Ковальский пытался вспомнить, опять всё увелось от основной темы, что же он, что же он такое хотел сказать…
— В конце концов, все эти, как вы выразились, «глубинные бомбы» могли быть лишь такой чрезвычайно мощной системой обнаружения, ведь в тот момент, когда всё рвануло, были разом засвечены все окрестности местного скопления на глубину в сотню мегапарсек, подумайте, об этом, кто-то или что-то только что узнало, что мы сунулись к фокусу, и сделали это намеренно.
— Вот!
Ковальский аж вскочил со своего кресла.
— Что «вот», душечка?
Советника вдруг отчаянно захотелось придушить. Если бы это было так просто.
— Вот что я имел в виду, когда говорил, что Воины тормозят человечество! Да дай вам волю, мы бы даже случайно обнаружив этот самый фокус, по вашему приказу вынуждены были держаться от него подальше! И воевать-воевать-воевать, до бесконечности!
— А с чего вы взяли, что там, в фокусе, война прекратится?
— Но если есть шанс!..
— А вы уверены, что нам с нашей войной так уж нужна новая сила, которая решит тоже в ней принять участие, сила, способная, не моргнув глазом, взрывать целые звёздные скопления?
Ковальский упрямо покачал головой.
— Но мы всё равно уже здесь! И по вашему же приказу! Так какого драного дипа мы сидим и чего-то ждём? Или вы в который раз и сами не знаете? Я же заметил, что мы так спешили-спешили, что стоило «Эпиметею» свалиться на головы бедолагам-дайверам, как вся спешка куда-то растворилась.
И тут в кают-кампании раздался дружный заливистый смех. Причём Превиос заливалась ничуть не слабее ирна. А Ковальский опять почувствовал себя глупо.
— Бедный, он так и не понял!
— Не понял чего?
Отсмеявшись, гости снова примерили знакомые маски — наивного любопытства и холодной самоуглублённости.
— Простите нас, астрогатор, нечасто услышишь что-либо действительно смешное, грех не воспользоваться, ведь смех помогает размыкать кольцевые сигналы префронтальной коры, вы знали?
— И всё равно я не понимаю, что в моих словах такого смешного.
Превиос молитвенно сложила ладони.
— Вот смотрите, этот квадрант субсвета занимает приблизительно полтора кубопарсека, какова, по-вашему, вероятность, что мы свалимся дайверам с «Джайн Авы» буквально на голову?
Ковальский попытался прикинуть, и получилась какая-то безумно ничтожная цифра.
— И что это значит?
— А значит это, что, видимо, и они, и мы стремились попасть в одну и ту же точку. И нам на самом деле никто не мешал это сделать.
— Вероятно, так и было, хотя судя по состоянию остатков их саба, этим троим под конец было не до выбора точки проецирования.
— То есть вы понимаете, что выбрасывались они вслепую.
— Да, понимаю, я не идиот.
— Ну так сделайте ещё одно логическое усилие и проведите анализ до конца.
Ковальский задумался. Два крафта несутся по дипу, судорожно унося ноги от ярости глубиннико…
— Получается, что мы оказались в одной точке неслучайно, по сути, у нас не было другого выбора.
Превиос для верности пару раз показушно хлопнула в ладоши.
— Именно.
— То есть вы предполагаете, что мы тут как в ловушке?
— Это мы ещё посмотрим, но анализ топологии дипа в последние мгновения перед обратным проецированием явно указывал на локальную седловину, что, вообще говоря, пока не имеет точных объяснений, исключительно теории разной степени правдоподобия, причём все эти теории бессмысленны без предположения о существовании физических объектов негативной массы покоя, что до сих пор не наблюдалось.
— И о чём это говорит?
— Что пресловутый «фокус» всё-таки может оказаться банальным — или не банальным — феноменом топологического пространства, к артефактам субсвета отношения вообще не имеющим.
Ковальский начал понемногу догонять.
— То есть мы искали всё это время обычную яму, и теперь, по очереди, два крафта благополучно в неё угодили, так?
— Мы этого не знаем.
— И сможем ли мы, например, отсюда выбраться, мы тоже не знаем?
Снова пожатие плеч.
— Можно прямо сейчас попробовать дать команду кволу на прожиг в сторону «Тсурифы-6», энергии в накопителях у нас на шесть таких прыжков, только это вы меня только что обвиняли в том, что я — тормоз прогресса.
Ковальский устало потёр лицо. Этот разговор явно начинал ходить по кругу.
— Я и не предлагаю прямо сейчас сворачивать операцию, но мы сюда вроде как зачем-то прибыли? Это исследовательская миссия?
— Да.
— Так почему астрогатор должен вытаскивать эту невероятную тайну из вас двоих клещами?
— Вы могли в любое время просто спросить, если вам было так любопытно.
Так. Вздохнуть поглубже, успокоиться. И когда он успел так завестись?
— Превиос, душечка, я, кажется, догадалась, чего от нас хочет астрогатор Ковальский.
— Внимательно слушаю.
— Он пытается нам объяснить, что если миссия исследовательская, то должны быть какие-нибудь исследования, — звучный смешок. — Лемма Грошева[127], как у вас говорят. Но мы сидим тут и ничего не исследуем. Астрогатор, я всё адекватно донесла?
