— В твоих же планах нас свести, — сделал я еще один глоток из бокала. — Сознавайся.
— Сам решай, — рассмеялась та. — Познакомить, если захочешь, смогу, а дальше… — она не закончила фразу.
Договорить мы не успели, ко мне подошли промышленники города и завязалась беседа. Каждый выставляет себя в лучшем свете, хвалится какие нововведения и улучшения для жизни рабочих предпринял. Один из последних моих указов касался борьбы с неграмотностью. Как ни крути, а число тех, кто плохо читает или не умеет вовсе, у нас достаточно велико. Нужно отдать должное императрице, Ольга с этим успешно вроде бы борется, но многие сами не желают получать знания. Почему? На этот вопрос мне дал ответ один из собственных рабочих, который не смог по моему настоянию прочесть плакат над станком о технике безопасности:
— Ваше высокопревосходительство, — не смутился рабочий, лет под тридцать, — у меня двое ребятишек, жинка грамоте обучена, а мне без надобности. Счет знаю, подпись в ведомости поставлю, а более и ни на что не претендую.
— Скажи, а если у тебя повысится довольствие на десять рублей в месяц, — потер я тогда висок, — захочешь учиться?
— Да вам-то это для чего? — недоуменно спросил тот.
— А то, что ты, дурья башка, меньше заготовок испортишь, травмы, — ткнул пальцем в сторону «грозного» предупреждения, — изучая плакаты, не в таком количестве получишь. Глядишь и сможешь какие-нибудь новшества предложить.
— Ежели червонец добавите, то, пожалуй, грамоте обучусь, — почесал затылок мужик, а потом спросил: — Извиняюсь, а что на плакате написано?
Ну, ему-то прочел, а мастера цеха потом пропесочил, что у него работают, наплевав на технику безопасности. Теперь вот промышленники удивляются, что производительность труда возросла, а брака меньше стало. Есть в этом и негативная сторона, работяги стали интересоваться газетами и листовками. Как говорится: спрос рождает предложение. Слава богу, революционеров у нас почти нет, но воду мутить пытаются. Служба безопасности это на корню пресекает, однако, случается время от времени появление запрещенной литературы. А вот газетчики и журналисты стали более к действующей власти лояльнее относится. Если тот или иной материал затрагивает интересы высокопоставленных чинов, то он в обязательном порядке согласуется. Теперь уже можно не опасаться, что купишь газету с новостями, а там меня сравнивают с бывшим царем Тартарии или сватают за императрицу.
На завтра наметил посмотреть, как там дело у моего главного конструктора насчет самолетов движется. Бронетранспортеры в данный момент собираются, хотя следует их выпуск прекратить, очень много усовершенствований идет и нет единого образца. Это плохо тем, что детали не взаимозаменяемые и, если самоходная машина получит повреждения, то запчастей не найти.
— Господа, я у вас Ивана Макаровича украду, — вмешалась в мою беседу с промышленниками Марта. — О делах говорить на моем приеме моветон.
— Слово хозяйки – закон, — обозначил поклон один из фабрикантов.
— Кто мы такие, чтобы перечить такой восхитительной даме? — широко улыбнулся второй.
— Ой, не смущайте вы меня, — жеманно отмахнулась Марта и потянула меня за локоть в сторону окна, где за столиком сидит понравившаяся мне певица. — Так и быть, представлю вас друг другу, — проговорила моя спутница, искоса наблюдая за моей реакцией.
Певица, при нашем приближении, встала и с улыбкой на лице протянула мне руку, затянутую в белоснежную перчатку. Украшений на молодой женщине немного, они гармонично подобраны и не бросаются в глаза, позволяя рассмотреть точеную шейку, завитые в локоны волосы и зеленые глаза.
— Это Анжела, талантливая певица, — сказала Марта. — Иван Макарович, наместник Урала и руководитель Сибири.
— Очень приятно, — произнесла Анжела.
— И мне, — чуть улыбнулся я и уже склоняясь к ее ладошке, чтобы поцеловать, краем глаза заметил несуразицу.
У входа в зал вспыхнула какая-то потасовка. Поручик, стоящий у дверей, кому-то попытался заступить дорогу, но его отшвырнули в сторону. Человек семь, в солдатской форме и красными бантами на груди, держа в руках винтовки вбежали внутрь. Раздались крики, кто-то выстрелил в потолок, а один из незваных гостей вытянул в мою сторону револьвер. Интуиция или рефлексы у меня мгновенно сработали. Сам не понял как, но схватил за талию Марту, прыгнул на Анжелу и еще успел стол перевернуть. Звон разбитой посуды слился с выстрелами, пули из револьвера пробили столешницу в нескольких местах. Мне в щеку впилась заноза, певица всхлипнула, а владелица заведения вытащила откуда-то из-под платья дамский пистолет.
— Живыми брать! — перекрывая шум и гвалт, закричал Анзор и вырвал у одного из нападавших из рук винтовку.
Сам же я уже выцелил продолжающего посылать в нашу сторону пулю за пулей нападавшего и выстрелил. Не промахнулся, моя пуля попала между глаз стрелка, тот рухнул как подкошенный. Официанты скрутили нападавших, действовали так словно нападения ждали.
— Жив?! — подскочил ко мне Анзор.
— Да, — коротко ответил я, склонившись над тяжело дышащей Анжелой.
