Остановился. Обернулся.
— Ищут.
Ромул кивнул, будто бы удовлетворённый ответом.
— Сколько вы ещё будете разгружаться?
— Месяц, если весь каботажный в три смены занять.
— Я пробуду в лаборатории ровно 28 дней. Заберите меня последним глайдером. Не хочу бросать своих драгоценных архей на полдороге.
— Договорились. Ну, до встречи, Ромул.
— До встречи, Улисс.
Операторы молчали, завороженно глядя на то, как два ордера выстраиваются в полутике друг от друга. Четвёрка перворанговых ПЛК и весь остальной флот — широким диском, повернувшись к цели одним и тем же бортом.
К цели.
Это какое-то безумие.
Риоха как старший смены всё пытался найти какие-нибудь слова, что-нибудь сказать, но слова всё не приходили, вокорр молчал.
Вояки закрыли свои каналы сразу, как только из-за файервола показались крафты контр-адмирала Финнеана. С тех пор они перемещались исключительно молча, только по экстренности тех или иных манёвров или же полной недвижимости ордера можно было судить, о чём там сейчас между ними ведутся переговоры.
Если они, конечно, ведутся.
Об этом тоже не было ни слова.
С тех пор как придурки с Эру убрали свой драгоценный сухогруз из горячей зоны и благополучно ушли на прожиг, прошло уже более трёх часов, и с тех пор все перестроения приводили к одному и тому же — Финнеан и его четыре крафта всё отчётливее занимали оборонительное положение, подняв и запитав щиты, в то время как адмирал Таугвальдер выстраивал всё новые и новые крафты в красивую шестигранную сетку, как на учениях. И все — огневым бортом.
— Адмирал Таугвальдер, здесь старший смены «Тсурифы-6», оператор второго ранга Риоха-пятый, прошу ответить по выделенному каналу.
Молчание.
С тем же успехом бортовой квол всё это время пытался добиться от флотских хоть чего-то внятного. Бесполезно.
Нужно что-то срочно делать, иначе эти вояки чего доброго довоюются.
— Сменным операторам, приказ такой, все гражданские суда задоковать, запретить любые перемещения. Всех, кто на подходе в финишную зону, разворачивать — пусть копятся в свободных квадрантах, не имеющие прямого подчинения флотские крафты тоже принудительно обездвижить и по возможности задоковать, любые возражения пресекать, перехватывая контроль.
И, немного подумав:
— Ошвартованные крафты удалённо разогреть, всю доступную мощность — на ворота накопителей основных эмиттеров станции. Поднять до максимума питание внешних щитов и силовых несущих, быть готовым экстренно отражать внешний удар — как кинетический, так и энергетический, в переговоры с экипажами не втягиваться, действовать через кволы. Приступаем.
Народ зашевелился, это мы умеем, это нам запросто.
Лишь бы не смотреть на трёпаную гемисферу.
Лишь бы не думать, зачем это всё, и к чему оно идёт.
Риоха бросил короткий взгляд в сторону. «Лебедь». Тоже молчит. И как будто теперь отчаянно старается дистанцироваться от всего происходящего.
— Воин, здесь «Тсурифа-6».
— Слушаю.
— Вы контролируете ситуацию?
— Если бы вы конкретизировали вопрос, было бы проще объясниться, старший оператор Риоха.
— Уточняю — мне стоит ожидать возникновения угрозы безопасности станции и можете ли вы гарантировать мне означенную безопасность?
— Я постараюсь свести вероятность конфликта к минимуму, но увы, ситуация зашла слишком далеко, чтобы совсем не принимать её в расчёт, ещё какие-то вопросы, старший оператор Риоха?
— Все говорят о мятеже, и то, что оба адмирала молчат, тоже не облегчает мне работу. Я отвечаю за жизни людей, мне важно знать, что происходит.
— Я бы не назвал это «мятежом», скорее мы имеем перед собой результат ряда критических взаимонепониманий во флотской командной цепочке.
— Что вы намерены предпринять, чтобы уладить это, хм, непонимание?
— Пока адмирал Таугвальдер и контр-адмирал Финнеан ведут на мостиках своих флагманов переговоры, я предпочитаю не вмешиваться, но прошу вас принять в расчёт, что я, как и вы, заинтересован в скорейшем разрешении этого конфликта и дальнейшем переносе разбирательств в более подходящее…
Риоха не дослушал.
По всей гемисфере тревожным рокотом прокатилась волна красных маркеров. Флотские синхронно, по команде, распахнули орудийные порты.
Какого…
— Воин, вы приказали им приготовиться к ведению огня?!
