«На фронтовом съезде на станции Кущевка 21 мая с. г., представителями 1 и 2 колонны Северного Кавказа, командующими Батайским и Сосыкинскими фронтами и всеми представителями полков, по обсуждении вопроса о положении на фронтах внешнем и внутреннем, единогласно постановлено:
Централизовать все вооруженные силы Куб<ано>-Черн<оморской> респ <ублики> и Северного Кавказа в лице главнокомандующего тов. Автономова, которому поручается создать аппарат военного управления, снабжения и снаряжения войск.
Категорически требовать от высшей центральной власти Российской Федеративной Республики устранения вмешательства гражданских властей. Центральному Исполнительному Комитету упразднить всякие Чрезвычайные штабы, тормозящие оборону Кубано-Черном < орской > респ < ублики > и Северного Кавказа.
Просить председателя военного совета и военного руководителя Российской Федеративной республики и Центральный Исполнительный Комитет Куб < ано >-Черном < орской > республики признать в лице тов. Автономова главнокомандующего всеми вооруженными силами Куб<ано>-Черн<оморской> республики и Северного Кавказа.
Главнокомандующему тов. Автономову отказаться от ведения партизанской войны и приступить к правильной фронтовой борьбе, создавая регулярные единицы: полки, бригады, дивизии и корпуса»[173].
Получив поддержку войск, Автономов стал действовать смелее и настойчивей по нейтрализации Чрезвычайного Штаба. Он дает телеграмму в ЦИК, в которой требует удаления из Штаба своего давнего недоброжелателя эсера Иванова. Одновременно по его приказу были напечатаны тысячи листовок с обращением к армии и населению. В них говорилось, что в Штабе Обороны работают немецкие шпионы, предатели дела революции, и что он — главком, принимает меры по избавлению революции от них.
В ответ на это Штаб Обороны принимает решение — снять Автономова с поста главкома и просить ЦИК утвердить это постановление. Проанализировав всю имеющуюся информацию по этому конфликту, ЦИК тоже принимает решение: отрешить Автономова от должности главкома. Постановление было направлено как в штаб армии, так и в войска всему высшему командно-политическому составу, а потом и опубликовано для всеобщего сведения.
И все-таки и после всего этого, была сделана еще одна, последняя попытка разрешить конфликт между Автономовым и ЧШО. Член Штаба Обороны Турецкий провел телефонный разговор с Автономовым. Вот его содержание.
«У аппарата Автономов.
— Я член Чрезвычайного Штаба Обороны Турецкий, задаю прямой вопрос по поручению Чрезвычайного Штаба Обороны и требую прямого ответа, признаете и подчиняетесь ли вы советской власти?
А в т о н о м о в: Подчиняюсь, но проходимцам, именующим себя представителями советской власти самочинно, не имеющим никакого права, не только не подчиняюсь, но веду с ними борьбу, как с предателями.
Т у р е ц к и й: Известно ли вам, что Областной Исполнительный Комитет отстранил вас от должности главнокомандующего и временно передал высшую военную власть Чрезвычайному Штабу Обороны?
А в т о н о м о в: Это не было известно мне, но все же я остаюсь при особом мнении. Считаю, что ЦИК не может отменить решение центральной российской власти и не может делать смещения без предъявления особых на то указаний. Функции свои я не могу передать Чрезвычайному Штабу Обороны, который, по моему глубокому убеждению, идя за некоторыми лицами, которые не являются даже выбранными, делают позорное кошмарное дело на руку немецким империалистам. Коли мне придется силою святого оружия заставить понять — до какой гибельной мысли и до какого позора дошла центральная власть Кубанской республики, я это сделаю!
Т у р е ц к и й: Отвечаю, что постановление местного Исполнительного Комитета не идет в разрез с постановлением центральной всероссийской власти. Вам известно, что телеграммой из Москвы назначен главнокомандующим Снесарев, а комиссаром политическим к нему Трифонов. Вы совершаете явное преступление, не подчиняясь постановлению и местной, и всероссийской советской власти. Во имя бескровного улажения создавшегося конфликта, считаю долгом заявить вам, что в затеянной вами борьбе, едва ли вы останетесь победителем. Допустим на минуту, что вам улыбнется военное счастье временно, но клеймо предателя и изменника революции останется вечно. Требую подчиниться постановлению Штаба Обороны и Центрального Исполнительного Комитета, дабы не зайти столь далеко, что о возврате не мыслимо будет говорить и конфликт придется решать силой оружия. Вам гарантируется личная безопасность. Прошу дать окончательный ответ на это предложение.
А в т о н о м о в: Не думаю и не мечтаю о лавровом венце. Я взял тяжелый крест и несу так, как нес его 4 месяца. Смерти я не боюсь, она является для меня желанным покоем от этого кошмара, в котором я сейчас нахожусь. Я считаю себя чистым и честным потому, что я творю благо народа во имя революции. Я сделаю свое дело и не вам судить о том, кто является предателем в сознании народа. Если Чрезвычайный Штаб не примет тех условий, которые я предложу им, то прольется кровь, которая падет на головы предателей и провокаторов общего святого дела. Если я не получу ответа к 4 часам дня, то вышлю в Екатеринодар войска для занятия города, для наведения в нем истинно-революционного порядка.
