Средиземное море, несомненно, не породило такой породы. Скандинавский полуостров тоже. Они не были блондинами. Они не были брюнетами. Они не принадлежали ни к краснокожим, ни к чернокожим, ни к желтокожим. Их кожа была белая под загаром от солнца и ветра. Хотя их волосы были мокры, можно было сказать, что они бесцветные, песочного цвета. Но глаза у всех были темные – и в то же время не темные. Они не были ни голубые, ни серые, ни зеленые, ни карие. Они не были также черные. Они были цвета топаза, светлого топаза, и они сверкали мечтательно и мерцали, как глаза огромных кошек. Они смотрели на нас, как лунатики, эти светловолосые, затерявшиеся в шторме люди с бледными топазовыми глазами. Они не поклонились, не улыбнулись, они никак не реагировали на наше присутствие – они только смотрели на нас и мечтали.
Приветствовал нас Энди Фэй:
– Это не ночь, а ад, и ни минуты сна с этими происшествиями, – сказал он.
– Откуда это их принесло в такую ночь? – пожаловался Муллиган Джекобс.
– У тебя есть язык, – рявкнул мистер Пайк. – Почему ты их не спросил?
– Точно ты не знаешь, что я умею пользоваться своим языком, ты, старый пес, – прорычал в ответ Джекобс.
Но теперь было не время, чтобы сводить личные счеты. Мистер Пайк повернулся к полусонным пришельцам и заговорил с ними короткими и исковерканными фразами на дюжине наречий, которые странствующий по всему свету англичанин имеет полную возможность изучить, но слишком упрям и капризен, чтобы приспособить к ним как следует свой язык.
Гости не отвечали. Они даже не кивали головами. Их лица оставались странно спокойными и довольными, нелюбопытными и приятными, а в их глазах виднелись еще более глубокие грезы. Тем не менее это были живые люди. Кровь из их ран текла по лицам и присыхала к одежде.
– Голландцы, – прорычал мистер Пайк с должным презрением к чуждым расам, делая им рукой знак, чтобы они устраивались на любых свободных койках.
Этнологические познания мистера Пайка ограничены. Кроме своего собственного народа, он знает о существовании только трех: негров, голландцев и цыган.
Наши гости снова доказали, что они живые люди. Они поняли приглашение старшего помощника и, переглянувшись, взобрались на три верхние койки и закрыли глаза. Я готов поклясться, что первый из них через полминуты уже спал.
– Придется расчистить бак, или нас завалит обломками, – сказал мистер Пайк, собираясь выйти из каюты. – Приведите матросов, мистер Меллер, и вызовите плотника.
Глава XXXVI
Мы совершенно не продвигаемся на запад! Нас отнесло на три градуса на восток с тех пор, как на судно явились наши гости. Эти три человека с моря – большая загадка. «Цыгане с Горна» – прозвала их Маргарет, а мистер Пайк окрестил их голландцами. Одно достоверно – то, что у них есть свой особенный язык, на котором они говорят между собой. Но изо всей смеси национальностей на баке и на юте нет никого, кто понял бы их язык или национальность.
Мистер Меллер высказал предположение, что они какие-нибудь финны, но оно с негодованием отвергнуто нашим большеногим молодым плотником, который клянется, что он сам – финн. Кок Луи уверяет, что где-то во вселенной, в каком-то давно забытом плавании, он встречал людей такого типа, но он не может припомнить ни плавания, ни их расы. Как он, так и остальные азиаты считают их пребывание на судне вполне естественным. Что же касается команды, то, за исключением Энди Фэя и Муллигана Джекобса, она с суеверным страхом относится к пришельцам и не желает с ними иметь ничего общего.
– Не будет от них добра, сэр, – сказал нам у штурвала Том Спинк, качая головой с видом предсказателя.
Рука Маргарет в перчатке покоилась на моей руке, и мы балансировали в такт легкой качке. Мы остановились, окончив свою прогулку, которую совершаем почти ежедневно с религиозной аккуратностью в гигиенических целях.
– Почему? Что с ними неладно? – спросила она, потихоньку подталкивая меня локтем, чтобы предупредить то, что должно произойти.
– Потому, что они – не обыкновенные люди, мисс. Они не настоящие люди.
– Они не совсем обычно появились на судне, – пошутила она.
– Вот то-то и есть, мисс, – воскликнул Том Спинк, заметно просияв при этом намеке на понимание. – Откуда они? Они не хотят сказать. Разумеется, они не скажут. Они – не люди. Они – духи, призраки моряков, которые утонули еще тогда, когда эта бочка уплыла с тонущего корабля, а это было много-много лет назад, мисс. Это вам скажет всякий, кто посмотрит на величину раковин.
– Вы серьезно так думаете? – спросила Маргарет.
– Мы все так думаем, мисс. Мы недаром провели жизнь на море. Есть немало сухопутных людей, которые не верят в Летучего Голландца. А что они знают? Они только жители земли – не так ли? Их никогда не хватало за ноги привидение, как меня на «Кэтлин» тридцать пять лет назад внизу, между бочками с водой. А разве это привидение не стянуло с меня башмак? А отчего я свалился через два дня после этого в люк и сломал себе плечо? Ну вот, мисс. Я видел, как они знаками показывали мистеру Пайку, будто мы налетели на их судно, лежавшее в дрейфе на другом галсе. Не верьте вы этому. Никакого судна не было.