Ответный тон был таким же спокойным, как и прежде, как будто Риоха всё это время разговаривал с кволом.
— Старший оператор Риоха, вам прекрасно известно, что у меня нет формальных полномочий приказывать что-либо адмиралу Таугвальдеру, однако в настоящий момент я прилагаю все усилия, чтобы предотвратить дальнейшую эскалацию конфликта.
И отключился.
Риоха ещё раз подтвердил свои предыдущие приказы, с ужасом глядя на то, как четыре ПЛК Финнеана тоже распахивают порты.
Это будет бойня, у них нет никаких шансов.
Ладно, вояки. Будет вам войнушка, если вы так желаете.
— Квол, сделай так, чтобы меня услышали на всех флотских крафтах в этом секторе.
— Исполнено.
— Здесь старший смены станции «Тсурифа-6», оператор второго ранга Риоха-пятый, пользуясь данными мне полномочиями я приказываю всем крафтам в радиусе деципарсека от станции заглушить орудийные порты, погасить эмиттеры и разомкнуть якоря. Каждый крафт, который не подчинится данному требованию, будет на два года лишён аккредитации на станциях Союза Миров, а капитан, не выполнивший приказ, будет немедленно лишён полномочий и попадёт под трибунал за попытку сознательного нанесения урона ключевой галактической инфраструктуре. Как следствие вышеозначенного приказа, предлагаю крафтам Лидийского крыла под командованием контр-адмирала Финнеана вернуться к свой основной задаче — обеспечения безопасности в данном квадранте Цепи, всем, кто не признаёт его полномочий, до прибытия комиссаров Семи Миров предлагаю под контролем операторов станции покинуть данный квадрант через стандартную прыжковую зону. Выполнить немедленно.
Вот теперь молчание в каналах стало совершенно гробовым. Тысячи людей напряжённо дышали, вслушиваясь в эту тишину.
К трёпаной звезде вашу войнушку! Валите от моей станции, слышите!
Красные маркеры открытых портов по-прежнему горели. Флот ждал приказа.
Особи были необычными уже тем, что они не оглядывались назад. Многие до них попадали в кокон, но только эти были столь отчаянными, что сумели в итоге воспользоваться ничтожными крохами знаний и ещё более скромной имевшейся в наличии энерговооружённостью, чтобы всё-таки пробить кокон и попасть в вожделенное вневременье.
Вы добились своего, вы сумели.
Хватил ли у вас смелости пойти дальше?
Хотя инстинкты и гнали его дальше, тело ждало и наблюдало.
Оно ещё успеет спрятаться. Любопытство покуда пересиливало страх.
Кто эти особи, чем они отличаются от других себе подобных, каким образом, волей какого случая именно они сумели то, что оказалось не дано их предшественникам?
Кажется, тело начало догадываться. Двое из особей несли на себе симбионтов, в чём-то далеко и безнадёжно родственных и самому телу, и его накрепко забытым не то предкам, не то просто создателям. Симбионты эти могли существовать в пустоте безвременья, поскольку для них окружающая вселенная и была навечно такой пустотой и безвременьем. Но меняя особь, симбионт поневоле менялся и сам. Становился другим. Более любопытным. Более целеустремлённым. Более живым. Более разумным.
Когда один из двух симбионтов покинул металлическую капсулу, тело испытало нечто вроде возбуждения.
Неужели они решились разделиться? Отправить древнего несмышлёныша в свободное плавание, разведывать тайны нового, дотоле неведомого пространства-без-времени?
Это было смело. Это было дерзко.
Неужели такие будут приходить вновь и вновь, так что тело однажды не сможет больше прятаться и потому будет вынуждено или открыться им, или уйти от таких созданий насовсем? Быть может, к новым поискам, а может быть, и посчитать всякие поиски на этом завершёнными?
Если бы тело знало, что же оно на самом деле ищет.
Тревожный звоночек прозвенел второй раз, и тело с тянущим чувством незавершённости было вынуждено оставить наблюдения и продолжить свой путь.
Время истекло. Они явились. Они слишком близко. Им точно сюда нельзя. Это плохо. Это очень плохо.
Из последних сил борясь с подступающей паникой, тело бросило последний сожалеющий взгляд на незадачливых чемпионов.
Оно могло бы им помочь. Но обязано теперь их окончательно погубить.
Уже покидая вневременье, тело распустило плетение старого кокона, и тот послушно схлопнулся, перерубая канал. Призрачный свет угас. Во вневременье вновь воцарилась привычная недвижимая тьма.
Фокус послушно сместился в направлении нового кокона.
— Июнь 2016 — август 2017, Москва