— Более чем, — буркнул Ковальский, стараясь не сопеть оскорблённо носом, дурацкий свист на вдохе, дурацкие пересохшие пазухи, дурацкий климатизатор.
— Вы предлагаете двигаться дальше, не тянуть резину, или как там это говорится.
— Ну конечно!
— Квол, полный обзор!
Она щёлкнула пальцами и стены кают-кампании тут же воспроизвели черноту окружающего «Эпиметей» пространства, даже в отпопулированном состоянии, насколько хватало точности приборов, станцию сейчас окружало вопиющее ничто.
— Куда конкретно вы предлагаете спешно выдвигаться?
— Но у вас же… погодите, бакен передал точные координаты триангуляции. И это не то место.
Превиос лениво махнула поблескивающей ладонью и в недрах визуализации послушно зажглась точка.
— Вот эти координаты, расстояние — чуть меньше двух световых минут, если точнее, один-девяносто-пять тика в направлении Рукава Стрельца.
— И что же нас сдерживает? Давайте уже проделаем это!
— Вы не видите, что нам сдерживает?
— Да нет же! Там пусто!
— Именно, ни в указанной точке, ни где бы то ни было в пределах квадранта ничего до сих пор не обнаружено.
Ковальский задумался.
— Но если мы подойдём поближе…
— И тоже ничего не обнаружим, тем более что за прошедшее со времени триангуляции время банальное вращение диска Галактики успело сместить эту точку вот сюда.
Мигнул ещё один маркер.
— И там тоже пусто.
— То есть мы просто сидим и чего-то ждём?
— «Эпиметей», как вам должно быть лучше меня известно — это уникальный по своим возможностям исследовательский инструмент с фантастической точностью детекторов как в гравитационно-топологическом, нейтринном, так и в электромагнитом слое реальности, и все его усилия сейчас направлены на поиски каких бы то ни было артефактов, аномалий или небесных тел в пределах досягаемости, нам же остаётся просто ждать.
— Понятно.
Ну вот, Ковальский опять чувствует себя глупо и ему можно отсюда со спокойной душой убираться.
Астрогатор поднялся, оправил китель, коротко поклонился гостям, и направился к выходу.
— Эта, погодь.
Ковальский невольно попятился назад вдоль вновь окрасившейся в белое стеночки.
На пороге стояли трое.
Если бы самолично Ковальский не помогал сервомехам принимать и идентифицировать тела из раскуроченного отсека «Джайн Авы» перед отправкой их в лазарет, он бы не догадался, кто из них кто, так они были похожи сейчас друг на друга.
Иссиня-чёрные лица, изломанные фигуры, красные от кровоизлияний, а у кого и попросту незрячие глаза за стальными накладками, мешком висящие на практически голых костях полупрозрачные медицинские робы — что ещё они могли отыскать около саркофагов.
Но куда больше этих троих объединяло в тот момент другое.
Лютая ненависть, смешанная с бесконечным презрением на лицах.
— Ты тут, что ли, командир?
— Дежурный астрогатор Михаэль Ковальский.
Его словно обшарили с головы до ног и признали никуда не годным.
И опять Ковальскому стало стыдно, за свои белоснежные лацканы, за свои жалобы на сухость воздуха.
— Понятна. Мы тут эта, вашу немного послушали, складно поёте.
Говоривший на последних словах заметно посерел лицом и стал заваливаться на бок, но когда Ковальский машинально дёрнулся ему помочь, сделал ему навстречу такое лицо, что астрогатор поспешил отскочить обратно, выговаривая самому себе за глупость. Эти парни явно скорее сдохли бы, чем приняли чью-то помощь.
— Вот тока слушайте сюда, я не для того два саба угробил, чтобы тут на выходе в субсвет ошиваться. Может или нет ваша халупа что-то обнаружить хоть у себя под носом, мне вынуть да покласть, это ясно? Мы немедленно выдвигаемся в точку триангуляции фокуса.
— Апро, примар.
Это двое остальных хором каркнули привычную поговорку.
Ковальский, пытаясь сообразить, обернулся к «гостям», но те молчали, заинтересованно разглядывая пришельцев.
Сам астрогатор впервые сталкивался с такой наглой попыткой нарушения субординации, так что даже какой-нибудь вразумительный ответ ему в голову что-то не приходил. Ладно, попробуем сформулировать.
— Коллеги…
— Какие мы те «коллеги», пиджак.
— Прошу вас соблюдать приличия, вы находитесь на борту астростанции под моим командованием…
— А вот и нет, коммандер, принимай лидера.
Дробь контрольных колец и едва слышимый гул генераторов в недрах «Эпиметея» словно сменил тональность.
— Квол, журисдикция этих дайверов не была подтверждена…
— Негатив, астрогатор, авторизация пройдена успешно. Как старший по званию, командиром «Эпиметея» объявляется двухзвёздный коммандер Элис Тайрен.
Впрочем, кто тут на самом деле главный, было понятно с самого начала. Капитан Уоррен Дайс, что стоял в центре и впереди всей троицы.