Политик манной каши (Николай Гончар)
Есть такой тип людей, о которых мало что можно сказать определенного. Они подобны гоголевскому Чичикову: не слишком тонок, но и не так, чтобы слишком толст… В политике это особый тип деятелей, способных быть всюду — и нигде, быть со всеми — и не поддерживать никого. Таков и Николай Николаевич Гончар.
Из биографии Гончара мало что можно выделить. Ярких страниц в ней не найти. Гончар крайне неудобен для критики, сер и незаметен. С какой стороны не подойди, вся критика замыкается на личные эмоции — он мне не нравится! Если же Гончара оценить с других позиций, любя и восхищаясь им, то получается замечательной души человек.
Поэтому Гончар в нашем изложении — это скорее образ, пример блестящей карьеры с долговременной стратегией успеха. Это образ для "юноши, обдумывающего житье". Юноша, мечтающий о номенклатурной карьере, должен делать себя, обучаясь у таких, как Гончар.
ДЛИННАЯ ПРЕДБИОГРАФИЯ
Родился Н. Гончар в Мурманске, закончил Московский энергетический институт в 1972 г. В тот же год стал членом КПСС. Год поработав инженером, он вдруг (традиционное «вдруг» номенклатурных биографий) стал заведующим отделом Моссовета с очень вычурным названием: "по научно-исследовательской работе студентов МГК ВЛКСМ". Два года позаведовав странным подразделением, он перешел к заведованию отделом НИИ комплексного развития народного хозяйства г. Москвы и застрял тут на долгие шесть лет (1976–1982 гг.). Стал Гончар кандидатом экономических наук (после окончания аспирантуры Института управления им. Орджоникидзе), а в 1982 г. резко пошел в гору по административной части. Должность заместителя председателя исполкома Бауманского райсовета столицы — это уже не мелочь в номенклатурной иерархии. Еще через пять лет Н. Гончар поднялся на новую ступеньку — занял кресло первого секретаря Бауманского райкома КПСС, а еще через два года снова вернулся в райсовет — уже председателем.
Человек многие годы проработал на руководящих должностях, а о нем ничего толком не известно. Что это означает? Это означает, что у него не было никогда своей позиции. Он мог действовать напористо, но отстаивая при этом чью-то чужую позицию. Он не заявлял свою позицию "в лоб": мол, нужно делать вот это, а кто не со мной, тот мой враг. Такая агрессивная позиция дает возможность для ответной атаки, для критики. Она заставляет политика быстро исчерпывать себя и уходить со сцены.
Карьера Гончара никогда не была агрессивна (как, например, у Лужкова). Этот тип карьеры делается, несмотря на то, что все вокруг рассыпается, несмотря на отсутствие видимых успехов.
В 1990 г. Н. Гончар в первом же туре голосования избран депутатом Моссовета и одновременно депутатом того же Бауманского райсовета. В Моссовете Гончар тут же был избран заместителем председателя (Г. Попову была важна связь как с прежней номенклатурой, так и с районным звеном), а в райсовете — председателем. Совмещал он две должности настолько скромно, что об этом совместительстве мало кто догадывался.
Демократизация дала, наконец, шанс Н. Гончару. Заняв позицию демократического коммуниста, а потом и коммунистического демократа, Н. Гончар точно угадал веяние времени. И в дальнейшем, оставаясь на этой столь удачно найденной и вечно туманной позиции, он не просто ловил удачу. Удача сама шла к нему.
ВЫЖИДАНИЕ В МОССОВЕТЕ
После избрания С. Станкевича первым замом Г. Попова, потребовалось как-то представить среди высшего руководства и интересы коммунистической части Моссовета. Ведь в то время московская организация КПСС составляла ни много ни мало — 1.100.000 человек.
Г. Попов предложил для избрания своими замами (уже не первыми) одного члена коммунистической группы «Москва», одного члена «ДемРоссии» и что-то ни то, ни се: номенклатурного коммуниста, избранного по списку «ДемРоссии» — Н. Гончара. Откровенного коммуниста все-таки прокатили, а двух других кандидатов замами избрали. Гончар получил 274 голоса «за» и всего 70 — «против». Рекомендация Г. Попова ценилась тогда очень высоко.
Первым делом в Моссовете для Н. Гончара был развал работы первой сессии, которая закрылась под его руководством спонтанно, без необходимого по этому поводу решения. Депутатам просто опротивел метод ведения сессии, предложенный Н. Гончаром. Но, быть может, ему многие были благодарны за то, что можно было в сердцах хлопнуть дверью, отказываясь участвовать в бестолковщине.
Второе дело — это подрыв решения сессии о запрете выездной торговли промышленными товарами на предприятиях. Гончар одним из первых среди московских чиновников начал подписывать разрешения на выездную торговлю "в виде исключения". Решение решением, а номенклатурная принадлежность обязывала. Письмо от депутатской комиссии, курирующей этот вопрос и слегка взволнованной странной практикой моссоветовского руководства, можно было оставить без внимания в связи с летними отпусками.
Моссовет потому и провалился, что депутаты выбирали лидера, а выбрали что-то вроде живой печати. Эта печать штамповала чужие решения, удостоверяла на бумаге чужую волю, не пытаясь навязывать ничего своего, не имея определенной точки зрения. Все рассыпалось, а Гончар был неуязвим. "Коллеги! Тот или иной бюджет надо так или иначе принять… Или не принять…". Что здесь критиковать?!
