едва я доела второй. — Думаю, ты права. Нам, скорее всего, придется уйти.
— До того, как мы очистим все филиалы?
— Вряд ли это возможно. Из-за моего дурацкого плана мы потеряли кучу народа, а людей наша судьба не колышит. Ты была права.
— И вовсе не дурацкий был план, — сказала я мягко, беря у него третий ломоть хлеба. — Мне он очень даже помог.
— Ну да, — согласился он. — Я бы рехнулся, если бы потерял тебя. — Наши взгляды встретились. — Но ты все равно была права. Игра не стоит свеч. Я хочу только одного: уйти с тобой, а люди пусть разбираются сами. Какое нам до них дело?
Голос его был печален, плечи поникли, и я даже немного взгрустнула по тому прежнему, чересчур оптимистичному Каллуму, пусть он и бесил меня там, в резервации.
— Люди никогда не меняют своих убеждений сразу, — заметила я. — И не притворяйся, будто ты можешь вот так сбежать и бросить всех на произвол судьбы. Это не так.
— Но ведь ты пострадала из-за меня, когда я убедил тебя остаться, и…
— Ничего мне не сделалось, — нахмурилась я. — И я сама так решила. Захотела бы — ушла одна.
— Мы оба знаем, что не ушла бы. Уж больно я тебе нравлюсь.
Увидев его довольную ухмылку, я прыснула:
— Это точно.
Он снова погрустнел и опустил глаза:
— Но я действительно согласен с тобой. Они ненавидят нас и помогать не станут.
— Им страшно, — возразила я. — Они избавились от КРВЧ и хотят просто спокойно жить. Понять их можно.
Он посмотрел на меня, не веря ушам:
— Ты что же, теперь борешься за права людей?
— Я… — Неожиданно мне пришло в голову, что проще всего было бы согласиться с Каллумом и убраться отсюда. Ведь всего несколько дней назад мне хотелось того же.
Но сейчас это казалось неправильным.
— Я тут подумала, — тихо сказала я. — Накануне того дня, когда Адди подвесили на веревке, она попросила меня о помощи. Я отмахнулась. Мне не хотелось высовываться, и она обиделась. А потом нас обеих сбросили с челнока. — Я посмотрела на соседнюю койку. — Примерно так же вышло с Эвер. Я могла ей помочь, но даже не попыталась. Я занималась обычным делом: выполняла приказы и помалкивала.