Кто бы им объяснил, что желание и возможность закончить свою жизнь в окутанной жуткими энергиями консервной банке — не аргумент в споре, и не основание для привилегий в выборе общей стратегии. Не только они могут жертвовать собой.
Капитан обернулся из своего ложемента и сделал широкий жест.
— Мы на месте, магистр, ваше слово.
— Дайте мне общий флотский канал. Благодарю. Воин, к вам обращается Магистр Памяти Эру, я знаю, что вы меня слышите, и наш разговор слишком долго откладывался, чтобы я мог позволить вам и дальше его избегать. Я настаиваю на встрече или, если вы не желаете таковую встречу организовать, я постараюсь донести свою точку зрения через открытый канал, думаю, какое-то количество заинтересованных слушателей мне теперь обеспечено.
Молчание.
Капитан начал решительно подниматься из своего ложемента, явно намереваясь завершить этот фарс. Или что он там себе думал.
— Магистр, у нас был уговор, я даю вам шанс, а вы, в свою очередь…
Маркер тренькнул очень тихо, но все в рубке его услышали.
Прямо за сдвоенной белоснежной кормой «Принсепса» медленно проворачивался вокруг своей поперечной оси такой же белоснежный «Лебедь».
— Ваш запрос одобрен, просьба оперативно переместиться в шлюзовую камеру.
Квестор тут же деловито направился к лифту, но в последний момент обернулся.
— Ещё одна просьба, капитан. Постарайтесь пройти этот путь до конца. Ждите меня здесь, что бы ни происходило. Я могу на вас рассчитывать?
Капитан с сомнением кивнул.
— Апро, магистр.
Кажется, квестор уже это когда-то проделывал. Капсула гипертрубы к кормовым шлюзам. Громоздкий каргосьют. Ещё одна шлюпка. На этот раз перелёт будет совсем коротким — не больше одной десятой мегаметра. Ничтожное расстояние по космическим меркам. Но чего стоил квестору этот путь.
Когда шлюпка благополучно пришвартовалась, квестор всё-таки заставил себя бросить взгляд на гемисферу. «Принсепс» был на месте. Капитан Райдо пока не подвёл. Посмотрим, как пойдёт дальше.
В тамбуре никого не было, даже сервомехи были спрятаны в своих нишах. Пришлось квестору, отдуваясь, снимать каргосьют самостоятельно. Если бы Воина можно было подозревать в простых человеческих эмоциях, квестор мог бы уличить того в нарочном издевательстве. Но куда вероятнее была версия, что Воину просто не было дела до неудобств случайного гостя на его личной яхте.
— Воин?
Квестор никогда не был на борту ни одного из «Лебедей» и потому несколько запутался, какой отсек ему нужен. Эта штуковина на поверку оказалась довольно обширной.
— Проходите в рубку.
Вокорр, как же иначе. А вот и указатель мерцает на условном «полу», традиционный инженерный стиль спасителей не любил особо выделять поверхности, предназначенные для перемещения и просто стены. Да и искусственная гравитация тут была устроена так небанально, что у квестора тут же закружилась голова.
Вот она, рубка.
— Я прочитал ваш доклад, «Новое лицо», так он называется?
— Откуда…
Впрочем, какая разница.
Воин на первый взгляд мало походил на одно из самых могущественных существ в Галактике. И дело было даже не в его носителе — невзрачном, невысокого роста сутулом и пожилом мужчине самого непритязательного вида, а в какой-то атмосфере опустошения, которая царила в этом отсеке. Воин встретил квестора, сидя на больничного вида диване в окружении такой ошеломляющей, стерильной бытовой пустоты, что сразу становилось ясно, насколько этот индивид в обыденной жизни был социально декомпенсирован[215].
Квестору не нужно было обращаться к справочнику психоневролога, чтобы сходу перечислить три десятка факторов общей ангедонии[216], переходящей в хроническую дистимию[217] — дефицит биогенных аминов, гипотериоз, уплощённый аффект[218], кататоническая депрессия, всё это на фоне обширной развитой толерантности[219]к гипердозам когнитаторов. Этот носитель нуждался в регулярной медицинской помощи, но, по всей видимости, предпочитал общение со специалистами пребыванию в типовом медлабе. Тот, конечно, мог на время справиться с симптоматикой, но в целом… Воин выглядел смертельно усталым человеком с потухшим взглядом и беспомощно опущенными руками.
Жалкое зрелище.
— Мне переслал ваш доклад бортовой квол «Принсепса», они вообще мало что понимают в такте и ничего не смыслят в человеческих стратагемах[220], просто делают, что им велят. Да вы проходите, присаживайтесь, мы тут надолго, магистр, или вы предпочитаете обращение «квестор»?
Так, только не будем теперь поминутно спрашивать «откуда». Квестор злился, не то на себя, не то уже и на Воина. И потому предпочёл остаться стоять.
— Мне не столь важно, как вы ко мне будете обращаться, куда важнее, чтобы вы меня услышали.
