Считаю необходимым внушить всей армии, что приказа, или распоряжения, по которому подчиненные могли выбирать каких- либо для себя начальников командного состава в отношении воинских частей армии, ни от Временного правительства, ни от Верховного Главнокомандующего до настоящего времени не исходило»[91].
Однако приказ этот не возымел действия, уже созданные комитеты никто распускать не собирался, наоборот, они появлялись там, где их еще не было.
Существует неоднократно опробованный на практике прием: если власть не может противостоять политическому течению, ей следует возглавить его и увести в нужную для себя сторону. Напуганное Временное правительство попыталось действовать таким же способом — возглавить процессы, происходящие в армии, утвердить в ней задним числом те демократические структуры, которые уже появились стихийно, но поставить при этом под свой контроль их деятельность в будущем, ограничить ее различными положениями и инструкциями. Поэтому армию объявили народной, а 16 апреля военное ведомство издало приказ № 213, в котором приводилось обращение к войскам военного министра А.И. Гучкова. В нем, уже как решение военного ведомства, вводились комитеты солдатских депутатов и разъяснялись их функции.
«Переустройство народной армии и флота требует установления новых начал как в самой организации войск, гак и во внутреннем быте и взаимоотношениях начальников и подчиненных. Сознавая всю трудность и неотложность этой задачи, выполняемой в условиях непосредственной близости к врагу, я обращаюсь ко всем офицерам, солдатам и матросам с требованием приложить все свои силы к скорейшему проведению в жизнь нового порядка с полным спокойствием и не нарушая ни на одно мгновение боевой мощи вооруженных сил страны. Оставляя незыблемыми основы боевой подготовки и боевой деятельности войск, требую точного и беспрекословного исполнения приказов начальников, новое устройство вооруженных сил вводит систему выборных войсковых организаций, обеспечивающих каждому воину осуществление его гражданских, политических прав. Такими организациями являются:
1. Комитеты: ротные, полковые, армейские.
2. Дисциплинарные суды»[92].
Далее следовал перечень задач, которые военный министр определил для новых выборных органов в армии. В частности, на Комитеты солдатских депутатов возлагалось:
1. Сплочение всей русской армии в единую организацию;
2. Наблюдение за поддержанием дисциплины и порядка в
своих частях;
3. Контроль за хозяйственной деятельностью своей части;
4. Принятие законных мер против злоупотребления и превышения власти со стороны должностных лиц своей части;
5. Решение вопросов, касающихся внутреннего быта части;
6. Улаживание недоразумений между солдатами и офицерами;
7. Содействие просвещению и развитию спорта среди солдат
и матросов своей части.
8. Подготовка к выборам учредительного собрания[93].
Большой интерес сегодня представляют те документы Временного правительства, которые показывают, какие отчаянные усилия оно предпринимало, чтобы в это время не потерять власть над армией. Одна за другой следовали уступки демократического характера. Они доводились до войск в форме военных приказов. В частности, именно таким образом была предложена структура новых органов управления армейской жизнью — комитеты всех уровней.
В ротах они должны были состоять из 6 членов, избранных общим голосованием (по одному от взвода). Из своей среды ротный комитет избирал затем председателя и секретаря, а список членов комитета объявлялся приказом по части. Что касается полкового комитета, то его члены тоже избирались на общем собрании рот, независимо от того, в каком они взводе служили. От каждого из 8 подразделений полка избиралось по 2 члена комитета с добавлением к ним избранных офицеров. Первый состав комитета избирался на 3, а последующие — на 6 месяцев. По этому положению полковой комитет из своего состава избирал своих: председателя, товарища председателя и секретаря. Члены полкового комитета освобождались от нарядов на службу, кроме боевых предназначений. Они рассматривали увольнение солдат в отпуска, но в пределах нормы, установленной штабом полка; осуществляли контроль за работой каптенармусов, артельщиков и других хозяйствующих лиц роты, могли ходатайствовать об их смещении с должности или преданию суду.
Этим же приказом регламентировалось и присутствие в войсках представителей различных партий. Однако для ведения политической работы они обязаны были предъявить документ, подтверждающий их членство в той или иной партии и направление от вышестоящего штаба, но не ниже дивизионного.
Что касается дисциплинарных судов, то представители партий никаких предложений на этот счет не вносили, это было изобретением военного ведомства, и оно имело вполне определенную цель — хотя бы частично переложить ответственность за наведение порядка в войсках на армейскую общественность. В качестве основных на дисциплинарные суды возглавлялись следующие задачи:
1. Поддержание дисциплины в частях.
2. Разрешение ссор, недоразумений, возникающих в солдатской и матросской среде.
