Эта статья, конечно, тут же была положена Сорокину на стол. Безусловно, ему неприятными были оценки, которые получила армия, всю критику он принял на свой счет, сердце жгла большая обида — ведь эту статью прочитают в войсках, которые только что разгромили офицерские полки, такого сильного противника. Свидетельством того, какой силы недовольство она вызвала у него, говорят его ответные действия. Они были весьма эффективными. На взятие типографии, где печатались «Известия», он лично приказал бросить вооруженное подразделение, которое арестовало ее работников, но только лишь для того, чтобы напечатать его ответ, сгоряча написанный им тут же. В результате вышел экстренный выпуск «Известий», скорее всего листовка, со статьей озаглавленной «Где узурпаторы?».
В ней он признавал, что действительно анархия в армии есть, но, что «она идет как раз из тех рядов, которые нападают на Красную гвардию, пытаются дискредитировать ее командиров» и т. д.
Здесь же Сорокин писал о том, что такими статьями, как «Вместо власти Советов власть узурпаторов» ведется провокационная работа против самой революции, подрывается авторитет армии, начата тонкая игра с целью ликвидировать то, чего она добилась такою большою ценой, кровью своих лучших бойцов. В статье Сорокина содержались даже тяжелые обвинения в предательстве, которое, по его данным, готовили некоторые представители советской власти, потерявшие веру в возможность победы Красной Армии. В подтверждение этого он приводил пример, когда в то время как защитники Ектеринодара из последних сил сдерживали наступление корниловцев, по городу стали разъезжать автомобили, принадлежавшие органам власти, и те, кто в них сидел, сеяли панику среди жителей. Кричали о том, что армия бежит и нужно спасаться, кто как сможет. Якобы даже было отдано распоряжение — готовить цветы для встречи Корнилова, а квартальным поменять свои красные нарукавные повязки на белые.
На этом полемика не закончилась. В ответ последовало «Открытое письмо товарищу Сорокину» подписанное редактором «Известий» В.Тбилели. В нем он не стал во всем винить Сорокина, а дипломатично перенес основную часть своих обвинений на тех лиц, которые своими анархическими, хулиганскими действиями подрывают авторитет победоносной революционной Юго- Восточной армии.
«Товарищ Сорокин! Я в своем обращении к вам, — писал Тбилели, — совершенно не имею в виду набросить на вас какую бы то ни было тень подозрения или недоверия. Я вас считал и считаю идейным, неподкупным, бескорыстным и честным борцом за право трудящихся масс, а то недоразумение, которое выявилось в последние дни, можно лишь формулировать двумя словами — своя своих не познаша. Но надо сказать. — пишет он дальше, — что вы человек с весьма и весьма горячим темпераментом. Надо вам посидеть в редакции, хотя бы один день, в условиях, в какие именно мы поставлены, работники пера, и остаться глухими к письмам и просьбам не только отдельных лиц, по и целых групп было бы с нашей стороны смертельным грехом.
У кого поднимется рука нанести оскорбительный удар победоносной революционной Юго-Восточной армии, стяжавшей славу в последнее время своей победой над гидрой контрреволюции — Корниловым? Но можно ли ручаться, что в этой победоносной армии нет таких личностей, которые, пользуясь авторитетом армии, используют его в свою личную выгоду и, сознательно или не сознательно производя бесчинства, порочат и остальных товарищей — гордость армии?
Если бы вы не были вспыльчивы и с таким темпераментом, то в том же номере «Известий» обратили бы внимание на мою статью «На параде революционных войск», и статья, которая заставила вас нарушать элементарное литературное правило, выпуская свои «Известия» от имени И.К.С. не появилась бы отдельным экстренным выпуском. Скажу еще больше, если бы редакция не разделяла моей точки зрения и не была солидарна с помещенной за моей подписью статьей, то она не появилась бы в печати и в том именно органе, который именно является выразителем воли и идеологии советской власти.
А что в победоносной революционной Юго-Восточной армии есть лица, подрывающие авторитет армии своими безобразиями и бесчинствами, чинимыми не только над мирным жителем, но и над своими товарищами, доказательством служат факты из недавнего прошлого, когда на поле битвы некоторые хулиганы, замаскированные под флагом Красной Армии, снимали со своих же раненых товарищей обувь, одежду и заставляли дрожать от холода (см. «Известия» № 29 — статья «Рассказ участника боя» за подписью К. Фильчикова).
Разве вы можете отрицать факты, что у нас царствуют разгул и пьянство? Что отдельные индивидуальные личности, прикрывшись маской вверенной вам победоносной армии, производят самочинные обыски, аресты и даже расстрелы, как, например, на так называемом «острове смерти»? Вот против кого была направлена наша статья, вот кого мы имели в виду, а не доблестную армию.