— Я уже заметил, с какой настойчивостью вы стремились осуществить нашу встречу, потому решил не тратить моё и ваше время на озвучивание банальной фактологии, а перейти сразу к аргументами. Разрешите, я перескажу своими словами.
Магистр в ответ сдержанно кивнул.
— Итак, в ваших документах приводятся расчёты распределения новых партий носителей для имплементации[221] их в миры следующей плановой волны заселения, таким образом популяция перечисленных миров, в особенности таких периферийных как Имайн, будет значительно деформирована в сторону повышения универсальных качеств, способствующих максимально быстрому социальному и интеллектуальному прогрессу, а также скорому формированию на этих мирах активного самоуправления и, в дальнейшем, вторичных волн космической экспансии, я ничего не упустил?
— В целом всё верно, однако есть один дополнительный момент, который в отчёт войти не мог.
Воин некоторое время пусто смотрел на квестора из-под выцветших бровей, потом кивнул и слегка дёрнул пальцами, мол, продолжайте.
— Конклав Воинов, возможно, не замечает, но вы перестали справляться с ростом числа колоний. И Потерянные миры — не самая большая проблема, посмотрите вокруг, вы до сих пор пытаетесь нас, если хотите, окормлять[222], как будто за бортом всё никак не закончится Век Вне, а мы по-прежнему — горстка беспомощных испуганных детей под вашим надзором.
Никакой особой реакции.
— Допустим.
— Вас не становится больше, все подобные вам предпочли исчезнуть, если продолжать в том же духе, то человечество начнёт дробиться, да что там, если я правильно интерпретирую происходящее вокруг Лидийского крыла — человечество уже дробится, рассыпается на глазах.
— И ваше «Новое лицо» — это ответ на угрозу?
Хм. «Угроза». Кажется, именно так вояки называют спонтанные эффекты, возникающие при компрометации файервола. Проговорка или?.. Или. У Воинов не бывает проговорок.
— Это ответ на любые угрозы. Человечество рождено быть автономным. Оно, если хотите, не имеет другой альтернативы. Отпустите его.
— Прямо сейчас?
Квестор покачал головой.
— Два поколения. Дайте Эру два поколения, и мы сможем вернуть людям их потенциал, а может, и расширим его изначальные горизонты, если сумеем справиться с Великим конфликтом Аш-Семнадцать. А вы, вы сможете уйти.
Воин, наконец, оживился, встал, подошёл к квестору, посмотрел на него вплотную, отчего у него снова сбился с ритма пульс и заблестел испариной лоб. Вблизи это существо было довольно сложно переносить чисто физически.
Жуткий аффект.
— Вы прекрасно знаете, магистр, что статистика аффективных и психических расстройств до сих пор коррелирует с частотой нашего появления в населённых мирах, что феномен Потерянных миров согласно вашим же докладам по-прежнему связан в основном с их оторванностью от основных маршрутов Цепи, что в первую очередь следует из небезопасности внешней навигации, кроме того, ваш знаменитый Конфликт в основном влияет не на то, как индивид переносит открытый космос и многомесячное одиночество, а именно на восприимчивость к Песне.
Квестор поморщился. Ему как учёному было неприятно вспоминать об этом, но раз сам поднял эту тему:
— Мы справимся с этим.
Но Воина было уже не остановить.
— Вполне вероятно, когда-нибудь, но сейчас у меня уже имеются на руках гигатонны и зетаватты, которыми управляет сотня тысяч шизоидов[223] в форме, неспособных не то что в достаточной степени отвечать за собственные действия, но даже просто оценивать до конца их возможные последствия.
Квестор отвёл взгляд, как будто чтобы взглянуть на проекцию гемисферы, что меланхолично шевелилась в дальнем углу отсека, а на самом деле — чтобы перестать видеть эти затопленные внезапной яростью глаза.
— И вы правы, что перед нами не те, с кем нужно — или можно — строить будущее человечества, однако проблема состоит в том, что без них ни вы, ни мы ничего не построим, это достаточно ясно, магистр?
Ещё бы не ясно, очень даже ясно. Впервые квестор пожалел о том, что его носитель так молод и так ещё глуп. Сейчас бы ему очень не помешали когнитивные возможности поприличнее. И чтобы уже прекратилась эта невыносимая истерика внутри!
— Воин, я прошу прощения, но это же вы и загнали человечество в этот тупик.
Квестор ожидал, что в ответ на это обвинение его собеседник окончательно выйдет из себя, или напротив, тотчас, не моргнув глазом согласится, но ответом была лишь тишина. Воина словно выключили, другой аналогии в голову не приходило, его носитель чуть поднял взгляд вверх и так замер, словно к чему-то прислушиваясь.
Квестор бросил короткий взгляд на гемисферу, но там ничего особенного не происходило. Даже «Принсепс» был по-прежнему на своём прежнем месте. Молодец, капитан.