Главную услугу номенклатуре Гончар оказал на второй сессии — в начале 1992 г., еще не будучи председателем Моссовета. Вместе с Поповым и Станкевичем он добился утверждения чиновников исполкома Моссовета без всякого обсуждения и списком. (Тогда голосование проводилось простым поднятием мандатов, а подсчет велся явно заинтересованными лицами. Поэтому, зная теперь ИХ нравственный уровень, трудно поверить, что они не воспользовались своим положением, чтобы преодолеть нежелание депутатов пропускать к власти старую номенклатуру.) За это Гончар и был включен в состав высшего номенклатурного звена.
Любопытно, как все это было сделано. Попов со Станкевичем только обосновали списочный порядок голосования. Они говорили о необходимости работы командой, о том, что навязывать команду Лужкову нельзя. Ведь ему работать с этими людьми! Депутаты этим доводам не вняли и при первом голосовании списочный принцип провалили. По нормальной логике надо было принять эту позицию Моссовета, как должное и приступить к утверждению исполкомовского руководства другим способом. Но у номенклатуры своя логика.
Гончар применил такой выверт. Не закрыв вопрос о формировании исполкома, он открыл вопрос о ситуации в Литве, связанной с применением армии против населения. Страсти разгорелись. Депутаты стали пугать друг друга танками, которые вот-вот могут появиться и на улицах Москвы. Кто же их остановит, кто обеспечит работу систем жизнеобеспечения города? "Лужков, Лужков обеспечит!" — подсказывали «поповцы». "Только ему надо помочь, дать возможность сформировать свою команду!" Депутатов додавили, и новое голосование утвердило исполком списком. На радостях Гончар свернул сессию, позабыв дать возможность внести поправки в проект заявления Моссовета по событиям в Литве. Дело уже было сделано, и исправлять нелепицы в малоинтересном номенклатуре документе не было необходимости.
СВОЙ ШАНС
Бегство Попова с поста председателя Моссовета поставило последний на грань гибели. Деморосовская команда стремилась всячески сорвать выборы нового председателя, надеясь заслужить благосклонность мэра Попова тем, что злонравный Моссовет будет парализован, а мэру будет обеспечена свобода рук. Предлагались решения, представлявшие собой закамуфлированные методы саботажа: отложить выборы до осени, дождаться решения вопроса о статусе Москвы и определения полномочий мэрии и Моссовета… Высказывались и более откровенные заключения: чем меньше Моссовет работает, тем меньше вредит избирателям Моссовет безнадежен и требуются новые выборы…
И все-таки у Моссовета впереди была еще относительно длинная жизнь. Необходимо было работать. Слишком много дел было начато, слишком много надежд еще не было отравлено.
В ситуации разброда инициативу на себя взяла группа "Сильный Совет", которая определила Гончара, как единственного кандидата в председатели, который может рассчитывать на победу. Вторым кандидатом являлся фаворит оппозиции поповскому курсу Ю. П. Седых-Бондаренко. Ему можно было рассчитывать на пост заместителя председателя, лишь включившись в борьбу за первый пост в Моссовете. Группа "Сильный Совет" ставила именно на это: отдать первый пост с тем, чтобы сохранить Моссовет и провести в зампреды неноменклатурного, честного и способного слушать других человека.
Гончар грамотно разыгрывал свою игру. Он выступил и перед оппозиционным антидеморосовским собранием, подготовленным "Сильным Советом", и перед доминировавшими в руководстве Совета «деморосами», и перед коммунистами. Там и там он отстаивал свое право находиться в КПСС, как нравственную позицию ("этим не торгуют!"), говорил о существующей шаткой стабильности, которую можно сохранить, если не поступить так же, как большевики, расстрелявшие в 1917 г. штаб Духонина ("И казаки потянулись на Дон…", — трагически заключал Гончар).
Первоначально на пост председателя Моссовета претендовало аж 10 человек. Большинство из них хотело именно участия, публичной «засветки», права изложить с трибуны свою программу. Им все это было предоставлено. Четверо из непроходных кандидатов получили в первом туре по одному голосу, остальные — не более 15. Н. Гончар получил 139 голосов, Седых-Бондаренко — 81.
Стратегия группы "Сильный Совет" предполагала обязательный успех выборов председателя. В противном случае Моссовет мог бы закончить свое существование еще в июне 1991 г. Именно поэтому перед вторым туром голосования Седых-Бондаренко снял свою кандидатуру, и Гончар оказался единственным претендентом. В итоге он получил 282 голоса «за» и всего 102 «против».
НАЧАЛО РАЗВАЛА
Поскольку главной проблемой Моссовета к лету 1991 г. являлась организация продуктивной работы, выборы работоспособного руководства стали еще и поводом для политического столкновения. Ведь оставшимся в Моссовете «поповцам» требовался дальнейший развал представительного органа. Они и ставили вслед за своим патроном задачу ликвидации Советов. Всем остальным требовался компромисс. И Н. Гончар оказался именно такой фигурой, по поводу которой компромисс был все-таки возможен. Он смотрелся явно лучше С. Станкевича, успевшего многих обидеть своей ироничной