– А чем вы объясните, что сорваны наши снасти? – спросил я.
– Есть много необъяснимых вещей, сэр, – ответил Том Спинк. – Кто может объяснить, каким образом финны умудряются справляться с погодой? А между тем, все знают, что они это делают. Почему у нас такой трудный обход Горна, сэр? Я вас спрашиваю, почему, сэр?
Я покачал головой.
– Из-за плотника, сэр. Мы узнали, что он – финн. Почему он об этом молчал все время от самой Балтиморы?
– А почему он это сказал? – вызывающе спросила Маргарет.
– Он этого не говорил, мисс, – по крайней мере, до того как эти трое явились к нам. У меня имеются подозрения, что он больше о них знает, чем хочет показать. И взгляните на погоду и на то, как мы задерживаемся. А разве не всем известно, что финны – истинные колдуны и повелевают погодой!
Я навострил уши.
– Откуда вы взяли это слово «колдуны»? – спросил я.
Том Спинк казался удивленным.
– А что, сэр? – спросил он.
– Ничего. Но откуда вы его взяли?
– Я ниоткуда его не брал, сэр. Оно у меня всегда было. Финны – колдуны.
– А эти три пришельца – не финны? – спросила Маргарет.
Старый англичанин многозначительно покачал головой.
– Нет, мисс. Они – утонувшие моряки, давно утонувшие. Вам стоит только посмотреть на них. А плотник мог бы нам кое-что порассказать, если бы хотел.
Несмотря на все, таинственные посетители являются желательным добавлением к нашей ослабевшей команде. Я наблюдаю их за работой. Они сильны и работают с охотой. Мистер Пайк говорит, что они настоящие моряки, хотя он и не понимает их языка. Он предполагает, что они находились на каком-нибудь маленьком английском или иностранном суденышке, которое, лежа в дрейфе на противоположном галсе, было затоплено «Эльсинорой».
Я забыл сказать, что обросшая раковинами бочка была почти доверху наполнена великолепнейшим вином, которого никто из нас не мог назвать. Как только шторм стих, мистер Пайк велел перенести ее на ют и раскрыть, и теперь буфетчик и Вада перелили вино в бочонки и пустые бутылки. Оно очень старо, и мистер Пайк уверен, что это какая-то легкая и неслыханная доселе водка. Мистер Меллер только причмокивает над своим стаканом, а капитан Уэст, Маргарет и я упорно твердим, что это вино.
Состояние людей становится совсем плачевным. Они всегда были слабоваты в натягивании канатов, но теперь их требуется вдвое и втрое больше, чем прежде, для той же работы. Одно хорошо – что они прекрасно питаются, хотя и грубой пищей. Они могут есть все, что хотят, но их убивают холод, сырость, ужасное помещение, недостаток сна и почти непрерывная работа обеих вахт на палубе. Каждая из них так слаба и бессильна, что всякая серьезная работа требует помощи другой. Например, нам все-таки удалось взять на фоке риф в разгар шторма. Это заняло два часа работы обеих вахт, а, между тем, мистер Пайк говорит, что при подобных обстоятельствах команда среднего качества одной вахтой выполняет это за двадцать минут.
Я узнал одно из главных достоинств стальных кораблей. Такое судно, тяжело нагруженное, не дает течи в бурную погоду и при сильном волнении. Если не считать незначительной течи в одном из отделений трюма, с которой мы вышли из Балтиморы и которая дает такое незначительное количество воды, что ее вычерпывают ведром в несколько недель один раз, «Эльсинора» совершенно суха. Мистер Пайк говорит, что если бы деревянное судно таких же размеров и с таким же количеством груза перенесло то, что перенесли мы, оно бы текло как решето.
А мистер Меллер, рассказав о своем личном опыте, усилил мое уважение к Горну. Будучи юношей, он однажды восемь недель пробивался от пятидесятой параллели Атлантического океана до пятидесятой параллели Тихого океана. А в другой раз его судно дважды должно было возвращаться к Фалкландам для починок. И еще раз, когда он плавал на деревянном судне, и оно, потерпев аварию, возвращалось к Фалкландам, шторм потопил его у самого входа в порт Стэнли. Он сказал мне между прочим:
– Когда мы пробыли там месяц, сэр, туда явился не кто иной, как «Люси Пауэрс». Это было зрелище! Ее фок-мачта была начисто сломана, половина рей тоже, капитан убит свалившейся на него реей, старший помощник – с переломами обеих рук, второй помощник – болен, и все, что оставалось от команды, – у помп, выкачивают воду. Наше судно погибло, поэтому мой капитан принял командование, оснастил судно, соединил обе команды, и мы отправились вокруг другим путем, выкачивая воду по два часа в каждую вахту вплоть до Гонолулу.
Бедные, жалкие куры! Из-за своей несвоевременной линьки они совершенно остались без перьев. Чудом казалось, чтобы хоть одна из них выжила, а их погибло всего шесть штук. Маргарет все время поддерживает у них огонь в керосиновой печке, и, хоть они перестали нестись, она с уверенностью утверждает, что все они будут нестись, и у нас будет сколько угодно яиц, как только мы очутимся в полосе затишья в Тихом океане.