Т у р е ц к и й: О каких условиях идет речь?
А в т о н о м о в: Разве этих условий вам не передавал товарищ Гуменный?
Т у р е ц к и й: Нет.
А в т о н о м о в: Условия эти следующие:
Отстранить от должности и арестовать Иванова к провокатора Казбека. Вывести из Чрезвычайного Штаба Обороны проходимцев, которые не являются выборными Кубано-Черноморской республики.
Немедленно выслать в мое распоряжение 12000 войск, которые должны быть по ранее заключенному условию в моем распоряжении.
В городе оставить только необходимый гарнизон.
Немедленно двинуть на Ростовский фронт как можно больше продовольствия, обмундирования, особенно обуви, весь наличный запас патронов и снарядов.
Помнить строгое разграничение функций между Исполкомом, Чрезвычайным Штабом и командным составом, — вот каковы условия!
Т у р е ц к и й: Кого считаете проходимцами, не избранниками народа?
А в т о н о м о в: Беженцев из разных городов.
Т у р е ц к и й: Думаю, что ваши переговоры едва ли удовлетворят Центральный Исполнительный Комитет и Чрезвычайный Штаб, а потому снимаю всякую ответственность за могущие произойти последствия. Предупреждаю, что не подчинение власти советов заставляет объявить вас изменником и предателем революции. Если вы все учли, то считаю наши переговоры законченными. До свиданья.
А в т о н о м о в: Будем бороться и на деле выясним, кто является изменником революции. Если вы не возьметесь за ум, то не до свиданья, а прощайте!»[174]
Таким образом, конфликт обострился до крайности. Об этой обстановке было доложено в Царицын, куда в это время прибыл Г. К. Орджоникидзе. Но несмотря на всю серьезность происходящего в Екатеринодаре, Орджоникидзе сначала срочно пришлось подключиться к борьбе с мятежом анархистов в самом Царицыне.
Туда с Украины перебрался отряд сибирских анархистов численностью в 1000 человек под командованием Петренко. Анархисты подняли в городе мятеж против советской власти. По пути своего отступления, а также в самом Царицыне этот отряд захватил полтора миллиона рублей денег и на три миллиона ценностей. Советские власти Царицына предложили Петренко немедленно сдать деньги, ценности и оружие, но он категорически отказался. 11-го мая анархисты Петренко захватили станцию Царицын и утром 12 мая открыли по городу пулеметный, а затем и артиллерийский огонь. Бой продолжался целый день, и только к вечеру мятежники были разбиты[175]
Устранив грозившую Царицыну угрозу, Орджоникидзе сразу же 22 мая направил телеграмму в Екатеринодар, в которой потребовал от Автономова немедленно подчиниться решениям Штаба Обороны и республиканского ЦИК «сложить с себя звание главнокомандующего». В телеграмме говорилось о том, что «…всякое противодействие и междоусобица будут рассматриваться как измена и предательство Революции»[176].
Наверное, не было на свете для Автономова человека более авторитетного, чем Г.К.Орджоникидзе, и он решил подчиниться. Чтобы окончательно навести порядок в войсках Северного Кавказа, Орджоникидзе лично прибыл в Екатеринодар и включился в подготовку решений 3-го Чрезвычайного Съезда Советов Кубано-Черноморской Республики. На нем планировалось завершить объединение Кубани и Черноморья в федерацию.
Сделать это было несложно. Еще в марте объединились партийные организации обеих республик, в апреле Южная революционная армия Черноморья, со своим штабом в ст. Крымской вошла в подчинение командованию Юго-Восточной армией. Поэтому, 28 мая на 3-м Чрезвычайном объединенном съезде Советов Кубани и Черноморья было провозглашено создание Кубано-Черноморской Советской республики. Образовался объединенный ЦИК, все Вооруженные силы Кубано-Черноморской республики передавались в подчинение Северо-Кавказского военного округа, управление которого в эти дни формировалось в Москве.
Сорокин на этом съезде не присутствовал, но согласованную с ним линию выдерживал Автономов. Их позицию тогда поддержали практически все делегаты от войск, но они составляли только 25 % от числа участников съезда. Снова начались бесконечные прения, взаимные пререкания и упреки. Страсти накалились и грозили вылиться в раскол съезда. Опять пригодился опыт Орджоникидзе. Он теперь получил возможность лично убедиться в том, что в конфликте виноваты обе стороны и выступил в роли арбитра, при этом основной упор в своих высказываниях сделал на разъяснении делегатам того, кому выгодна создавшаяся ситуация в столь тяжелое для республики время. Прямо с трибуны съезда он предложил Автономову отправиться в Москву для доклада правительству о военном положении на Северном Кавказе и о самом конфликте. С учетом этого предложения Орджоникидзе, в дальнейшем на съезде Автономову никаких упреков не прозвучало.