Торговцы жизнью — они такие. Каждый торговец жизнью это всегда ещё и торговец смертью.
— Что же нам нельзя такого делать? Приближаться к фокусу?
— Стрелять друг в друга.
Цзинь Цзиюнь запнулся. Что тут ответишь. Это была наверняка глупая случайность, каких полно на флоте.
— Иногда мы все вынуждены стрелять по своим. Если на тебя несётся неуправляемый крафт, ты спасаешь жизни одних, открывая по другим огонь на поражение, и тем самым лишая их шанса на выживание. Мы не до конца знаем обстоятельства…
— Я сказал соорн-инфарху то же самое. Но ему, увы, обстоятельства известны в точности. Он сообщил мне, что стал свидетелем вооружённого мятежа, что отныне Воины не могут гарантировать контроль над террианским флотом. И соорн-инфарх ждёт теперь лишь формального повода, чтобы начать действовать.
Безумие, это какое-то безумие…
— Но Воин, он-то почему ничего не предпринимает?
— Ты не думал над тем, почему он решил не предупреждать Финнеана о том, что он прорывается к нему через файервол?
Откуда ты всё это знаешь, птица?
— Он, видимо, не хотел, чтобы тот решил самостоятельно выходить из зоны огневого контакта.
— Верно. То есть он знал, что мятеж обязательно состоится, и, несмотря на риск потерять оставшееся без подкрепления Крыло в огневом контакте, предпочёл рискнуть, лишь бы Финнеан не решился уходить самостоятельно. Вот и ответ на вашу реплику про «обстоятельства».
Погоди… стой, тут что-то не так.
Цзинь Цзиюнь сделал пару нервных шагов туда-сюда, пытаясь собраться с мыслями, но после бессонной ночи в бреду септического шока те путались и никак не желали укладываться воедино.
— Я же видел, что Финнеан начал прожиг заранее, ещё не зная…
Великая Галактика, какая же ты двуличная скотина…
Цзинь Цзиюнь подошёл вплотную к птице и снова заставил себя заглянуть ей в глаза.
— Это был ты. Ты сообщил Финнеану, что к нему прорывается Воин.
Тьма тебя подери, трёпаная птица, это ты во всём виноват!
— Да, это был я.
Так, погоди, хрена ты так от меня отлезешь, птицетазовое[184]. И тут же резко сменил тональность:
— Илиа Фейи, посланник летящих, вам не кажется, что было бы логично, фактически спровоцировав внутрирасовый конфликт, попытаться хоть что-нибудь предпринять, хотя бы попытаться восстановить статус-кво? Вы же теперь, как ни крути, один из нас.
Птица резко встрепенулась.
— Ничего подобного!
— А вы спросите своего драгоценного соорн-инфарха, что он думает о вашей роли во всём этом, и какой он видит вашу личную ответственность в произошедшем. Вы теперь один из нас, посланник, и вы разделите с нами уготованную нам участь.
Третье веко дёрнулось и замерло.
— Разделю, не вижу в этом ничего предосудительного. Мы, летящие, раса ответственная.
— Так будьте ответственным до конца и хотя бы попытайтесь что-нибудь предпринять!
Трёпаная птица наконец ожила, зашевелилась, заелозила на своих ходулях.
— Я твержу это вам с самого начала, хоть вы и спешите сразу начинать со мной в ответ препираться. Я хочу что-нибудь поделать со сложившейся ситуацией. Но мы в коконе. «Лебедь» его не покинет, поскольку это теперь, по сути, его вторая кожа. Внешней связи тоже нет. Что тут можно предпринять?
Но Цзинь Цзиюнь видел, этот щипаный орёл ещё не разыграл все свои камни. Во всяком случае, его уверенность в правоте начальства была не так уж безгранична, а значит, у человечества ещё есть шанс.
Какого же трёпаного он задумал?
— Выйди из отсека, человек Цзинь Цзиюнь.
— Я бы предпочёл…
— Выйди, артман!!!
Цзинь Цзиюнь пулей вылетел в соседний отсек. Какие все нервные.
И тут же почувствовал.
Как сначала бегут по коже мурашки озноба, потом они забираются под кожу и начинают ковыряться там своими острыми коготками. Что-то творилось вокруг с самим пространством, оно плыло и искажалось, всё сильнее выпадая из поля зрения, так что пришлось опереться на что-то толком уже не различимое, чтобы не упасть.
Рябь перед глазами исчезла, как не было, и вот уже перед Цзинь Цзиюнем снова помаргивает гигантский петух.
— Там кто-то есть, человек Цзинь Цзиюнь, кто-то из артманов, но мне его скорлупку отсюда не достать, я видел твой корабль, похожий на насекомое, ты же тральщик, да?
Неожиданный поворот.
— Д… допустим.
— Мне нужны твои руки.
На этом пункте Цзинь Цзиюнь рефлекторно отшатнулся. От трёпаной птицы можно ожидать и чего угодно. Сразу представились две вырванные из суставов конечности, из которых разливается лужа крови. Во всяком случае, с собой они точно нечто подобное проделывают.
— У «Лебедя» есть внешний гравигенный манипулятор, но без наведения он бесполезен. Вы же должны уметь управлять такой штукой на голом фидбэке. Так сказать на ощупь.