Дальше шло пояснение:
«Все эти организации выборные на основах всеобщего прямого, равного и тайного голосования. Права и обязанности их точно определены положениями, при сем объявляемыми. Незаконные действия этих организаций и отдельных их чинов ведаются в общем военно-полевом порядке. Общие собрания войсковых частей не должны мешать боевой и учебной работе. Объявляемые положения ввести в действие немедленно по получении этих приказов. В тех частях, где комитеты и суды уже избраны, общим собраниям предоставляется право продолжить их полномочия до истечения трехмесячного срока со дня их выборов, с тем, чтобы в деятельности своей они руководствовались исключительно настоящими положениями.
Положение о войсковых Комитетах и дисциплинарных судах приняты особой комиссией с участием представителей действующей армии и флота и делегатов от Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и Всероссийского совещания Совета рабочих и солдатских депутатов»[94].
Была разработана также и сама структура дисциплинарных судов. Такой суд ротного масштаба должен был состоять из одного офицера и 2-х солдат. Избирались они на общем собрании роты на 6 месяцев. В частях, ведущих боевые действия, предусматривалось избрание еще до 12 человек запасных членов судов.
Ротные суды были наделены полномочиями по наложению взысканий. В приказе они были прописаны так:
«1. Воспрещать отлучки из казармы или со двора на 1 месяц.
2. Назначать не в очередь на службу и на работы.
3. Подвергать простому аресту с исполнением и без исполнения служебных обязанностей до 15 суток, и строгому аресту до 5 суток, и усиленному до 2-х суток»[95].
Наказанные офицеры на работы не назначались. Решение суда считалось окончательным, жалобы на него не принимались.
У полкового суда полномочия были более солидными. Простой арест они могли налагать сроком на 1 месяц, строгий до 20 дней и усиленный до 8 суток. Они имели также право смещать военнослужащих на низшие должности, уменьшать их должностной оклад, лишать ефрейторского и унтер-офицерского званий, не удостаивать к производству в офицеры.
Как уже говорилось, Исполкомы солдатских и казачьих депутатов в Кавказской армии стали создаваться до появления указаний сверху. Так было и в 3-м Линейном полку. Основная его часть и штаб в это время находились в Эрзеруме, а сотня Сорокина в Гассан-Кале. В этом турецком населенном пункте, находящемся в 90 км от Эрзерума, был довольно-таки внушительный гарнизон, имелась телефонная и телеграфная связь с Тифлисом, и оторванным от внешнего мира назвать его было нельзя. Поэтому здесь одним из первых на Кавказском фронте появился Исполком совета солдатских и казачьих депутатов. На фронте Сорокин сжился со своими казаками, пользовался у них большим авторитетом, поэтому был почти одновременно избран: кандидатом в товарищи председателя полкового комитета, председателем комитета казачьих депутатов своей сотни и членом президиума Исполкома Гассан-Калинского округа. Потом, несколько позже, 26 мая 1917 г. он был утвержден на этих общественных постах полковым приказом уже в Майкопе, когда полк перебазировался туда, чтобы следовать на Северный фронт, (приказ № 141. — Н.К.) Этим же приказом утверждались: председателем полкового комитета и товарищем председателя бывшие подчиненные Сорокина, его боевые друзья — хорунжие Пулин и Вакулин.
Сорокину была больше по душе программа социалистов-революционеров, так как она наиболее полно отвечала его представлениям о том, как дать счастливую безбедную жизнь трудовому крестьянству. Хорошо владея словом, он сразу завоевал симпатии Исполкома окружного съезда заявлением о том, что и он сам и вся его сотня целиком и полностью поддерживают программу социализации земли, и предложения по изъятию из армии монархически настроенных офицеров и генералов. Когда командование Гассан-Калинского гарнизона решило разогнать съезд, Сорокин окружил своей сотней здание, где он проходил, и под угрозой применения оружия разогнал те подразделения, которые по приказу сверху намеревались парализовать «разрушительную» работу Исполкома.
Исполнительный комитет в Гассан-Кале был под полным влиянием меньшевиков, в том числе и прибывших из центра, и они уверенно вели за собой основную массу казаков и солдат. Тем не менее Сорокин часто становился в оппозицию меньшевикам, по многим вопросам высказывал свое мнение, обнаружил хорошее знание обстановки в войсках и запросов тех, кто избирал его депутатом. Он зарекомендовал себя последовательным противником многих порядков в старой армии и предлагал радикальные решения по их устранению. Однако были и другие мнения о Сорокине. Один из участников заседаний Гасанкалинского Исполкома, офицер 133-го пехотного полка Шаповал, вспоминая об этих днях, так охарактеризовал Сорокина: «Это не человек, а порох! Ни за что может застрелить человека. Революция ему лафа. Человек храбрости необычайной». Якобы в разговоре с ним Сорокин высказался так: «Либо голову сломаю, либо на всю Россию дел натворю»