Что бы вы сказали, товарищ Сорокин, одному из многих, пришедшему не только к нам в редакцию, но и обивавшему пороги комиссаров, со слезами умолявшему убрать куда-нибудь вино, «охраняемое» но приказанию военных властей, а «охранники», меняясь группами, напивались до невменяемости и раздавали ведрами соседям. Вы спросите, когда и где это было? Что было 20, 21 апреля, на Красной улице, во дворе, где помещается ресторан «Алазань». И комиссары были бессильны сделать что либо, опасаясь и избегая могущих произойти неприятностей, если бы военную охрану заменили советскою.
Правде надо смотреть в глаза и всякую вещь называть настоящим ее именем, а у нас выходит наоборот. Вы, обвиненных нами отдельных личностей, приписываете революционной победоносной Красной Армии огульно и себе. Для большей характеристики и лучшей иллюстрации всего того, что творили власть имущие господа, я приведу здесь письмо одного воина за его подписью, который громогласно заявляет о бесчинствах. Редакция помещает его без всяких исправлений, с какой бы ни было стороны и сохраняет стиль и орфографию, чтобы не нарушить того негодования, которое овладело автором»[152]
Как бы смягчив этим открытым письмом свою позицию по отношению лично к Сорокину, В.Тбилели все-таки остался при своем мнении, напечатав в этом же номере письмо некоего бойца Сачко, в котором тот уже отбросив всякую дипломатию, обрушил на Сорокина и особенно Золотарева весь свой пролетарский гнев.
Письмо Сачко. (Приводится без купюр).
«Вспыхнула борьба из-за власти двух течений — буржуа и пролетариата, но ко вторым примкнуло и крестьянство, которое говорило, что нам лишь бы земля, а власть нам не нужна. «Хиба такэ нам нравыть», но на получение земли крестьянство потеряло веру и при вспышке пожара Гражданской войны оно примкнулось, забрав и отдав свой хлеб, сбрую и лошадей и примкнулось плотной цепью к рабочим, благодаря чего, со стороны бедноты сила во много раз оказалась больше первой. Краевая рада, сидя в своей раде Кубани, прислушивалась совершенно не внимательно, она думала, что народной власти хотит какая-то кучка отдельных личностей и всю надежду в физической силе имела и опиралась на кубанцов казаков, но и последняя пошли против поняв, что Покровский с кучкой офицерства, «были самым ярым монархистом и если бы только примкнулось казачество к краевой раде то на Кубани могла бы быть монархия», — так теперь говорят козаки, находящиеся в рядах Большевизма.
Теперь краевая рада из Екатеринодара выдворена и блуждает где то, приследуемая всем населением Кубани. В Екатеринодаре устроилась Советская Власть. А признается ли она всем населением Кубани, признается ли таковая хотя мирными обывателями города, а также и станицам и хуторам, если кто видел, как верхоглавки таковой попирают. А кто же верхоглавками стали у Советской Власти? — читатель наверное подумает. А я скажу вам дорогой читатель присмотритесь, кто ходит с чайной в чайную с оркестром духовой музыки и там устраивает пирушки и носится по всей зале с обнаженными кинжалами «Наурскую» с припевами, «Аля аля-ляйля» и когда же и в какое время? Все это устраивается, когда борцы за свободу обливаются кровью со стонами «Боже, ой, да тише сестрица, ведь мне больно», а в гостинице большая московская раздастся оркестр «валяй».
Кто эти пирушки устраивает я это говорю вам прямо особенно Золотареву. Стыдно так делать. Я обращаюсь к вам, кто обливает своей кровью так дорого стоящую свободу. Присмотритесь что делают главковерхи, Спросите из за что вы наливаете свои преступные желудки шампанским так дорого платя за таковые. Товарищи фронтовики, ваши жены, отцы и дети голодают. Убитых товарищей семьи уже голодают, а им помощи нет, они обливаются слезами по своим главам семейных очагов. А преступный конокрад Золотарев со своими приспешниками наполняет карманы золотом и носится «Наурскую»… тогда, когда вся страна от Гражданской войны не находит у себя в избушке места. Вся страна стонет, а зазнавшиеся кутилы, став самозванцами во власти до хрипоты орут «Ай — ля — Аля — ляй- ля».
Проснитесь товарищи, фронтовики, и скажите: Прочь преступный Золоташка, не оскверняй нас кучкой своих приспешников, не клеймите негодяи нас позором перед мирным обывателем. Мы найдем на ваше место идейных вождей, которые будут помогать, работать и нас сумеют облить славой, после чего и восторжествует народная власть.
Прочь Золотарев, уйдите и вы его приспешники, дайте свободно работать тем, кто первый подал лозунг «Вся власть Советам».
Уйдите «пугачи», уйдите кровожадные, не пейте нашу кровь.
Товарищи фронтовики, я ото пишу смело и не скрываю себя, надеюсь — Вы поняли меня и удалите этих негодяев.
Солдат штаба 2-го Сев. — Куб. полка Григорий Сачко»[153].
Руководство ЦИК возлагало большие надежды на действие материалов газеты и продолжало «наступление» на Сорокина. Объясняя причины, по которым они рискнули напечатать такое письмо, Тбилели в частности писал: