* * *
Наступил сентябрь 1916 года. Зная плачевное состояние противника, русское командование могло себе позволить оставить на фронте лишь небольшие части, а основную массу войск отвело назад. Предстояла новая борьба с суровой природой, третья жестокая зима. 13-го сентября уже выпал первый снег, а в 20-х числах октября им были занесены все позиции. Еще в более глубокий тыл отвели свои части и русское, и турецкое командования. Войска строили землянки, поддерживали проходимость дорог, устанавливали проволочные заграждения, оборудовали «волчьи» ямы. Основная масса войск находилась на высоте 2400–2600 м.
Казаки обустраивались основательно, прекрасно зная, что их ожидает совсем скоро. На топливо были разобраны брошенные турками деревни. И все равно трудностей избежать не удалось. Продукты и боеприпасы доставляли только на вьюках до ближайшей ровной площадки, в специально установленные юрты, а дальше все переносилось на руках. Много таким способом доставить, конечно, было невозможно, и с наступлением сильных холодов начался настоящий голод. В некоторых пехотных частях за зиму съели всех ишаков, кошек и собак. Даже варили хвосты павших лошадей. Голодные лошади отъедали друг у друга хвосты и гривы[85].
Казаки 3-го Линейного полка были в лучшем положении, так как их часть была отведена в Эрзерум и близлежащие к нему населенные пункты. В конце зимы хорунжего Сорокина, успешно справившигося с обязанностями начальника службы связи, назначили на освободившуюся должность командира 4-й сотни. Еще раньше на него в штаб 5-й Кавказской дивизии ушло представление о награждении его орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», а вслед за ним ходатайство о присвоении очередного воинского звания — сотник. Боевая деятельность И.Л.Сорокина была таковой, что у командования 3-го Линейного полка и 5-й Кавказской казачьей дивизии не было сомнений, что оба представления будут удовлетворены. Так и случилось, в рукописных списках по старшинству обер-офицеров за 1900–1917 гг. есть запись: «Хорунжий Иван Сорокин награжден орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». Награждение состоялось 10 января 1917 г.[86]
Это была награда, о которой мечтали все молодые офицеры. Сам орден был учрежден еще в 1815 г. Награждались им только офицеры. Он представлял собой красный эмалевый крест на золотом поле, окруженный красным ободком, над крестом — золотая корона. В диаметре он был всего 2,5 см и предназначался для прикрепления к эфесу холодного оружия. С 1828 г. к оружию, на котором был знак Анны 4-й степени, полагался еще и темляк из орденской ленты. На армейском жаргоне этот знак называли «клюквой», а само оружие — «Аннинским». Это был самый массовый боевой офицерский орден, его важность подчеркивалась еще тем, что он не снимался при награждении боевыми орденами Святой Анны более высоких степеней[87].
Нет нужды говорить о том, как рад был Сорокин, получив эту заслуженную награду. По счету она уже была пятой — две медали за участие в Русско-японской войне, два солдатских Геогиевских креста на Кавказском фронте и вот теперь — Аннинское оружие.
Дела и должность начальника службы связи И.Л.Сорокин передал бывшему адъютанту полка хорунжему Троценко, а того 1-го мая сменил хорунжий Сафаров. Троценко вернулся на свою прежнюю должность. Сотню Сорокина отвели на отдых в Гассан-Калу. Командир полка войсковой старшина Кучеров тяжело заболел, на его должность опять временно назначили войскового старшину Черняева.
* * *
Заканчивалась зима 1917 г. В центре России, в Москве и Петрограде вызревала февральская буржуазно-демократическая революция. Она сильно повлияла на судьбу русской армии вообще и на войска Кавказского фронта особенно. Эта революция явилась поворотным пунктом и в жизни сотника Сорокина.
Глава 7. В гуще революционных событий
Февральская революция 1917 г. застала сотню Сорокина в Гассан-Кале, где, как уже говорилось, она находилась на отдыхе. Сведения о событиях в центре России на Кавказский фронт приходили с большим запозданием. Основным источником информирования стали сами казаки. В это время им начали предоставлять отпуска, и они из дому все чаще стали привозить тревожные новости. Иногда таких «информаторов» в день прибывало по нескольку человек, и казаки жадно слушали их сообщения. Возвращались из отпусков не все, некоторые дезертировали, хотя поначалу это были единичные случаи. Потом стали появляться листовки, издаваемые большевиками и эсерами, в частях работали их агитаторы. Одни призывали закончить войну и разъехаться по домам, другие, наоборот, звали воевать до победного конца, но провести в армии демократические преобразования. Однако главные претензии к командованию и теперь уже новому правительству у тех и других были одинаковые — плохое снабжение войск вещевым имуществом и продовольствием. Голодная зима сильно подорвала дух армии.
Вскоре казакам дали почувствовать, что их претензии обоснованны и вроде бы находят поддержку. 9-го марта 1917 г. Сорокин зачитал своей сотне приказ по полку, где излагалось обращение Центрального Исполнительного Совета рабочих и солдатских депутатов за № 48 «Ко всем гражданам в тылу и на фронте». В нем говорилось:
«Старое правительство, вследствие полной своей бездарности, не сумело наладить дело заготовки продовольственных продуктов и передвижения грузов и оставило стране такое наследство в виде почти опустошенных магазинов с очень небольшим запасом провианта. Поскольку Временное правительство стремится наделе осуществить организацию продовольствия страны, Совет рабочих и солдатских депутатов считает необходимым поддержать это право в его борьбе с дальнейшим затруднением в деле снабжения всего населения продовольствием»[88].
Вначале текст Обращения обнадежил казаков, они ожидали, что дальше последуют конкретные решения новой власти, и она решит, наконец, продовольственный вопрос, однако неожиданно дальше в этом документе прозвучал призыв еще туже затянуть поясные ремни. Там говорилось:
«…Временное правительство вводит ограниченную выдачу продуктов по одинаковой норме для всех классов населения и призывает к временному сокращению рациона все население страны, равно гражданское, как и военное, равно войска, стоящие на фронте, как и находящиеся в тылу. Исполнительный Комитет Совета рабочих и солдатских депутатов, обсудив положение страны в области продовольствия, доводит до сведения всех граждан страны в тылу и на фронте, что эта мера временного сокращения рационов является при настоящем положении необходимой и призывает к возможной бережливости.
Обращение подписали: за Председателя Исполнительного Комитета — Скобелев и секретарь Гвоздев»[89].
Безусловно, совершившаяся буржуазно-демократическая революция большинству офицерства была не по душе. Но, поскольку она все же произошла, нужно было что-то делать дальше. Противится ей или, признав как факт, искать ее позитивные стороны, попытаться использовать их в своих личных целях и делах службы? Большинство выбрало второй путь. Теперь многие из тех, кто никогда раньше политикой вообще не интересовались, пытались составить собственное мнение о происходящх событиях, дать им оценки, пытаться представить, чем все это кончится для армии вообще и конкретно для себя в частности. Стали вспоминать, какие виды государственного устройства существовали в это время в разных странах, и какой путь для России был бы предпочтительней. Большинство все же считало, что при царской власти было бы лучше, необходимо только ограничить ее некоторыми демократическими институтами. Идеалом же для других, хотя они были и в меньшинстве, служила Швейцарская республика с ее строем, меморандумом и поощрением народной инициативы.
Среди рядовых казаков ситуация в корне отличалась. Об этом говорит следующий пример. В некоторых полках наиболее прогрессивно мыслящие офицеры по собственной инициативе провели беседы среди казаков, а потом организовали голосование записками по вопросу: «Какое государственное устройство желательно для России?». Поскольку рядовые казаки и солдаты уже знали об отречении царя, передаче им престола своему брату Михаилу, последующем отречении самого Михаила и существовании Временного правительства, присягу которому недавно принесли, их симпатии к царизму практически сошли на нет. Это убедительно подтверждают результаты голосования, которое провел в своем 32 казачьем полку будущий командующий 2-й Конной армии, а в то время войсковой старшина Ф.К. Миронов.
Из 55–60 записок получился единогласный ответ — демократическая республика. Когда же такое голосование Миронов провел среди офицеров полка, то из 16 записок более чем в половине содержался ответ: конституционная монархия. Так в самом начале революции пути рядовых казаков и офицеров стали расходиться, и последующие события это убедительно подтвердили[90].
К этому времени и в войсках Кавказской армии начали стихийно создаваться комитеты казачьих и солдатских депутатов. По началу некоторые из них стали претендовать на неограниченные права по руководству не только общественной, хозяйственной, но и боевой деятельностью своих частей. Отрекшийся от власти царь отказался от должности Верховного Главнокомандующего; занявший его место генерал от инфантерии Алексеев решил положить конец солдатской демократии. 18-го марта он издал приказ № 10, который сотник Сорокин также зачитал перед своей сотней под неодобрительные голоса подчиненных. В приказе говорилось:
«По доходящим до меня сведениям весьма существенной причиной препятствующей спокойному отношению воинских частей к переживаемым событиям и серьезным обстоятельствам, препятствующей поддержанию в армии на должной высоте дисциплины, сохранение которой столь необходимо для доведения войны до победного конца, является распространение в войсках слухов о допущении в частях действующей армии выборного начальства.