Вот ты о чём.
Цзинь Цзиюнь машинально обтёр мокрую ладонь о робу.
— Уверенная дистанция наводки? Мегаметр хотя бы есть?
— Ноль три ваших стандартных гигаметра.
Цзинь Цзиюнь присвистнул. Будь у его тральщика такие эмиттеры… впрочем, ладно.
— Но как мы вообще туда пробьёмся, даже если, как вы говорите, там что-то есть.
— Как я уже говорил, гравитационное взаимодействие как таковое нельзя экранировать.
Хм, ну, допустим. Ещё бы знать, что мы потом со всем этим будем делать.
— Попробовать можно, но я не знаю, что у вас за интерфейсы…
— Положим вас обратно в медлаб, там есть штатно запрограммированный на разметку артманских зон транскарниальный индуктор, это будет как… как двигать собственными руками. Так вы согласны мне помочь?
— На этом этапе да. Но потом мы с вами должны будем обсудить сложившееся положение.
— Как вам будет угодно.
Под грохот бипедальной опоры посланника Цзинь Цзиюнь отправился обратно в ненавистный медлаб. Это место слишком уж ассоциировалось с чувством беспомощности. Внутри прозрачной колбы ты был как лабораторная крыса на прозекторском столе. Можно пробовать верещать и кусаться, но только пока тебя не отравят хлороформом.
Птица некоторое время задумчиво шевелила своими суставчатыми манипуляторами, не то просто совершая механические действия в такт каким-то сокрытым от глаз приготовлениям, не то на самом деле стуча по каким-то невидимым сенсорам. Кто их знает, спасителей этих. Было похоже, что Илиа Фейи никакими имплантатами не злоупотреблял и вполне мог нуждаться в механическом взаимодействии с контроллерами внешних эффекторов.
Наконец магические пассы закончились, и колпак принялся закрываться.
Цзинь Цзиюнь машинально набрал воздуха, как перед погружением, но тут же с шумом выдохнул, оказавшись в абсолютно чёрном пространстве.
Ни низа, ни верха, никаких привязок к направлению или какой-либо среде.
— Человек Цзинь Цзиюнь, вы видите сейчас внешними сенсорами «Лебедя». Чернота это следствие кокона, смиритесь. Мы сейчас действительно ничего не видим.
Сдерживая подступающую панику, Цзинь Цзиюнь попробовал что-то сказать, но у него не получилось, тогда он попытался обычным образом активировать вокорр, и на этот раз пошло лучше.
— Верните мне хотя бы сетку, мне нужно как-то ориентироваться!
Он очень старался, но голос получился достаточно истеричным.
Однако просьба возымела действие — вокруг тут же замерцали, мерно изгибаясь, тончайшие нити галактических меридианов, а чернота несколько примитивно превратилась в поверхность пузыря с нанесённым на неё скином общего вида на Галактику из местных её широт.
Так лучше.
— Я считаю, что вам это только помешает.
Кто тебя спрашивает вообще.
— Посланник, уйдите, дальше я сам. Я вас позову, если ваша помощь потребуется.
Молчок. Ну, будем считать, что птах вправду отвалил.
Как же у них тут всё…
Цзинь Цзиюнь потянулся вперёд, это было словно физически ощутимо. Как будто это его собственная ладонь сейчас шевельнулась, начала расти, шириться, простираясь на искомые мегаметры вглубь пространства.
— А наши телодвижения не заметят со стороны?
— Насколько мне известно, манипуляции такого рода даже вне подобных коконов малообнаружимы на расстоянии больше характеристических, квадрупольный момент падает…
— Ладно, можно дальше не разжёвывать.
И всё-таки птица тут, следит, слушает. Ладно, приступим.
Цзинь Цзиюнь принялся, как учили, расчётливыми мазками сканировать телесный угол, если бы было хоть какое-то представление о том, где искать, было бы легче, но переспрашивать у летуна — себе дороже. Опять же, а ищем что? Масса покоя, габариты, асимметрия…
Пространство молчало.
С тем же успехом можно было просто водить руками, делая вслепую бессмысленные шаманские пассы, пытаясь нащупать то, чего не существовало вовсе.
Птица, птица, а не почудилось ли тебе и твоей искре…
Стоп.
Цзинь Цзиюнь прекратил дурацкое занятие.
Илиа Фейи был прав — пока перед лицом мерцают координаты, ты ищешь что-то, чего нет. И сканировать впустую пространство можно было сколько душе угодно, объект при этом мог двигаться вдоль собственной мировой линии, активно или пассивно, по тысяче различных траекторий. Нужно забыть про это, нужны навыки тральщика, чутьё, осязание. Ты должен поймать объект буквально на кончики невидимых и неощутимых пальцев. Ты должен почувствовать его.
Цзинь Цзиюнь со вздохом вырубил гемисферу, вновь погрузившись во мрак.
Эта штука, она очень чуткая, и очень мощная. И обращаться с ней надо нежно, как с пушинкой.
Он перестал пытаться куда-то дотянуться. Он начал тянуться сразу повсюду.
Густая чернота пространства на самом деле была прозрачнее самого вакуума.
Ни единый лишний сигнал не мог потревожить Цзинь Цзиюня в недрах этой своеобразной депривационной камеры.
Так, что-то есть.