Певица без сознания, держится за бок, а ее перчатка промокла от крови.
— Черт! — выругался мой советник.
— Профессора сюда! — крикнул я, осторожно перекладывая молодую женщину с бока на спину.
— Вань, что это было? — нервно спросила Марта, и сразу же задала другой вопрос: — Анжелу серьезно ранили? Она не умрет? Ты же ее спасешь?!
— Успокой гостей, организуй их отправку по домам! — приказал владелице ресторана, а сам приложил к ране певицы свой платок, останавливая кровь.
— Иван, что у тебя? — подошел к нам Портейг.
— Подстрелили, — коротко ответил я.
Вокруг нас уже собралась толпа, Марту никто не слушает, а Анзор разбирается с пленными. Пока не понимаю, что это за показуха такая была. Легче всего бросить бомбу и скрыться. Для чего они вырядились в солдатскую форму? По выправке-то явные офицеры, правда, молодые. Не о том думаю! Сейчас нужно Анжелу спасать, а толком ни хрена не видно, свет любопытные загораживают. Хорошо, что никто не истерит, хотя разговоры громкие и возгласы недовольные.
— Дамы и господа! — подняв голову, гаркнул я. — Немедленно покиньте помещение! Вполне возможно, что в зале бомба!
Смешно, но люди при последних словах ломанулись к выходу. Сам-то я уверен, что никакого взрывного механизма тут нет, иначе бы никто стрелять не стал.
— Анзор! Ты где путаешься?! — позвал к себе советника. — Обеспечь нас теплой водой, бинтами и узнай, что в городе творится! Это мятеж или простое покушение?
— Марта! Насчет перевязки слышала? — обратился мой советник к вернувшейся к нам владелице ресторана.
— Да, сейчас все принесут, уже приказы отдала, — ответила та.
— Я на телефон, как что-либо узнаю – сообщу! — проговорил Анзор и убежал.
Вместо него к нам подошел Гастев и доложил:
— Иван Макарович, в частях все спокойно! Никаких боестолкновений нет, недружественные войска нашу границу не атаковали.
— Раненые и убитые еще есть? — уточнил я.
— Не могу знать! — четко ответил тот.
— Иван, нужны инструменты, — вынес заключение профессор. — Пулю необходимо достать и желательно срочно, не нравится мне в какое место она попала, могла задеть важные внутренние органы.
— За хирургом пошлите! — распорядился я и встал.
— У Марты есть инструменты, — произнес профессор и распорядился: — Свет дайте! Пару столиков сдвиньте, оперировать будем здесь!
— Вот, пожалуйста, — к моим ногам официантка поставила саквояж, а вторая держит кастрюлю с горячей водой.
— Бинты, — коротко объявила владелица ресторана и протянула профессору перевязочный материал.
Столы сдвинуты, принесли несколько дополнительных ламп, певице сделали укол снотворного. Из зала всех выгнали, и мы с Портейгом остались вдвоем. Руки протерли водкой, инструменты простерилизованы, можно приступать к операции. Думал, что Семен Иванович меня Анжелу «резать» заставит, но тот неожиданно заявил:
— Иван Макарович, не обижайся, но ты сегодня пил, а я не стал, поэтому сам за скальпель возьмусь. Будешь ассистировать.
— И не подумаю обижаться! — выдохнул я.
Пулю профессор достал быстро, та, как оказалось, неглубоко вошла, вероятно, на излете попала в певицу после того, как пробила столешницу. Это нас обрадовало, конечно, кровопотеря приличная, но внутренние органы не задеты, а это одно из главных.
— Хм, — пробормотал профессор после того, как мы молодую женщину перебинтовали, — из-за чего она столько времени без сознания? Что-то тут не так.
Увы, осмотр никаких подозрений не выявил, да и не могли мы толком обследовать Анжелу. Портейг решил после того, как дама пойдет на поправку с ней по данному поводу переговорить. К этому времени уже прибыли санитары из больницы с носилками. Посовещавшись, в том числе и с Мартой, приняли решение оставить певицу в ресторане, благо есть комнаты отдыха, а уход за ней обеспечат.
— Иван Макарович, — отвлек меня появившийся Анзор, — на минутку.
— Что узнал? — спросил я его и указал рукой в сторону окна, мол отойдем.
Певицу, под присмотром профессора и владелицы заведения, унесли и мы остались с советником вдвоем.
— В Екатеринбурге все спокойно, прозвонил в пару соседних городов – тихо. Ожаровский и Кутайсов со своими штабами связались, в Оренбурге и Иркутске тоже никаких попыток захвата власти. Тем не менее, господа-губернаторы решили немедленно отправиться в расположение своих частей. Убыли на вокзал, но если требуется, то готовы вернуться, — четко доложил Анзор, а потом добавил: — Начальник сыска, Картко Глеб Сидорович, уже приступил к расследованию.
— Сыск? — покачал я головой. — Анзор, черт тебя подери! Это твоя зона ответственности! Необходимо получить ответы о покушении и исполнителях. Как догадываюсь, те молчат?
— Как воды в рот набрали, — дернул щекой мой советник, а потом тяжело вздохнул: — Боюсь, пытки не помогут.
— Ты о чем? Какие еще пытки?! Мы не в средневековье и имеем дело с такими же подданными империи! Если окажут сопротивление, то силу применить разрешаю, а целенаправленно пытать – нет. Понял меня?